Настоящая любовь

В нем боролись два человека.

Глава 11

К конюшням была пристроена небольшая кузня, хотя в поместье не было кузнеца. Когда появлялась работа, кузнеца вызывали из Глиндери.

Однажды днем Герейнт сидел на стуле и наблюдал, как Алед ставит подкову одной из рабочих лошадей. Друзья не разговаривали – грохот молота затруднял беседу, – но молчание не было угрюмым. Герейнт не чувствовал напряжения. Как, должно быть, хорошо владеть ремеслом, делать хорошо свою работу и радоваться этому, отдавать своему занятию почти все время. Наверное, Алед счастлив. Хотя, непонятно почему, его друг до сих пор не женат, ему ведь уже двадцать девять. Но Герейнт тоже не женат и всего на год моложе друга. Он подумал о Марджед, но тут же отогнал это воспоминание. Вот уже целую неделю он пытался не думать о Марджед – правда, без особого успеха.

Алед закончил работу и выпрямился. Конюх увел лошадь, последнюю в этот день.

– Мне следовало продавать билеты на представление, – улыбнувшись, сказал Алед.

– Я мог бы целый день сидеть и наблюдать, как кто-то работает, – сказал Герейнт, – и не уставать при этом. Рекомендую как чудесное, бесполезное занятие.

– Тогда тебе придется отправиться на кухню и смотреть, как повар готовит твой обед, – сказал Алед. – Я свою работу сделал.

– Присядь и отдохни немного, – предложил Герейнт. – Я хочу с тобой поговорить.

Он встал и прошелся до конюшни, где велел конюху принести им по кружке эля.

– Кому ты это предлагаешь? Добропорядочному прихожанину? – спросил Алед.

– Эль хорошо восстанавливает силы, приятель, – ответил Герейнт, – считай, что это лекарство.

Алед опустился на грубо сколоченную скамейку.

– Хорошо, что сегодня ты хочешь со мной говорить, а не драться, – произнес он. – Вижу, Уэльс начал снова тебя облагораживать, Гер.

– Снова? – Герейнт рассмеялся. – Я был на удивление благородным маленьким сорванцом, не так ли? Ты помнишь привидения?

Оба расхохотались и принялись вспоминать. Одно время в Тегфане настолько усилилось браконьерство, что егерей заставили дежурить по ночам. Как-то раз Герейнт и Алед нарядились в старые ночные рубашки, позаимствовав одну у сестры Аледа, а вторую у Марджед, чтобы изображать привидения. Они носились между деревьями и жутко завывали, увидев кого-либо из сторожей. Разумеется, это была затея Герейнта.

– У меня волосы дыбом встают на затылке, когда я представляю, что бы произошло, если бы нас поймали, – сказал Алед.

Они болтали и смеялись, вспоминая детство, пока не принесли эль. «Совсем как в старые времена», – подумал Герейнт. И хотя он все еще не был уверен, что они остались прежними друзьями, с Аледом он чувствовал себя гораздо легче, чем с любым приятелем в Лондоне. Эта мысль удивила и несколько встревожила его.

– Алед, – наконец произнес он и увидел, как друг сразу насторожился, поняв, что разговор пойдет о другом, – я распорядился разрушить запруду и убрать в поместье все ловушки. Со временем будут и другие перемены. Но этого недостаточно. Большинство людей здесь настроены против меня. И даже если мы сумеем создать маленький рай в этой части Западного Уэльса, это не уменьшит творимых повсюду беззаконий и несправедливости.

Алед пил эль и избегал смотреть Герейнту в глаза. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке.

– Нужно предпринять нечто решительное, – сказал Герейнт. Эта мысль давно не давала ему покоя, но только сейчас приняла определенное направление. – В других краях ведь что-то делают. Бунты Ребекки. Почему здесь их нет?

Только тогда Алед поднял глаза на Герейнта, в его взгляде смешались гнев и удивление.

– Так вот зачем все это, – сказал он, указывая на кружку. – Ты ищешь доносчика? Откуда мне знать, черт возьми, почему здесь нет бунтов Ребекки? Да и что это вообще за бунты? Пожалуй, я пойду, а то домой долго добираться.

