Наступление

— Да, сэр…

— Еще? — спросил Буш, внимательно оглядывая собравшихся

— Сэр… мы можем плотнее поработать на Ближнем Востоке и в советском Туркестане.

— Точнее.

— Ну… на Ближнем Востоке сейчас складывается достаточно благоприятная для нас ситуация. Мы создали целую сеть вербовочных пунктов, оснащения, дальней переброски, обучения исламских экстремистов. Пакистан — вполне приемлемый опорный пункт, но надо искать и другие, на случай если Советы все же рискнут разобраться с Пакистаном тем или иным образом. Таким образом, у нас получается крупная, хорошо оснащенная и мобильная армия борцов за веру. Причем — нужно обладать богатым воображением, чтобы связать нашу страну с действиями исламских экстремистов. Эта армия может быть быстро развернута в любом месте Востока и приступить к действиям в любой стране. Нас интересуют прежде всего страны — клиенты СССР, мы должны раздергать внимание СССР на десятки мелких проблем, если не хотим, чтобы он сосредоточился на чем-то одном. Самое главное — в отличие от того же Сальвадора это обойдется нам совсем недорого, большей частью заплатят нефтяные шейхи нам же продающие нефть. Эти группировки мы можем развернуть и в советском Туркестане. Как я понял, сэр — это фанатики не лучше коммунистов, так пусть они убивают коммунистов, а коммунисты их, а мы будем на все это смотреть.

— Ты сегодня фонтанируешь идеями, Фрэнк

— Спасибо, сэр.

— Но эта идея уже подана мною и судьей Уэбстером, ты просто изложил ее в кратком и совершенно понятном виде. Действительно, сотрудничество с исламистами надо развивать, в Техасе я не раз видел, как бушующий огонь гасят взрывом. Лучшее средство против фанатичных коммунистов — фанатичные исламисты. Тем не менее — спасибо, Фрэнк. Еще?

— Почему бы просто не позвонить русским и не спросить, что они намерены делать? — спросил Верити — почему сейчас, мы сидим и сами думаем за русских, что бы они могли сделать нам плохого.

— То-то они ответили. Для тех, кто не слышал — они убили своего генерального секретаря и сейчас проводят массовые аресты!

Едва заметно завибрировали стекла, судья Уэбстер встал

— Извините, джентльмены. Я сейчас.

Судья Уэбстер вышел из кабинета, Буш требовательно уставился на оставшихся.

— Еще?

— Сэр, мы можем поработать с Польшей — предложил Верити

— Конкретно?

— У них не сходятся концы с концами.

— Мы это знаем. Мы уже пытались подловить их на этом, но русские закрыли их долги.

— Сэр, я не об этом. Я все таки считаю, что военные методы, и методы более характерные для террористов следует оставить в стороне. Польша член СЭВ, так?

— Возможно.

— Воевать надо на экономическом фронте. Представьте себе, что мы договариваемся с Польшей начинаем поставлять туда свои товары. Поскольку в СЭВ товары перемещаются почти свободно — эти товары попадут и в другие страны. Чем больше людей за железным занавесом будут иметь отличные американские товары — тем сложнее их будет убедить в нашей враждебности. Тем более, если мы сами не будем проявлять враждебности.

— Вы собираетесь торговать со сталинистами? — с максимумом яда в голосе осведомился министр обороны

— Это такие же потребители, как все остальные.

— А как вы собираетесь брать с них плату?

— Есть клиринговые схемы, межгосударственные системы расчетов. Если будет желание — схему можно отработать.

— Это поражение в войне, Уильям — заметил Буш — предательство всего того, что мы сделали за последние несколько лет. Мы не должны с ними торговать, каким-то образом демократизировать или делать что-то еще Мы должны их уничтожить, чтобы они больше не представляли для нас угрозы. Кроме того — план просто наивен.

— Сэр… — начал Верити, но договорить не успел. В кабинет вошел судья Уэбстер, усталый, но по глазам видно что очень довольный, потом президентский переводчик с русского, потом незнакомый человек, и замыкал процессию сотрудник Секретной службы.

Все как один уставились на третьего человека — он то и был тем самым страшным, ужасным коммунистом, который спит и видит, как уничтожить Америку, обратить в рабство ее сыновей, уничтожить идеалы и установить на планете жестокий и безбожный режим. Все вглядывались в перешедшего на их сторону (хотя черт знает, может быть он просто провокатор) коммуниста с любопытством, густо замешанным на страхе.

Коммунист ужасным не выглядел. Он был не десяти футов роста, а не дотягивал и до шести, он был лысым, очкастым и с каким-то жалкими глазами, на толстыми стеклами очков выглядевшими как вишни. Он постоянно посматривал по сторонам, и видно было, что он очень боялся. От коммуниста несло дешевым одеколоном, а одет он был в костюм, наподобие таких какие продают по каталогам посылторга с сорокапроцентной скидкой.

— Присаживайтесь. Вот здесь.

Место за столом было, коммуниста усадили на место, рядом сел переводчик, за спиной коммуниста встал сотрудник Секретной службы. Ростом он был хорошо за шесть футов и коммунист нервно оглянулся

— Выйдите — спокойно сказал вице-президент.

— Сэр, согласно инструкции я обязан…

— Выйдите!

Охранник стушевался и покинул кабинет.

— Майк — обратился вице-президент к переводчику — поговори с этим парнем, и попытайся его убедить в том, что если он расскажет всю правду и поможет нам, то это поможет ему начать здесь жизнь не с нуля. Мы поможем ему выучить язык и включим в программу защиты свидетелей ФБР, приобретем дом где-нибудь на среднем Западе, где его не найдут убийцы из КГБ. Но все это будет только в том случае, если он нам поможет.

Переводчик о чем-то заговорил с перебежчиком по-русски, тот напряженно слушал, а потом закивал. Ни один из присутствовавших в кабинете помимо этих двоих русский не знал — а между тем это был язык вероятного противника. Джордж Буш вдруг вспомнил Роберта Гейтса, заместителя директора ЦРУ. Тот знал русский в совершенстве.

Но за неимением гербовой пишем на простой…

— Сэр, он готов говорить, но он опасается

— Спросите, чего именно он опасается?

Переводчик и перебежчик снова заговорили по-русски.

— Сэр, он опасается КГБ. Кроме того — он опасается, что мы выдадим его назад.

— Можете сказать ему следующее — решительно поговорил вице-президент — он находится в Белом Доме, перед ним — вице-президент США. Если он нам поможет — то я лично позвоню Генеральному атторнею США, мы среди ночи поднимем Министерство Юстиции и выдадим ему грин-карту. После этого его никто не посмеет депортировать. Если нужно — мы сделаем судебный приказ о запрете депортации.

Снова последовали переговоры по-русски, пока остальные напряженно ждали.

— Сэр, он готов помочь нам — наконец объявил переводчик

— Хорошо. В таком случае — пусть он назовет свое имя и место его работы.

— Сэр, его зовут Николай Подбельский, и он сотрудник КГБ.

Вице-президент сделал странный жест рукой, похожий на запретительный

— Дон, я слишком устал, чтобы меня на каждом шагу называли сэром. Пусть он скажет, в каком именно управлении он работал.