Настоящая любовь
Шрифт:
Я нахмурился и продолжил молча слушать, все еще не до конца понимая, к чему он все это говорит.
– Мы поговорили о том, чтобы представить тебя к награде. Как один из лучших сотрудников управления, ты засветился даже перед ними. Хотели перетянуть тебя к себе, но я не дал, – признался честно, и прошел к столу, занимая место напротив меня. – Сказал, что через два месяца у тебя кончается контракт, и ты не собираешься его продлять.
Я кивнул. Об этом мы уже раз сто разговаривали, и от уговоров переходили к угрозам, хорошо завуалированным, но явным. Гринёв не одобрял мое желание уйти из органов. По его мнению, все сотрудники должны работать
– Вы для этого меня вызвали? – аккуратно начал, но шеф строго на меня глянул, и я предусмотрительно закрыл рот.
– Тебе тридцать три. Вся жизнь впереди. Ты ведь можешь служить и служить, Лев. Хочешь новую должность? Звание? Оклад повыше?
Снова. Снова блядь. Настроение испортилось вконец.
– При всем уважении, Виктор Иванович… Я все решил. На пенсию я себе заработал, хочется уйти на хорошей ноте.
– У тебя на счету тридцать раскрытых дел. Ни у кого из сотрудников нет таких достижений. Кем ты предлагаешь мне себя заменить?
– Карпов неплохо справляется.
– Карпов женат и с тремя детьми. А ты холост.
– Разведен, – поправил красноречиво, и Гринёв свел брови у преносицы. Да, он прекрасно знал, что причиной нашего с бывшей развода стала служба.
Ты проводишь все время на работе – вот и женись на ней.
С этой формулировкой жена и ушла от меня, хлопнув всеми дверями в нашей прежней квартире.
Не хотел ее винить, но и держать не стал. Она права. Пять лет неудачного брака так ничему нас и не научили. Я полюбил свою работу, а она своего водителя, который утешал ее вечерами, пока меня не было дома. Вот в тот день я и принял решение доработать до конца контракта и уйти.
Иначе жизнь просто пройдет мимо, а после меня останется разве что грамота на стене и фотка «образцовый идиот, который положил свою жизнь на алтарь службы». А потом и ее снимут и заменят фоткой нового смертника. Такого же дурака как я.
– Как бы там ни было, мы снова поднимем вопрос твоего ухода через месяц.
Именно тогда я собирался писать заявление на не отгулянный отпуск. Три года в нем не был.
– Мое решение будет прежним.
– А вот это мы еще посмотрим, – начальник пододвинул мне папку, которая лежала на его столе, и красноречиво кивнул на документы. – Последнее дело. Закроешь его и уйдешь на покой генералом. Приказ сверху.
Я вскинул брови, и едва не присвистнул. Полковника мне дали досрочно за успехи на все той же службе. И сейчас дразнили генералом? Слишком жирный кусок мяса для тупого вояки, как я. И Гринёв тоже это понимал и пояснил.
– Дело непростое. Надо одного человечка посадить. Сроки жмут.
Открываю папку и брови ползут вверх.
– Жданов? Зам губера наш?
Все внутри холодеет, и сердце заходится в ударах.
– У него должна быть нихреновая такая крыша, товарищ генерал-майор. Там скорее меня прикроют, чем его.
– Об этом я позабочусь. Ты работай. Работай. На него поступил заказ сверху. Кого-то там он не устроил. И нам надо по-тихому вывести его из игры. Люди сверху будут содействовать и разумеется курировать это дело. Ты можешь обращаться к ним через меня по любым вопросам. На уши посадить нужных людей, – прослушка наше всё, – где надо камеры поднять. Все средства, Лев. Ты считай получаешь доступ первого уровня секретности. С соответствующим окладом.
Вздохнул,
закрыл папку и взял ее в руки. Ладони повлажнели. При всех связях и размахе, который Гринёв обещал, раскрутить подобное дело будет легче, чем обычно, но тут совсем другие ставки. У Жданова наверняка все тылы прикрыты. К нему так просто не подступишься.– При самом лучшем раскладе, мне не справиться с этим делом за месяц.
Гринёв это тоже понимал, и красноречиво улыбнулся.
– Генералов в тридцать три мало кто получает.
Мало кто. Вообще никто вернее сказать.
– Работай, Лев. Это приказ.
Больше мне ответить было нечего.
– Есть, – кивнул и встал, чувствуя, как папка с документами оттягивает руки. Тяжесть бремени легла на плечи, и давила, пока я покидал кабинет начальника управления.
В горле неприятно горчило, и нехорошее предчувствие все сильнее давило в груди. Что-то подсказывало, это дело не такое простое каким могло бы показаться на первый взгляд.
И я определенно вляпался в это дерьмо по самые уши. Точнее меня заставили вляпаться, предоставив выбор без выбора.
Вернулся в пустой кабинет и осознав, что время не ждет, снова включил компьютер. Нажал кнопку на чайнике, и закрывшись, шлепнул увесистую папку на стол, усаживаясь в кресло. Задумчиво уставился на черный пластик.
Жданов. Зам нашего губернатора. Известная личность, которую так просто не попросят оставить свой пост.
И меня попросили впрячься, чтобы пододвинуть его силой.
«Люблю» блядь свою работу.
Открыл папку и уткнулся в документы, теряя счет времени.
Проторчал в кабинете до трех ночи. Изучил всё, что имелось, и-таки вернулся домой.
Ключ щелкнул в замке, и я толкнул дверь пустой квартиры, и замер, когда вместо сухого коврика встал в огромную лужу.
Долбанул по выключателю и в цвет выругался. Меня нахер залили соседи сверху.
Прекрасный вечер пятницы!
Глава 2
Первым желанием было убить первого, кто откроет мне дверь той квартиры. Знал Палыча, соседа сверху, но тот постоянно сдавал хату, и кто в ней живет сейчас, я понятия не имел.
Но разобраться надо было в срочном порядке, несмотря на то что уже пятый час утра.
Окинул внимательным взглядом свою квартиру. Вода стоит в коридоре и кухне. Наверняка и ванная залита. Оставалось надеяться, что спальни все это дерьмо не коснулось.
Закрыл дверь, и за секунду махнул лестничный пролет, потом второй, кипя от негодования.
Это ведь надо быть настолько бестолочью, чтобы при первых признаках не устранить гребаный потоп. Что там за квартиранты такие непутевые?
Нажал звонок в дверь и трель отозвалась на весь подъезд, но никто не открыл. Повторил попытку, но и она не увенчалась успехом. В ход пошла тяжелая артиллерия. Сначала я легонько постучал, потом все громче, и под конец уже не жалея кулака долбил по железу двери, понимая, что еще чуть-чуть и просто вынесу ее нахер. Как пружина шел на взвод, виток за витком теряя терпение. И когда я уже решил, что пора переходить к жесткому плану Б, за дверью послышался шум.
Щелкнул замок, а я впился взглядом в глазок, очень надеясь, что сосед увидит в каком я сейчас негодовании и хотя бы пошевелится. Стоял со сжатыми кулаками, грудь вздымалась будто я только что подрался с гопниками в арке, и противный скрип двери, которая начала медленно открываться ударил по нервам срывая их окончательно.