Настоящий полицейский

– Что ты сказал?

– Козья тропа, он говорил о ней, но я… черт возьми, твоему брату нужен не я. Я всего лишь школьный учитель. Ему нужен экстерн в Институт Стеклова, его возьмут или хотя в школу при МВТУ. Я гарантирую, возьмут!

– Как его возьмут, если он пропал! – С отчаянием сказал Игорь.

– Что значит пропал?

– Сбежал из дома ночью и все!

– Как сбежал? Куда?

– Может сюда? – Игорь снова показал рисунок.

Андрей Иванович на него посмотрел, затем осторожно улыбнулся.

– Ну, это же просто математическая абстракция…

– Что она означает?

– Понимаешь, в чем дело, – у Андрея Ивановича зачесался нос и он поморщился, – не думаю, что мы способны ее понять. Я уже давно перестал понимать, еще, когда давал ему задачки из журнала по высшей математике. Он просил помощи у моего брата, он профессор, но и тот перестал понимать. Ему нужен уровень повыше. Есть вещи, которые может понять только математик. А что говорит сам Максим?

– Я же говорю – он исчез вчера ночью!

– А. Ну, он найдется, ты не волнуйся так.

– Не найдется.

– Так… Откуда ты знаешь?

– Знаю.

Андрей Иванович вдруг побледнел и в страхе посмотрел на Игоря.

– Я работаю с детьми. – Сказал он уверенно, но губы его задрожали. – Почти двадцать лет. Я знаю…Ты ведь…

– Что?

Глаза Андрея Ивановича были полны ужаса.

– Ты ведь не тот за кого себя выдаешь! – Почти выкрикнул он.

– Кто же я, по-твоему? – Удивился Игорь.

– Не знаю, но ты не ребенок. Ты выглядишь как ребенок, но ты не ребенок! Это ты… Это ты с ним что-то сделал!

Игорь вдруг испугался. Кто он, в самом деле? Сказать правду учителю? Он ведь сочтет его сумасшедшим, но что если так оно и есть? Что если он и вправду сумасшедший? Что если и вправду именно он что-то сделал?

В голове помутилось, но Игорь взял себя в руки, закрыл глаза, затем сел на табуретку, придвинув ее к Андрею Ивановичу.

– Ты знаешь язык жестов? – Спросил Игорь.

– Конечно.

– Что значит этот?

Игорь повторил жест Макса – провел ладонью перед лицом, держа руку строго вертикально.

– Нет такого жеста.

– Уверен?

– Во всяком случае, мне он неизвестен.

***

Добравшись до площади, Игорь собирался позвонить «Вилли», но взгляд его остановился на очередной редкой для его времени картине – у памятника Ленину стояли две пожилые женщины с красными флагами и один седобородый мужчина с плакатом «Банду Ельцина под суд!» Собственно, Игоря заинтересовал не малочисленный митинг, а Ленин, измазанный в птичьем помете. Игорь вспомнил тревожный взгляд брата. Справа и слева от памятника размещались администрация и почта, а позади – дом культуры коксогазового завода. Красивое здание с колоннами с пафосными капителями в виде каменных листьев и балконами-галереями с балясинами. Все три здания голубоватого оттенка – самые красивые в городе, выстроенные в духе сталинского неоклассицизма.

Игорь слез с велосипеда медленно пошел вдоль стриженого кустарника, ограждавшего миниатюрный скверик вокруг памятника.

У входа в дом культуры стоял «ВВ-шник» со сложенным автоматом на плече в камуфлированной милицейской форме.

– Эй! У вас там несанкционированный митинг! – Крикнул ему Игорь.

– Чего? – Недоверчиво глянул на него «ВВ-шник».

– Там, перед памятником. – Игорь махнул рукой.

Милиционер, сохраняя все тоже недоверчивое выражение лица, вытянул шею, затем двинулся к скверику.

Дождавшись, когда он уйдет, Игорь тотчас бросил велосипед и кинулся в дом культуры. На его счастье стол перед входом, где обычно сидят приставучие вахтеры, оказался пуст, хотя Игоря одолевала сейчас такая ярость, что он, несмотря на возраст и внешнее спокойствие готов был вступить в бой с любым кто встанет на его пути.

В огромном фойе было пусто, с непривычки удивил богатый интерьер как в колонном зале, в котором, правда, полвека не делали ремонт. За огромными дверями звучала музыка, и пел какой-то хор. А со стороны правой лестницы послышались шаги. Игорь спрятался за толстую колонну и, ориентируясь на звук, укрывался за ней, пока шаги не исчезли за дверью. Здесь ему делать нечего – на желтых стенах висели только какие-то коллажи и стенгазеты. Он забежал по лестнице на второй этаж, еще более богатый, с цилиндрическим сводом над головой, украшенным роскошной лепниной и обрезанным балконами третьего этажа.

Игорь вспомнил, что в далеком детстве был здесь на ёлке. За дверями располагался главный зал, но он уже понял, что попал куда нужно – здесь на стенах висели картины. Он пошел по периметру, разглядывая зимние пейзажи, цветы, натюрморты, заснеженные церкви и закаты.

На дальней стене у мозаичного панно одна картина выделялась на фоне банальных творений художников-любителей – крупное изображение головы серны со светящимися глазами. Неизвестно, как удалось это исполнить художнику, но казалось, что глаза животного будто начинены фосфором – выключи свет и два огонька будут светить в темноте. Мимо такой картины трудно было пройти. Она была прекрасной и одновременно пугающей. Что в ней было такого? Казалось, что художнику удалось наделить ее какой-то загадочной формой жизни.

Вдобавок под ней размещалась секция из трех откидных кресел.

Игорь забрался на одно из них и рассмотрел картину вблизи. Странно, с близкого ракурса жуткий эффект терялся, только крупные и грубые мазки, а два «огонька» глаз – всего лишь пара капелек желтоватой краски. Изображение размывалось и теряло свою художественную силу. Зато в нижнем левом углу, Игорь увидел набор знакомых «финикийских» символов. Он достал из кармана рисунок брата со спиралью и понял, что символы абсолютно идентичны, только под ними не было никаких чисел.

– Так и тянет детей к этой картине! – Раздался за спиной строгий голос. – Медом тут, что ли намазано?

Игорь обернулся.

Перед ним стояла женщина в строгом платье. Лицо у нее впрочем, было доброе.

– От одного спасли, теперь другой лезет! А, ну слезай немедленно!

Игорь спокойно спустился, убрав листок в карман.

– Она вам не нравится. – Сказал Игорь.

– Что это она мне не нравится? Прекрасная картина!

– Тогда с чего вы взяли, что ее надо спасать?

Женщина бросила взгляд на картину и неожиданно разозлилась.

– Потому что хулигана уже одного поймали, прямо с ручкой стоял на этом же стуле!

– И он хотел ее испортить?

– Конечно!

– Он так сказал?

– Он молчал, как партизан на допросе. Слушай, ты мне зубы не заговаривай! Успел испортить уже? – Женщина шагнула к картине, прищурено посмотрела на нее.

Игорь усмехнулся.

Судя по ее хмурому выражению лица, он убедился, что картина ей все же не нравилась. Неудивительно – так сильно она выделялась на фоне спокойного антуража провинциальной художественной жизни.