– Нет! – решительно произнес Герейнт. – Садись, Алед. С тех пор как я вернулся, ты ведешь себя как угорь, извиваешься и выскальзываешь из рук. Если здесь нет бунтов Ребекки, значит, они должны быть. Мне, как любому человеку, ненавистна мысль о насилии, но я уверен, что нет другого надежного способа привлечь к себе внимание. Любое восстание, ограниченное владениями одного человека, будет считаться его личной проблемой. А вот к бунту, затронувшему общественные дороги, отнесутся гораздо серьезнее. И возможно, он приведет к изменениям в лучшую сторону.

– А возможно, он приведет людей в ловушку, за которой последует либо смерть, либо каторга на другом конце света, – зло произнес Алед.

Герейнт наклонился и внимательно посмотрел в глаза другу.

– Ты имеешь в виду, что эту ловушку расставлю я? – спросил он. – Полно, приятель, ты же хорошо меня знаешь.

– Разве? – нахмурился Алед. – Ты для меня незнакомец, которого я когда-то знал, Герейнт, но очень давно.

Герейнт выпрямился.

– В одном я изменился, – сказал он. – Я научился читать мысли людей, прислушиваясь к тону их голосов, а не только к словам, вглядываясь в выражения их лиц и жесты. Что-то ведь затевается, ты это знаешь. Ты один из лидеров, Алед? Скорее всего так, хотя тебе, как мне кажется, не хватает внутреннего огня, чтобы стать предводителем. Ну и что ваши планы, близки к завершению?

– Гори все синим пламенем в аду! – воскликнул Алед. – Ты сбежал как раз оттуда. Ты и есть сам дьявол. Что за историю ты выдумал? И какому судье ты собираешься ее рассказать? Уэббу?

Герейнт покачивался на задних ножках стула и, не обращая внимания на слова Аледа, задумчиво прищурился.

– Интересно, в чем заминка, – произнес он. – А еще интересно, не происходят ли все неприятности в Тегеране в последнее время из-за досадной необходимости ждать. Марджед никогда не отличалась терпением. Как только у нес появлялась идея, она всегда должна была выполнить ее немедленно, не откладывая в долгий ящик. Я сразу понял, что Марджед, должно быть, и затеяла все эти происшествия. Но, наверное, все-таки нужно быть мужчиной, чтобы возглавить бунты Ребекки. Территория побольше, да и мужчин тоже будет вовлечено гораздо больше. Женщину они не примут. Я прав, Алед? Вы все ждете главаря? Ребекку?

– Черт бы тебя побрал, – возмутился Алед. – Еще в детстве у тебя было живое воображение. Теперь я вижу, что ты благодаря ему научился сочинять сказки. Ни слова правды – сплошная выдумка.

Герейнт, не мигая, смотрел ему в глаза. Передние ножки стула опустились на пол.

– Теперь у вас есть предводитель, – сказал он. – У вас есть Ребекка. Она перед тобой.

Алед оцепенел, лицо у него побледнело.

– Ты сошел с ума, Гер, – еле слышно прошептал он. – Я всегда говорил, что ты ненормальный. И был прав.

– Но я тоже прав, не так ли? – спросил Герейнт. – Вам ведь не хватает Ребекки. Подумай хорошенько, Алед. Кто больше меня подходит для этой роли?

Алед, как видно, забыл, что ему ничего не известно о бунтах Ребекки.

– Это было бы смешно, – сказал он. – Бунты направлены против землевладельцев. У тебя одно из самых больших поместий в Кармартеншире.

Герейнт кивнул.

– Но я начинал как беднейший из бедняков, – напомнил он. – Я знаю и ту, и эту жизнь, Алед. Обе они должны существовать в гармонии, но этого не происходит. Я попробовал было что-то сделать, но оба мира отвернулись от меня. Я чувствую, что застрял где-то посередине, не в силах изменить что-либо. Но будь я Ребеккой, я бы смог. Я привык верховодить. Когда я был мальчишкой, – то подчинялся инстинкту, став взрослым, опирался на опыт. Мятеж нелегко возглавлять и нелегко подчинить себе. Я сумею и то и другое.