Наступление продолжается

Еще минута — и враги прорвутся, рассосутся по лесам и оврагам, уйдут…

Но ни один из них не должен уйти!

— Огонь! Не жалеть боеприпасов!.. — командовал Алешин.

Его солдаты стреляли по густой массе, не целясь, — каждая пуля находила свое. Однако лавина врагов не останавливалась.

Неожиданно из лощины выскочили две немецкие самоходки и ринулись на роту Алешина. Бегущие по дороге немцы с торжествующим ревом еще быстрее побежали вперед.

Алешин увидел, что его бойцы берутся за гранаты. Откуда-то появился возбужденный, что-то кричащий замполит с пистолетом в руке и, пригибаясь, побежал вдоль цепи.

Все закрыла летучая снежная пелена. Минометы и пушки били уже вслепую: с наблюдательных пунктов трудно было разглядеть цели.

Добравшись до левого фланга роты, Бобылев присел, стараясь сквозь летящий снег разглядеть, где стоят «сорокапятки». Пушки были где-то близко и стреляли прямой наводкой.

Бобылев услышал резкие и частые хлопки выстрелов сорокапятимиллиметровки и побежал на их звук.

Через несколько секунд замполит достиг цели. Жмурясь от колкого, бьющего снегом в лицо ветра, он увидел изрешеченную осколками стену сарая, а около — «сорокапятку» и расчет этой маленькой пушки. Она вела такой частый огонь по немцам на дороге, что даже сейчас, когда Бобылеву стало ясно, что здесь всего-навсего одна пушка, ему казалось, что стреляют по крайней мере три.

«Ну, мастера!» — с восхищением подумал он.

Артиллеристы и не подозревали, как много значит сейчас их маленькая пушка и почему именно к ним спешит замполит. Теперь из всех многочисленных орудий, стоящих на участке полка, только она в поднявшейся снежной кутерьме могла стрелять по двум вражеским самоходкам, как по видимой цели. Но хозяева пушки еще не знали об этой цели.

Замполит подбежал к расчету.

— Уйзенбаев, разворачивай вправо! — крикнул он командиру орудия, узкоглазому смуглому сержанту. — Самоходки там! На вас — вся надежда!..

— Давай!.. — крикнул сержант своим солдатам, берясь за станину пушки.

Бобылев тоже схватился за колесо. Дружным рывком они перекатили пушку правее сарая.

— Заряжай!.. — скомандовал сержант.

Сквозь снежный вихрь видны были два черных пятна, с каждой секундой вырастающих. «Фердинанды» приближались, они были почти на фланге роты.

Пушка громко хлопнула и вздрогнула. Снаряд пролетел между «фердинандами». Второй разорвался около правой самоходки. Но она продолжала идти.

Третьего выстрела пушка сделать не успела. Оба «фердинанда», как по команде, круто повернули и почти одновременно выстрелили. Бобылев и артиллеристы бросились на землю. Снаряд с противным шипением пролетел низко над их головами. Ухнул взрыв. Комья мерзлой земли забарабанили по щитку пушки, по спинам всех, кто был возле нее.

Еще отдельные, высоко заброшенные взрывом комья земли и снега продолжали падать, а командир расчета уже вскочил на ноги и припал к прицелу. Звонко хлопнул выстрел. Около одной из вражеских машин сверкнул разрыв. Но «фердинанд», взвихрив тучу снежной пыли, прибавил ходу и ринулся прямо на пушку. Второй тоже повернул в сторону сарая и остановился, медленно водя стволом.

«Сейчас ахнет!» — подумал Бобылев и обернулся к пушке. Торопливо лязгая затвором, артиллеристы заряжали ее. Прозвучал выстрел. Из-под гусеницы остановившегося «фердинанда» взлетел черный клуб дыма, тотчас же сдутый ветром.

