Наступление на Сохо

— Может, и мне стоило бы взглянуть, что они там нашли, Данно, — произнес Массери.

Ник Триггер издал короткий холодный смешок.

— Мне кажется, что Сал не хочет навестить мой клуб, — заметил он.

— Так оно и есть, — ответил Джилиамо за своего человека, — я сам чувствую себя не в своей тарелке, но это не имеет никакого значения. Ты останешься здесь, Сал. Пусть Стив обшарит лавку, а потом мы посмотрим, что делать.

— Мне это нравится не больше вашего, — буркнул Триггер, — но по другим причинам. А кроме того, это самая шикарная операция, которую мне удалось провернуть.

Джио Скальдиччи обернулся назад.

— Как случилось, что вы оказались замешанным в дело с извращенцем, мистер Триггер?

Полномочный посол мафии в Англии пожал плечами.

— Мы учимся извлекать выгоду даже из порока, малыш. Не забывай этого. Не забывай никогда. Этот клуб извращенцев, как ты говоришь, дал нам контроль над целой группой сильных мира сего. И мне не хочется, чтобы дело, созданное с таким трудом, развалилось, словно карточный домик. Особенно из-за сукина сына Болана.

Все четверо молча устремили взоры на здание музея, смутно видневшееся в темноте.

С другой стороны лимузина раздался топот ног: один из мафиози прибежал из книжного магазина с докладом.

— Стив только что обнаружил туннель, — запыхавшись, сообщил он. — Он хочет знать, можно ли ему спускаться вниз?

— Конечно! — без колебаний ответил Джилиамо. — Только передай ему, чтобы он соблюдал осторожность. Пусть не забывает, с кем мы имеем дело!

Посыльный растаял в темноте.

— Так, так, — возбужденно произнес Джилиамо.

Ник Триггер вытащил из кобуры большой револьвер и провернул барабан, проверяя, полностью ли он заряжен.

— Ничего не поделаешь, нам все же придется пойти туда, Данно.

Зажав под мышкой автомат «томпсон», Сал Массери вышел из машины, потом снова заглянул в салон и обратился к патрону:

— Я поищу остальных ребят, Данно, — сказал он натянутым голосом.

— Хорошо, Сал.

— Э-э… послушай, Данно. Большой Анджело был хорошим парнем. Вы можете делать с Боланом все, что захотите, когда он будет в наших руках, но я лично отрежу ему яйца.

— Да, Сал, я понимаю, что ты чувствуешь, — ответил Джилиамо.

Массери удалился спокойным, неторопливым шагом, держа «томпсон» наизготовку.

Ник Триггер открыл дверцу и поставил ноги на землю, но остался сидеть в машине, не беспокоясь о том, что теперь он был хорошо виден в свете горящего плафона.

— У меня появилось хорошее предчувствие, — заявил он.

— У меня тоже, — ответил ему Джилиамо. Он вышел из машины и стал пристально разглядывать здание музея поверх крыши лимузина.

— Он там, я уверен в этом.

В этот момент наружная дверь музея распахнулась, подъезд осветился тусклым светом, и на мгновение в освещенном прямоугольнике дверного проема возник черный силуэт высокого широкоплечего человека. Черная тень выпустила в воздух автоматную очередь, метнулась в сторону и исчезла в темноте. Палача уже не стоило искать внутри музея.

У шофера лимузина от неожиданности отвалилась челюсть.

— Черт побери! — воскликнул он. — У этого типа стальные нервы!

Но его никто не слушал. Данно Джилиамо бросился на асфальт позади машины, а Ник Триггер, пригнувшись, укрылся за передними сиденьями лимузина. В темноте в злобном лае снова зашелся автомат, но на этот раз стреляли не в воздух. Ветровое стекло взорвалось миллионом сверкающих осколков и обрушилось внутрь салона. Голова Джио Скальдиччи разлетелась на куски, забрызгивая все вокруг кровью и ошметками мозга. Наполовину обезглавленный труп грудью навалился на руль, надавив при этом на клаксон. Долгий гудок сигнала, подчеркнутый торопливым стаккато автоматического оружия и сухими, как щелчки бича, выстрелами пистолетов, разорвал ночную тишину… Вокруг «Музея де Сада» забушевала свинцовая буря.

