Настоящий полковник
Шрифт:
— Следствие изменяет избранную в отношении вас меру пресечения. Вы отпускаетесь под подписку о невыезде. Вам запрещено покидать пределы города. В случае возникновения особых обстоятельств — вашей болезни, смерти близких родственников — вы обязаны известить о своих перемещениях органы следствия не позже, чем за сутки до отъезда. Вам все ясно?
— Теперь все!
— Распишитесь.
Полковник черкнул свою роспись. И, скрывая радость, спросил:
— Что-то еще?
— Ты не радуйся. Раньше времени. Следствие не закончено, и в любой момент мы можем вернуть
— Ну, если имеете — тогда конечно. Тогда не радуюсь. Тогда грущу.
— Вот возьми, — протянул следователь прямоугольную бумажку. — Это пропуск. На выход из здания. Ковальчук!
— Я, товарищ следователь!
— Отведи его.
— Куда?
— К выходу отведи. Вот его пропуск. На волю.
— Как же так? Он же…
— Иди. Дежурного я уже предупредил.
— Он же вас! И…
— Иди, я тебе сказал! Подследственный отпускается под подписку о невыезде.
Сопровождающий неопределенно пожал плечами. Скомандовал:
— Выходи!
Полковник пошел к двери. Но услышал, как следователь тихо окликнул его.
— Что?
— Гнить бы тебе здесь, падла! Кабы не защитники твои. Но ничего, еще не вечер. Еще увидимся…
— Защитники? Какие защитники? — переспросил полковник.
— Твои защитники. И не надо мне изображать дурака! Твои защитники! Которые до самой Генеральной прокуратуры…
— А может, это не защитники? Может, это просто правда восторжествовала?
— Что?! А ну, пошел отсюда! Быстро пошел! Пока я… Ковальчук!
— Тут я!
— Гони его отсюда! Чтобы глаза мои его…
— А ну, пошел! А ну, быстро! Полковник, не оглядываясь на сопровождающего, пошел по коридору.
— Стой! Стой, я сказал! Полковник замедлил шаг.
— Ну чего тебе?
— Руки за спину!
— Шалишь! Я теперь не твой. Не гражданин. Я теперь товарищ! И значит, могу держать руки где угодно. А не только на спине и затылке.
Кончилось твое время, гражданин начальник!
Зубанов демонстративно сунул руки в карманы и не спеша пошел по коридору. Который начинался в тюрьме, а заканчивался на свободе.
Все! Конец его заключению. Вернее, злоключениям в заключении. Хочется надеяться, что больше сюда он…
Хотя, с другой стороны, что ждет его на свободе, тоже неизвестно. Здесь хоть стены, решетки и менты с пистолетами защищают. А там, на улице… там со всех сторон сквозняком продувает.
Вот и думай теперь, где лучше? Там, где лучше? Или где хуже?! Или где совсем невмоготу!..
Глава 36
В отдельном кабинете ресторана сидели трое мужчин. Пили, ели и разговаривали. Пили и ели мало. Разговаривали много. И нервно.
— Кто?! Кто это сделал? Кто его смог?..
— Генеральная прокуратура его смогла.
— Шутишь!
— Кабы так. Генеральная прокуратура рекомендовала изменить меру пресечения.
— Так ведь только рекомендовала!
— Так ведь Генеральная прокуратура!
— Черт их задери!
— Только прежде — они нас.
— Что, так плохо?
— Еще хуже. Прокуратура предложила прислать сюда своего человека.
С формулировкой — для оказания помощи следствию.— Откуда они узнали? Откуда они могли узнать?!
— От верблюда могли узнать. Или, вернее, от ишака…
— Может, это его прежние дружки стукнули? Или… Или кто-нибудь из своих?
— Неужели из своих?!
— Кабы из своих!
— Ты что-то знаешь?
— Знаю! Знаю, что это не дружки. И не свои. И вообще никто! Потому что знаю, что прокуратура по просто стуку зад от стула не отрывает. Они лишние дела не любят. Их, чтобы на новое дело поднять, надо полгода раскачивать. А тут…
— Ты хочешь сказать, на них кто-то надавил?
— Хочу сказать, что надавил. Причем сильно надавил.
— Кто? Кто надавил?
— «Крыша» надавила!
— Чья «крыша»?
— Зуба «крыша»!
— Откуда у него?..
— А ты вспомни, где он раньше работал? Он же в ГБ работал!
— Точно!
— ГБ — «крыша» серьезная.
— Слушай, а может, он специально?..
— Что специально?
— У нас здесь появился специально! И под Борова лег специально! Все — специально!
— Да брось ты! Он же пенсионер.
— А если не пенсионер? Если действующий?
— Если действующий, то дело пахнет парашей.
— Да не все ли равно, действующий он или нет. Теперь это не имеет никакого значения. Важно то, что у него в голове. Что он знает! И может то, что знает, рассказать кому следует. Вот об этом надо думать!
— Что ты предлагаешь?
— Предлагаю решать кардинально!
— А «крыша»?
— «Крыша» за покойника в драку не полезет. Покойник никому не нужен. Он отработанный материал.
— Согласен.
— Я тоже. Пока он был на нарах, он был ручной. А теперь он как вырвавшийся из загона волк. Теперь он будет резать всех подряд. Зря его выпустили.
— Нас не спросили.
— Хорошо. Давайте решать по делу. Кто сделает работу?
— Это не проблема.
— Кто?
— Отдайте его мне. Моим ребятам.
— Может, лучше у генерала человека попросить?
— Не надо тревожить генерала по пустякам. Сами как-нибудь управимся.
— Мои точно управятся.
— Не надо забывать, что он профессионал.
— Мои парни тоже не лаптем щи хлебали.
— Согласен.
— Я тоже.
— Когда?
— Как можно быстрее. Пока он из города не ушел.
— Не уйдет. За ним мои люди присматривают…
Полковник Зубанов бродил по улицам и считал ворон. Ну то есть делал вид, что считает ворон, а на самом деле считал тянущиеся за ним «хвосты». Используемая им «воронья» тактика позволяла, не раскрывая себя, отслеживать пространство вокруг себя. А самое главное — сзади себя.
Полковник шел не торопясь, часто останавливался, засматривался в витрины и задние стекла легковых машин. Иногда, вдруг что-то вспомнив и даже хлопнув себя по лбу, резко поворачивался на 180 градусов, наблюдая, как в панике разбегаются в разные стороны его провожатые. Подворачивал к случайно пройденному табачному киоску, брал сигареты, закуривал и шел себе дальше.