Настоящая фантастика – 2010
Шрифт:
— Спасибо, Алеша. Спасибо, — пробормотал я себе под нос и еще быстрее прежнего зашагал вниз, в кромешную тьму. — Только зачем ты это сделал? Неужели не знал?
Теперь придется работать без маски. На новую нет времени. Удружил охранник. Позаботился, нечего сказать.
Лестница закончилась. Дальше — узкий коридор. Двенадцать шагов до входа в хранилище. Окружающая тьма — такая же необходимая часть ритуала, как и солнечный коридор наверху. Только у нее совсем другое назначение. Она помогает сосредоточиться на работе, выбросить из головы все лишнее, спрятать поглубже самое ценное и… приготовиться к смерти. Каждое посещение хранилища может стать последним. Тьма ощутимо об этом напоминает. Обволакивает
(Я тетка прожорливая — не подавлюсь. Ты уверен, что хочешь ТУДА войти?)
Каждый раз нужно быть уверенным.
(Даже без маски?)
Я слушаю гулкие отзвуки собственных шагов. Ритмичные, как метроном. Тук, тук, тук…
Даже без маски.
Я уверен. Только все равно страшно.
Ну вот и пришли. Огромная, обитая черной кожей дверь. А за ней — параллельные миры, научные открытия, далекие звезды, маньяки и монстры, море крови и ужаса, торжество пороков, царство насилия, вечная тьма… А за ней — просто человеческие фантазии.
Я поворачиваю ключ, переступаю порог, нащупываю выключатель — и хранилище заливается ровным электрическим светом. Только после этого я закрываю дверь. И в то же мгновение чувствую, как 120 000 книг впиваются в меня своим взглядом.
Ощущение то еще. Особенно без маски.
— Доброе утро, — здороваюсь с книгами, но они, слава богу, молчат.
Пора начинать. Два часа я буду мыть шваброй пол (занятие, сбивающее любую спесь), а потом еще час протирать стеллажи от пыли…
Здесь нет окон. Эти книги не выносят дневного света. Они начинают рассыпаться. Выпадают и желтеют страницы, а переплет приходит в полную негодность.
Я не спешу. Мне нельзя суетиться. Влажная уборка требует сосредоточенности и особого настроя. Все должно быть сделано на совесть. И я стараюсь, как могу: не пропускаю ни одного квадратного сантиметра серых мраморных плит, часто меняю воду в ведре, долго полощу тряпку, туго ее отжимаю, когда вытираю вымытый участок… Я очень хорошо осознаю всю важность своего занятия. Я люблю свою работу…
Старики-смотрители (редкие везунчики) рассказывали, будто не всегда книги служили клетками для людских пороков, будто существовали когда-то и светлые книги, которые не рассыпались от солнечных лучей. Ни доказать, ни опровергнуть эти легенды уже нельзя. Я не видел светлых книг, зато я твердо знаю, что даже самая порочная человеческая фантазия так и останется фантазией, если ее вовремя заключить в книгу. Правда, есть множество условий… Хотя бы раз в год книгу надо брать в руки, а в течение остального времени она должна ощущать человеческую заботу и внимание. Она должна чувствовать себя востребованной. Любые обнаруженные повреждения надо устранять тотчас же. У каждой книги может быть только один смотритель. Разумеется, эти книги нельзя читать. И это лишь некоторые из условий. Но если нарушить хотя бы одно, то клетка сломается, а освободившаяся фантазия влезет кому-нибудь в голову и воплотится в жизнь. Таким бедолагой может оказаться кто угодно: сам смотритель, допустивший роковую ошибку, человек, находившийся ближе всех к хранилищу, любой другой. Фантазия сама выбирает своего исполнителя, но чаще всего им становится смотритель. Его судьба предрешена в девяти из десяти случаев. Наш брат редко доживает до пенсии. То ли бумага — слишком ненадежная клетка, то ли человек — слишком ненадежный смотритель.
Наконец-то с уборкой покончено.
Десять рядов стеллажей, по 12 000 книг в каждом вопросительно уставились на меня. Я невольно вздрагиваю и направляюсь к западной стене хранилища. Постепенно тупая боль разливается по затылку.
