Настоящий Герой

Паутины становилось больше, спереди ко мне прижалось знакомое по формам тело, а в нос ударил аромат нескольких духов.

Мне развязали глаза, но хватку не ослабляли. Позволили говорить, но вынудили слушать, пока каждая из девушек выскажется, стараясь переплюнуть конкурентку. Они были чувственны, готовы к любому развитию событий... Явно этот разговор репетировался, и не раз. боюсь даже представить, через что им пришлось пройти, чтобы прийти к консенсусу.

Я никогда не думал, что попаду в такую ситуацию: оказаться в центре внимания не одной, а целых четырех героинь. Гвен Стейси, Фелиция Харди, Анна-Мария Роуг и Ванда Максимофф, хотя последняя скорее хочет меня убить или взять в собственное рабство... Но, всё равно, все они были великолепны, каждая по-своему, с характером, который мог растопить лед в Сибири. Но теперь мне нужно было разбираться с их чувствами, и это оказалось не так просто.

Мои собственные поступки привели к этой ситуации и я не знал, как из неё выпутаться. Самым проверенным вариантом в моей голове был «выбор Ведьмака», где я по итогу остаюсь совсем один, голый и привязанный к кровати.

Возможно стоило попробовать отдалиться от кого-то из них, что-то изменить или просто разорвать отношения, но я не смог сделать этого самостоятельно, а порой и судьба толкала меня к ним навстречу... Долбанный эффект мира Марвел.

Но время шло и все эти чувства начали переплетаться с ревностью. Гвен была нежной и доброй, с улыбкой, которая могла прогнать облака. Она пыталась сделать так, чтобы все были счастливы. Побывав на Сакааре, она обрела мудрость и шарм взрослой женщины, чем вновь покорила моё сердце. Именно она была инициатором этих отношений, больше не желая меня терять и вновь переживать все те неприятный чувства.

Фелиция, хоть и была шутницей, на самом деле очень страстно относилась ко всему, что делала. Она восхищалась моей способностью смеяться над любыми ситуациями и иногда поднимала ставки, подшучивая над остальными, чтобы вызвать у них реакцию.

Она не сводила с меня взгляда и всё, что там было намешано... Жутко-притягательное зрелище, наверное точно такими же глазами смотрела Беллатриса Лестрейндж на Волан-де-Морта.

Анна-Мария, с её уверенной добротой и заботой, старалась сделать всё возможное, чтобы смягчить напряжённость. Она угощала нас домашней выпечкой, а её дружелюбие всегда было уместным. Но я видел, что под маской милой и стеснительной красавицы скрывается хитрая маленькая лисица, что лишь в силу своих особенностей не пытается рваться вперёд.

А Ванда… Ванда была темной лошадкой. Её мощная магия и таинственность часто завораживали меня, но я также чувствовал силу её эмоций. А точнее её легкую, как бы это помягче выразиться... Чокнутость. Девушка не признавала своих чувств, выставляя вместо этого маску из агрессии, скрывая под ней свою заинтересованность.

Мы договорились делить меня, если это то, что я хочу. Но я не знал, что мне делать с этим. Каждый раз, когда я видел, как они обменивались взглядами, наполненными ревностью, мои собственные чувства путались. Я не хотел никого из них ранить, и в то же время меня тянуло к каждой из них.

С того самого дня мы условились встречаться все вместе, словно герои ситкома.

Это была странная динамика: мы собирались вместе, обсуждали всё, начиная с маленьких повседневных забот и заканчивая глубочайшими переживаниями. Я смутно ощущал, что на самом деле это не просто «делить», а скорее находить баланс между их ощущениями и моими желаниями. Каждый вечер мне казалось, что я тонул в море эмоций, что они мне дарили. Не скажу, что это просто или хоть когда-либо станет легко, но тем не менее углы сглаживались. И, даже когда это было трудно, я всё равно не хотел, чтобы это когда-либо кончилось.

Но всё это было потом, а сегодня я был лишь простым слушателем, что не мог вставить и слова. Под конец я видел, что у некоторых из них скапливались слёзы в уголках глаз, но не мог их утешить... Да и они сами не хотели этого сейчас.

Наверное никогда, что в этой, что в прошлой жизни, у меня не было более неловкого разговора.

– Всё будет в порядке. — Оставшись последней со мной наедине, Гвен приобняла меня, укладывая голову на груди. — Они хорошо сдружились, пока нас не было, так что смогут свыкнуться с этим...

– Ох, наверное...

Впервые я смог хоть что-то сказать за эти долгие часы. У меня возникла пара вопросов к хитрой мордашке Гвен и её авантюрам, что она провернула у меня за спиной, но мои размышления прервал звонок Эм-Джэй.

– Питер пропал!

(На бусти сегодня выложу 97 и 98, а завтра будет эпилог работы)

Глава 87

– Чёрт возьми...

Развалившись на крыше одной из многочисленных высоток Нью-Йорка, Питер Паркер откинулся на спину, отпуская себя в объятья сломанной вентиляционной шахты, в которую Человек-Паук грохнулся, пока добирался до места.

Глаза бывшего героя, а ныне преступника в глазах правительства США и многих стран мира, устремились в тёмное чистое небо, наполненное крохотными звёздочками. Далёкие огоньки были едва различимы из-за множества огней огромного города, но самые яркие из них всё же пробивались сквозь яркую пелену, будто нарочно надеясь попасться на глаза.

– Нет... Это вертолёт.

Проводив взглядом самую яркую из «звёзд», которая стремительно улетела на север, Паук стянул с головы маску, тяжело дыша и хватая ртом воздух. Ему не хватало кислорода, а привычная сила пропала из рук, не позволяя герою привычно вскочить на ноги, выполняя залихватский акробатический трюк.

– Вот и закончился «годмод».

Кряхтя и матерясь, Паркер попытался выбраться из вмятины, что стальным цветком обложила его со всех сторон. Царапая до крови руки и превращая в лохмотья костюм, Питер выбрался на свободную для ветров крышу, падая на колени.

Его глаза безумно перескакивали между сотнями трещин, вычленяли самые крохотные изменения в бетонном покрытии, но с каждой секундой он видел всё хуже... Пока наконец перед глазами не предстало размытое пятно.

Буйство красок, чёткость и детализация, к которым он так привык за эти годы... Их отсутствие сильно обескураживало, вгоняя Паучка в панику, но тот держался.

– Так... Так, так, так... Спокойно, Питер. Спокойствие и только спокойствие.

Со всей силы ударив по крыше кулаком, он добился лишь неприятного хруста в костях и разливающейся по руке боли. Агония поглощала руку, а нервные окончания обжигали давно забытыми ощущениями. Паркер и представить не мог, насколько же высоким стал его болевой порог с приобретением паучьих сил.

– Сука, — ухватившись за пострадавшую конечность, он присел на задницу, облокачиваясь спиной о холодную влажную стенку бортика, — как же так?

Это было уже не в первый раз. Ещё в прошлом месяце Питер начал подмечать, что с каждым разом становится всё медленнее и слабее. Тренировки в закромах Старка не были особо продуктивными, но Питер в силу любопытства и собственного специального образования мог досконально изучить собственное тело и знал, что с ним что-то не так.

Паутины становилось меньше, а чтобы лазать по поверхностям приходилось прикладывать недюжинные усилия, тогда как раньше ему хватало лишь мимолётного желания. Удары стали слабыми, а тело вялым.