Настоящий американец 5
Шрифт:
— Этот янки должен заплатить за оскорбление! — Вильхельм Зайберт вышагивал по гостинной своего небольшого дома, самого скромного в западной части Картахены, где предпочитали селиться белые. — Меня давно так не унижали! Я опытный инженер был вынужден расстилаться перед этим сопляком, чтобы получить хоть какую-то должность на его гребаных заводах, а в ответ этот мальчишка смотрел на меня как на дерьмо, прилипшее к его дорогим туфлям.
Слушающий гневные изливания отца Людвиг, плеснул в свой бокал очередную порцию рома. Ему все это очень не нравилось. Вся семья восприняла появление в Картахене американского миллионера-автопромышленника
Отец был талантливым инженером и мог рассчитывать на хорошее место на заводах Уилсона. Семья даже была готова остаться в Колумбии, если отец получит место директора, построенного здесь автомобильного завода.
Их надежды подогревал и губернатор, неожиданно выступивший на их стороне. Ему нужен был завод, именно поэтому он вспомнил об Зайберте и пригласил его на прием, чтобы представить Уилсону и показать тому, что кадры для завода уже имеются в Картахене. До этого дня семья Зайбертов с губернатором пересекались лишь несколько раз, и ранее они не были вхожи в его дом.
Прием у губернатора — это возможность не только для самого Вильхельма, но и для его дочери. Там вполне можно было встретить выгодную партию. А Грейс была молода и красива.
Единственное, в последнее время у нее появилась странная мечта — она захотела стать актрисой, причем голливудской актрисой, как Грейс Келли, к слову, та была наполовину немкой. Узнала, что ее тезка в этом году вышла замуж за принца Монако, и загорелась. Впрочем какая девушка не мечтает о принце? Особенно сидя в этой дыре под названием Картахена.
— Он смотрел на твою сестру как на шлюху! — достиг ушей Людвига очередной гневный возглас отца. — Предложил ей лететь с ним в Голливуд! Наглец! Да за такое раньше на дуэль вызывали!
— Папа, это неправда! — в гостиную влетела, до этого подслушивающая с лестницы Грейс. — Я ему понравилась!
— Еще бы ты не понравилась. Ты же у меня красавица, — с отцовской гордостью произнес Вильхельм.
Грейс зарделась.
— И когда сказала Фрэнку, что хочу стать актрисой, он просто предложил мне помощь.
— Он просто решил тобой попользоваться, дурочка! — вновь разъярился герр Зайберт.
— Это ты дурак! Ты все испортил! Ты на него так смотрел, словно убить хотел.
— Ты как с отцом разговариваешь? Неблагодарная! Быстро в свою комнату. И тебе запрещено из нее выходить. Ты наказана!
— Что?! — Грейс перевела взгляд с отца на брата, но тот смотрел не на нее, а в свой бокал. Так и не дождавшись от него помощи, она топнула, резко развернулась и, громко всхлипывая, рванула вверх по лестнице.
— Я был сегодня в порту, — когда они вновь остались вдвоем, сказал Людвиг. — Ходил на корабль посмотреть. О нем столько кругом разговоров. Вот и мне стало интересно. И знаешь, что странно, — он многозначительно посмотрел на отца, разогревая его любопытство. — Команда корабля не сходит на берег.
— Ну да странно. Но нам-то что до этого?
— Ты же только что хотел поквитаться с янки, — Людвиг сверкнул такими же как у отца очень светлыми глазами.
— Думаешь Уилсон что-то скрывает? И именно для того, чтобы информация не расползлась по городу, он запретил команде увольнительные, — задумчиво проговорил Вильхельм. — Возможно, возможно, — покивал он своим выводам. — Вот только как узнать, что он скрывает? Губернатор никогда не позволит обыскивать судно Уилсона, даже если в полицию попадет письмо,
где американца обвинят в продаже оружия повстанцам.— В этом ты прав, отец. Американцам в той стране можно все. Но все же я завтра еще покручусь в порту. Должно же нашей семье наконец повести.
И Людвигу Зайберту, действительно, повезло. Он увидел, как корабль покинул один из матросов.
Глава 21
Как я и предполагал, никаких препонов со стороны местных властей не последовало. Мы просто привезли на арендованной машине в аэропорт Картахены деревянные ящики, без досмотра погрузили их в самолёт, и мой борт взлетел. Колумбийцы всё это время стояли в позе «чего изволите», в любой момент готовые исполнить любой каприз богатого американца за его же деньги.
Всё что команда «Алессандры» успела поднять до урагана я взял с собой. Все это добро, золото, серебро, драгоценные камни по моим прикидкам тянет на полмиллиона долларов и является только малой толикой тех сокровищ, что утащила за собой под воду Нуэстра Сеньора де Аточа. По бумагам на испанском галеоне одних только колумбийских изумрудов было больше двух тысяч.
В общем, я полетел прятать свое добро, а «Алессандре» после ремонта предстояло вернуться в район поисков, где продолжить подводные работы.
Первоначально мы должны были лететь напрямую в Нью-Йорк, но сильный встречный ветер привёл к дикому расходу топлива и пришлось садиться во Флориде, чтобы дозаправиться. Дайтону я выбрал для того, чтобы заодно решить здесь еще одно дело.
В аэропорту нас уже ждали люди Каллахена, в задачи которых входила охрана ценного груза. С «Алессандры» я охранников не забирал. Проводили нас до аэропорта Картахены и вернулись на корабль. Там они нужнее. А воздушные пираты — это уже фантастика.
Также на доклад ко мне явился, проинформированный о моем приезде, управляющий гоночной трассой мистер Миллс и… Джон Франкенхаймер. Увидев последнего, я сильно удивился. Думал, он уже давно сидит в Лос-Анджелесе и монтирует фильм.
Пока самолет заправляют топливом как раз успею с ними двоими переговорить. За почти три часа перелета я устал сидеть, поэтому решил размять ноги, прогуляться по той части взлетного поля, который арендовала «Way of Future LTD». Грузов мы доставляем во Флориду много, так что в аэропорту являлись ВИП-клиентами.
Компанию первым мне составил мистер Миллс, уж больно вид у него был озабоченный. Впрочем, режиссер выглядел не радостнее, но киноискусство подождет.
Как выяснилось причиной унылого настроения их обоих послужил ураган. Мало того, что он забросил меня в Колумбии, по пути столкнув с самыми настоящими пиратами, так еще и на суше мне насвинячил. Ураган прошелся точно по моей трассе, причинив достаточно большие разрушения как трассе вместе с комплексом административных зданий, так и самому городу. А еще он остановил съёмки сиквела «Гран-При». Франкенхаймер решил, переснять какие-то сцены, но не вышло.
Сколько же бед натворил этот чертов ураган, которому дали поэтичное имя «Амалия».
Из доклада Миллса выходило, что гоночный комплекс пострадал достаточно серьезно, были повалены сразу восемь больших осветительных мачт. За этими словами скрывались циклопические конструкции из более чем сотни прожекторов на каждой. С их помощью обеспечивалось круглосуточное освещение трассы, то что выгодно отличало нас от Ле-Мана.
Кроме того, серьезно пострадали трибуны, более ста тысяч кресел ураган сдул. Само-собой, подземные коммуникации трассы были затоплены и тоже вышли из строя.