Настоящая любовь и прочее вранье

– Номер выхода обведен красным. Посадка через сорок минут. Благодарю вас. Следующий.

– Нет, это вам спасибо за помощь, – язвительно бросила я, хотя, похоже, ирония до нее не дошла.

Изнемогая от усталости, я поплелась в сторону выхода. События сегодняшнего дня окончательно меня измотали, лишив всех эмоций. После того как будет возможность поразмыслить о случившемся, мое уныние наверняка сменят печаль, гнев и тревога. Но сейчас вся энергия уходила только на то, чтобы переставлять ноги на долгом пути к выходу.

Я купила у стойки стакан диет-коки и открыла пластиковую крышку, чтобы было легче пить. Но едва поднесла стакан ко рту, кто-то, судя по всему, размером и весом с Кинг-Конга, грубо толкнул меня сзади. Стакан вылетел из рук, но не прежде, чем вся кока вылилась на меня. Я в отчаянии уставилась на темно-коричневое пятно, расплывшееся потому, что еще минуту назад было новехоньким тонким кремовым свитером с зеленой отделкой, после чего огляделась, пытаясь понять, что произошло. Семейка американских туристов – парочка разжиревших родителей и двое юных поросят – проталкивалась мимо меня, вытянув руки и готовясь смести каждого, кто встанет на пути.

– Эй! – завопила я, вцепившись в мясистую руку папаши. – Смотри, что ты наделал, урод!

Один из детей, необычайно похожий на Огастеса Глупа из фильма «Вилли Вонка и шоколадная фабрика» взглянул на капли коки, падавшие со свитера, и рассмеялся, омерзительно фыркая. Отец, плотоядно осмотрев меня, посоветовал:

– Смотри, куда идешь, детка!

И, отодвинув меня, зашагал дальше, расталкивая ничего не подозревающих путешественников, имевших несчастье оказаться рядом, пока свиноподобная мамаша верещала:

– Скорее, мы опаздываем!

Я проводила семейство глазами, впервые поняв истинное значение выражения «отвратительный американец». Но сейчас мне было не до них. Что делать со свитером?

Какие-то школьницы, перешептываясь, уставились на меня, я поспешила скрыться в туалете, в напрасной надежде каким-то образом избавиться от пятна. Стоило очутиться в дамской комнате, как я, потеряв всякий стыд и оставшись в брюках и прозрачном лифчике, стащила свитер и попыталась выполоскать под струей воды. Окружающие тихо ахали, словно вид женщины в одном лифчике был невыразимо оскорбителен. Но я старалась не обращать на ханжей внимания и продолжала безуспешно тереть пятно коричневым бумажным полотенцем.

Наконец, поняв, что дело плохо, мрачно повертела в руках свитер. Похоже, шансов не было: мало пятна, теперь свитер стал совершенно мокрый, а мне не во что переодеться. Даже пальто я свернула и запихнула во внешний карман сумки, перед тем как сдать в багаж. Вопрос был в том, как добраться до магазинчика сувениров, чтобы купить майку с видом Лондона и поскорее натянуть на себя. Но для этого либо пришлось бы выйти прямо в лифчике, либо натянуть мокрый, грязный, ставший совершенно прозрачным от воды свитерок. В любом случае меня арестуют за непристойный вид.

И тут я вдруг вспомнила… светящаяся толстовка с оленем, так и оставшаяся лежать на дне сумки, куда я запихала ее в последний рабочий день. Уродливая синтетическая дешевка, но, по крайней мере, убережет меня от опасности стать ходячим пип-шоу.

Я поспешно вытащила толстовку, натянула на себя и, всячески избегая смотреть в зеркало – просто храбрости не хватало, – швырнула погубленный свитер в урну. Посмотрела на часы, чтобы узнать, хватит ли времени добежать до сувенирного магазина (лучше носить простую хлопковую футболку с Биг-Беном, чем Красный Кошмар), и тихо выругалась, сообразив, что посадка уже началась, а я даже не добралась до нужного выхода. И вообще, если я не хочу опоздать, нужно было мчаться со всех ног: не слишком приятная мысль, учитывая, что на мне сапожки на трехдюймовых каблуках, скорее модные, чем практичные.

Я ринулась к выходу, припустив еще пуще, когда услышала последнее объявление своего рейса. И едва успела, прибыв к выходу с ноющими ногами и красной физиономией. Контролер оторвала часть талона и погнала меня на самолет. Секунду спустя я уже протискивалась мимо стюардесс, выискивая свое место, которое… о, черт!., оказалось в середине ряда из пяти кресел. Но это было еще не все! Ряд располагался в самом хвосте, где, как мне известно по огромному опыту, воняет хуже всего благодаря близости туалетов и постоянному курсированию пассажиров взад-вперед. А единственное свободное место было между членами гнусной семейки, опрокинувшей мне на свитер диет-коку! Полный комплект: родители Глупы, втиснутые в кресла, как сосиски, с одной стороны, и Глуповы детки, уже успевшие подраться, – с другой.

– Господи, только не это! – прошептала я и уже громче обратилась к старшим Глупам:

– Мне нужно пройти на свое место.

– Мы только устроились, – ответствовал мистер Глуп.

– Да, обойдите с другой стороны, – добавила его жуткая женушка.

Я молча смотрела на них, пораженная ничем не вызванной грубостью.

– Может, вы подвинетесь и дадите мне сесть у прохода? – спросила я, наконец.

– Ну, уж нет! – фыркнула мамаша, похоже, вполне понимавшая, что за дьявольское отродье она растит.

– Мы специально попросили места у прохода. Вам следовало бы сделать то же самое, – просветил меня мистер Глуп.

И тут меня захлестнула волна слепящей ярости, абсолютно неуместной в этой ситуации. Казалось бы, стоило ли злиться на этих ничтожеств? Но если бы на рентгеновском контроле не конфисковали мои маникюрные щипчики, я бы поддалась соблазну выколоть Глупам глаза.

– В таком случае вынуждена протиснуться мимо вас, – проскрежетала я и в два счета расчистила себе дорогу: нелегкая задача, учитывая их объемы. При этом я случайно наступила на ногу миссис Глуп. Она завопила так, словно я вонзила нож в ее ожиревшее сердце.

– Сами виноваты! – рявкнула я, падая в кресло и попутно сбивая руку девчонки Глупов с нашего общего подлокотника. – Просила же пропустить меня, а вы отказались! Знаете, от вежливости и приличных манер еще никто не умер!

Миссис Глуп проигнорировала меня и, повернувшись к мужу, принялась ныть, что палец на ноге ужасно болит, должно быть, сломан и, если это так, нужно немедленно подать на меня в суд.

– Нет, хуже уже ничего быть не может, – громко объявила я, покачивая головой. Но, как оказалось, ошиблась.

В тот момент, когда мы пролетали над Гренландией и я, невзирая на бесконечные перепалки моих гнусных соседей, каким-то чудом заснула, Глупова девица неожиданно вонзила острый локоть мне в бок.

– Ой! Какого хрена? – разозлилась я.

– Классно выражаетесь. Она хочет поговорить с вами, – ухмыльнулась девица, показывая на стюардессу, с оскорбленным видом маячившую в проходе.

– Что?! – раздраженно рявкнула я.

– Пассажиры жалуются на свет, – прошипела стюардесса.

– Свет? – удивилась я.