Эта неделя должна стать самой сложной. Вчера я пролистал и подклеил последнюю книгу на полке с надписью «ИЗВРАЩЕНИЯ». Сейчас прямо перед моими глазами
расплывается надпись «УБИЙСТВО».Я аккуратно беру с полки первую книгу. По спине пробежал холодок, и только. Руки не дрожат. Значит, пока все нормально.
Твердый переплет. На черной кожаной обложке кровавыми буквами выведено:
КАК УБИВАТЬ, НАСЛАЖДАЯСЬ
руководство для начинающих
• может освоить даже ребенок!
• самое полное издание!
• советы профессионалов!
• пошаговые инструкции!
• психологическая подготовка!
• удовольствие гарантируем!
Я смотрю год издания, читаю оглавление и бережно ставлю книгу на место. Для нее достаточно. Она хорошо себя чувствует. Переходим к следующей…
Я люблю свои книги. Я дал клятву защищать их ценой собственной жизни. Бумага не виновата. Можно ненавидеть зло, но нельзя ненавидеть клетку, сдерживающую это зло, мешающую ему броситься на людей.
Я люблю книги и ненавижу человеческую фантазию. Если бы не старая добрая бумага, то планета Земля давно бы превратилась в космическую пыль. Теперь не нужны бомбы и новое оружие: чтобы уничтожить планету, достаточно сжечь хотя бы одно хранилище. Но должно обойтись: эта фантазия уже поймана.
Все-таки случилось.
Никакое везение не может длиться вечно.
Пятьдесят первая книга. «Ритуальные убийства». Я пролистал ее, положил на полку и сразу же почувствовал, как утихает боль в висках. Значит, я что-то пропустил. Снова беру «Ритуальные убийства». Боль сразу усиливается. Дрожащими руками перелистываю страницы. Вот оно! Чувствую, как волосы на затылке встают дыбом.
Ржавчина!!!
Что же там за фантазия, если она сжигает книгу?!
Я со всех ног бегу к письменному столу. Подкладываю под зараженную страницу чистый лист, чтобы ржавчина не перешла дальше, срываю чехол с машинки и начинаю перепечатывать текст.
Последнее слово верхней строки уже не видно. Нет… все-таки видно! Еле-еле.
Ржавчина съедает страницу сверху и снизу одновременно. Бока не тронуты.
Начинается гонка. Только я перепечатываю строку, как она исчезает. Строка сверху. Строка снизу. Сверху. Снизу. Пока мне удается не вникать в смысл. Иммунитет работает на пределе. Руки не дрожат. В голове — удивительная ясность.
Крайние абзацы уже съедены. Два желтых неровных края приближаются к середине. Приближаются быстро. Слишком быстро.
Я не успеваю. Пальцы строчат по клавишам, но хищные желтые клыки вот-вот сомкнутся, поглотив последний оставшийся абзац.
Впиваюсь глазами в уцелевшие строки и прекращаю печатать. Ржавчина останавливается. Стоит мне только отвести взгляд или прикоснуться к машинке, как абзац исчезнет. Мне придется не просто читать, а заучивать текст наизусть. Если после этого я успею его напечатать, то все обойдется. Но я могу и не успеть. Я могу забыть про текст и задуматься совершенно о другом.
Активированная фантазия способна на многое. Хватит ли ей короткого мига свободы, чтобы найти своего исполнителя? Скорее всего да. Я еще не встречал такой агрессии. Бедный Алешка. Но другого выхода у меня нет.
Я читаю злополучный абзац. Внимательно, запоминая каждый знак препинания. Резко поворачиваюсь к машинке и печатаю, печатаю, печатаю…
Даже не глядя на страницу, я знаю, что абзац исчез.
Боевой нож — волнистое лезвие, полуторная заточка, кровосток. Странно все это… Как будто из другой книги. Почему не ритуальный кинжал?
Две строки. Я должен успеть…
Нож угрожающе блеснул и нырнул к моей шее. Кожей чувствую холодный металл. Алая кровь стекает по лезвию и льется на пол. Голова кружится, в глазах все плывет. Ничего, это мы уже проходили, а чтобы печатать, мне глаза не нужны…