«Подбили или нет?» — ответить себе на этот вопрос Бобылев не успел. Совсем близко, чуть сзади, один за другим грохнули два разрыва. В ушах зазвенело от удара тугой волны воздуха. Кто-то из артиллеристов, должно быть раненый, протяжно вскрикнул.

Бобылев понимал, насколько неравен этот бой маленькой пушчонки с двумя здоровенными самоходными орудиями. Но как важно было сейчас отвлечь внимание «фердинандов» от нашей пехоты!..

— Не подпускай, хлопцы! — крикнул он артиллеристам, помогая повернуть пушку в сторону переднего из «фердинандов».

— Побереглись бы, товарищ старший лейтенант! — заботливо сказал сержант Уйзенбаев.

— Ну, чего там! — отмахнулся замполит и остался возле пушки.

Сержант нагнулся к прицелу.

Пушка дернулась от выстрела.

На броне головного «фердинанда» блеснула вспышка. Но он шел.

— Шайтан! — в сердцах выругался сержант. Выстрелить еще раз он уже не успел. Вражеский снаряд разорвался рядом. Пушка слетела набок, несколько раз перевернулась и вверх колесами упала на землю. Бобылева оглушило.

Два артиллериста неподвижно лежали на земле. Двое других, во главе с сержантом, схватились за пушку, чтобы поставить ее.

Мотор «фердинанда» ревел совсем близко, рядом. Оглушающее лязганье гусениц… Вот он…

— В сарай! — скомандовал замполит. Сержант и два бойца кинулись туда. Бронированная громада выросла над маленькой пушкой. Укрываясь в темном углу сарая, Бобылев слышал, как гусеницы заскрежетали над «сорокапяткой». Мимо Бобылева, обратно к пролому, метнулся сержант Уйзенбаев. На нем уже не было шапки, смуглое лицо словно посветлело от ярости, глаза были жестко прищурены. Вражеская самоходка кромсала сейчас его пушку, с которой он сроднился, которая за долгие месяцы боевой жизни стала для него как бы живым и близким существом. Сержант выглянул наружу и сдавленным голосом что-то крикнул. Что — Бобылев не понял: он не знал казахского языка.

— На, шайтан! — Уйзенбаев, изловчившись, швырнул в пролом противотанковую гранату.

Облако едкого, густого дыма ворвалось в сарай. И в этом дыму, закрывшем все, взлетел радостный крик Уйзенбаева:

— Сорвал! Сорвал!..

У «фердинанда» была повреждена гусеница, и стальная махина, став сразу неуклюжей, осела на месте.

— Сзади бей! Сзади люк у него!.. — крикнул Бобылев.

— Давай еще!.. — блеснул зубами Уйзенбаев и схватил новую гранату.

Но вдруг весь сарай сотрясся от страшного грохота. Это второй «фердинанд» ударил по сараю.

Все попадали на пол.

Еще разрыв. Еще и еще…

Загремела падающая черепица.

«Близко кладет!» — отметил Бобылев, к удивлению своему, спокойно, может быть, потому, что дело, ради которого он находился здесь, у пушки, было уже сделано: «фердинандов» удалось отвлечь на себя.

За стеной, приближаясь, рос зловещий, леденящий душу свист.

«В нас!» — успел подумать старший лейтенант.

Минометы ударили в гущу немцев, снова поднявшихся из оврага. Черные султаны разрывов встали среди них.

Солдаты роты Алешина еще плотней прижались к земле. Осколки своих мин свистели над ними совсем низко. Не думая уже о том, хватит патронов или нет, солдаты неистово стреляли — никогда еще не приходилось им так близко видеть перед собой такую массу врагов.

Станковые пулеметы парили, как закипавшие самовары. Артиллерийские наблюдатели с радиостанциями, идущие почти в передовых цепях пехоты, несмотря на слепящую метель, все-таки скорректировали огонь. Вслед за минометами ударили пушки. Немцы, спасаясь от огня, хлынули в сторону от дороги. На ней остались только опрокинутые, перепутавшиеся колесами грузовики и фуры.