* * *

Вовсе не бравада заставила Мака Болана покинуть музей через освещенный парадный подъезд. Конечно, он был взбешен, испытывал отвращение и брезгливость к тому, что увидел, но, будучи опытным воином, точно знал, как поступить наилучшим образом.

Сейчас он хотел разыграть партию-блиц, как немцы во время второй мировой войны, чтобы захватить противника врасплох, дезорганизовать его, деморализовать, а уж затем уничтожить.

Болан знал, что делать: каждое его действие — начиная с безобидной очереди, выпущенной в ночное небо, и кончая последним выстрелом предстоящего боя, — все было спланировано, продумано и имело свой смысл.

Освещенную машину, припаркованную у автобусной остановки напротив музея, Мак воспринял как добрый знак, как подарок небес. Его глаза еще не полностью адаптировались к темноте, царившей на улице, но группа людей, замеченных им у машины, представляла собой идеальную цель. Вторая очередь, выпущенная из «узи», нанесла максимальный ущерб. Болан видел, как разлетелась на куски голова Джио Скальдиччи, а массивный человек на заднем сиденье рухнул на пол машины. Не остался незамеченным и акробатический прыжок Данно Джилиамо, который перекатился по асфальту, пытаясь раствориться в густой тени деревьев. Но на огонь Мака уже начали отвечать. Стреляли сразу из нескольких точек, и Болан захотел получше увидеть, откуда именно.

Третью очередь он выпустил по бензобаку лимузина. Оглушительный взрыв потряс весь сквер и на вершине огромного огненного столба взметнул к черному небу обломки машины.

Кто-то открыл огонь из «томпсона». Целый рой пуль с сердитым гудением пролетел над головой Болана, и он решил не дожидаться, пока стрелок скорректирует стрельбу. Еще не все обломки успели упасть на землю, а Мак уже бежал в сторону разгоравшегося костра, огибая его по большой дуге в надежде обойти с фланга основные силы противника. Он рассчитывал найти такую позицию, с которой видел бы врага на фоне пожара. Кто-то выскочил из темноты и, неосторожно оказавшись на пути Болана, вскрикнул от неожиданности и испуга. Не останавливаясь, Мак с размаху въехал прикладом «узи» в перекошенное от страха лицо и продолжал бег. Следуя намеченному плану, он выбежал на улицу и в несколько прыжков домчался до угла книжного магазина. Яркие желтые языки пламени с жутким потрескиванием росли и набирали силу, освещая весь сквер неверным, колеблющимся светом. Мафиози, словно ночные мотыльки, со всех концов сквера слетались к огромному костру, стреляя наугад, в невидимую цель. Полное замешательство в ряды противника вносили противоречивые команды, звучавшие то тут, то там.

Болан быстро нашел стратегическую позицию и залег на проезжей части дороги, укрывшись за высоким бордюром. Для такого бойца-одиночки, как он, диспозиция была идеальной: силуэты мафиози четко вырисовывались на фоне огня. Болан неторопливо, тщательно целясь, словно в тире, выпустил по скачущим теням три полных магазина, стреляя для экономии патронов короткими, точными очередями. Он прекратил огонь только тогда, когда не в кого стало стрелять.

Из предосторожности Болан полежал пару минут в укрытии, обшаривая сквер острым взглядом и прислушиваясь к малейшему шуму. Над сквером царила мертвая тишина, если не считать потрескивания огня, дожиравшего останки некогда шикарного лимузина. Мак перезарядил «узи» и медленно приподнялся, готовый снова залечь в любую секунду, но вокруг все было тихо. Болан встал и размеренным шагом направился к центру сквера. Повсюду валялись трупы, хрипели умирающие, и густой отвратительный запах крови следовал за Боланом по пятам.

«Как просто все получилось, — подумал Болан. — Ну очень просто».

Впереди раздайся стон. Мак пошел на голос и увидел раненого, который лежал на спине недалеко от пылающего остова машины. То, что он уже не жилец, Болан понял с первого взгляда. Однако умирающий был в сознании и скрюченными пальцами все еще цеплялся за автомат. Ударом ноги Мак отшвырнул оружие в сторону и присел на корточки рядом с раненым.

— Как тебя зовут?

— Пошел… ты… на… — чуть слышно прошептал мафиози, и изо рта у него ручьем полилась кровь.