Наступление

– И сделали глупость – подхватил Соколов – мы выходили с предложением сохранить наземные комплексы и пойти на полное уничтожение морских типов ракет.

– Так американцы на это и согласились – желчно заметил Огарков – по флоту то превосходство у них. Где им размещать свои пулялки как не на флоте.

– О договорах Потом. Мы можем быстро поставить наземный вариант ракеты в серийное производство?

Маслюков пожал плечами

– Чего же тут сложного? Морской вариант на потоке, шасси стандартное, система обслуживания пуска тоже. К тому же – на флотских ракетах повышенные требования к выживаемости в сложных условиях и точностным характеристикам – моряки не могут бить по площадям.

– Вот и отлично. Юрий Дмитриевич… Попрошу свести все это на бумагу, все то что мы можем поставить на поток и поставить хотя бы первую промышленную партию в войска в ближайшее время – и на имя Соломенцева в секретариат. Я подхвачу так и… как выражаются старые бюрократы – ноги бумаге приделаю. Проведем все решением ЦК на ближайшем же заседании…

– Товарищ Алиев… – подал голос Огарков – разрешите?

– Разрешаю…

– Сейчас перед нами поставлены две принципиально разные задачи. Одна – готовить армию к победе в Афганистане. Совершенно другая – готовиться к глобальному, возможно даже ракетно-ядерному конфликту. Эти две задачи… если и не взаимоисключающие, то по крайней мере хотелось бы знать приоритеты. К чему нам готовиться.

Алиев заулыбался, хитрой такой, чисто восточной улыбкой

– Товарищи офицеры… Мне странно слышать, что для Советской армии победить в Афганистане – это глобальная задача. Мне казалось, что мы выступаем… в несколько ином весе.

Огарков сдерживаться не стал – он всегда был жестким и неуживчивым человеком.

– Выступили уже. Только юшку с лица утираем. Ежа голой ж…й испугать решили. Нет такой войны, к которой не нужно тщательно готовиться. Пример уже есть, на лицо – на лице, точней. Против нас там воюет мировое сообщество, весь капиталистический мир и часть третьих стран, так или иначе. Пока мы это не поймем – не закончим.

– Одно другому не противоречит, Николай Васильевич. Если судить по тому, что сказал товарищ Дубынин – для победы в Афганистане нужны две переформированные и хорошо оснащенные дивизии ВДВ с частями и средствами усиления. Эти средства необходимо предоставить – вместе с максимальной самостоятельностью. Это не значит, что Генеральный штаб должен бросить сражающуюся группировку на произвол судьбы – но и наведываться туда целыми комиссиями не стоит, незачем. Основная же задача – это усиление всей южной группировки войск, возможно даже – с временным ослаблением обороны по всем иным направлениям. Основная угроза – и основные наши возможности находятся там. Упустим – упустим всю страну. И за подготовку наших сил на юге – вы товарищи, несете персональную ответственность перед Политбюро. Это понятно?

– Так точно…

А что еще было отвечать?

* * *

Спровадив лишних – Алиева, Дубынина, Маслюкова – в кабинете остались только двое. Маршал Советского союза Соколов и маршал Советского союза Огарков. Пока Соколов сам, никому не доверяя столь важное и секретное дело готовил крепкий чай при помощи кипятильника, который есть у любого уважающего себя офицера – Огарков нервно случал пальцем по столу. Такая у него была дурная привычка – и не только она. С Огарковым было сложно ужиться – но профессионал он был блестящий.

Секретность сегодняшней встречи была такой, что даже адъютантов не было, чай готовить приходилось самому.

– Что же все такие кровожадные то стали… – в сердцах наконец сказал Огарков

– Ты о чем?

– Да об этом… Из одного не вылезли… в другое лезем.

– Может первое – продолжение второго?

– Может быть. Но стоит ли продолжать?

Соколов остро глянул на советника

– Считаешь – не стоит?

Вместо ответа Огарков снова покачал головой, раздосадованный самим фактом такого поворота разговора

– Нет – наконец сказал он

– Почему?

– Не понимаешь? Чтоб воевать – нужен тыл крепкий. Вот нам тыкают носом – дедовщина, то – се…Общество больное понимаешь? Какое общество -такая и армия. Нечего на зеркало пенять… как говорится.

– Это ты дал… общество больное. Не с той ноги встал?

– Да с той, с той…

Огарков помотал седой головой как искусанный слепнями бык

– Дерьмо на дерьме. Помнишь как раньше было? Ты ведь помнишь… тогда начинал. И я помню. Всегда едины Сталин и народ… Бессмертный сталинский народный гений… Он вместе с Лениным и вел нас и ведет… Он путь предначертал для многих поколений… Помнишь ведь еще?

– Ты что это? На Сталина потянуло – сплюнь! Наделали дел!

– Наделали! Вот и именно что – наделали! Сейчас уже таких не делают – труба пониже да дым пожиже. И дело то даже не в этом. Дело в том, что с этими словами – на смерть шли. На смерть, понимаешь – шли!

– А сейчас что? Сейчас безо всяких красивых слов – идут! Мне наградные довелось подписывать – поседел над ними! Двое остались отход роты прикрывать – оба всмятку, не опознаешь. Падлы, Героев им зажали, Красной Звездой отделались! Еще один пацан, девятнадцать лет – командира грудью от пулеметчика духов прикрыл. Этому дали! Ты что мне на нервах играешь!?

– Да то… Да то, товарищ министр, что мы в дерьмо лезем, уже дна, б…ь под ногами не чувствуем – а вот тыла то и нет у нас. Тогда знали – куда идем, за что идем. Сейчас кому попробуй – освобождать идем, скажи – засмеют. Офицерье в Десятое рвется – на квартиру, с. а заработать, понимаешь? На квартиру заработать! А сейчас мы куда намылились? Тоже освобождать? Или дела делать? Ты вот этому словоплету веришь? Я – нет!

– А все потому что пиз…и много! – взорвался министр – пи…ть надо было меньше, может кто-нибудь во что-нибудь и поверил бы тогда! Когда по телеку солдаты сады в Афгане сажают, а по Союзу два «Черных тюльпана» летят – одного не хватает – вот после этого и не верят люди! И если уж ты словами громыхать начал – так вспомни сколько и ты п…ел! Все хороши!

На подоконнике треснуло, хлестко, неожиданно, оба аж вскочили. На паркет лились остатки чая, маршал вскочил чтобы отключить кипятильник

– Попили чайку, б… ь – выругался Соколов, хотя обычно он не выражался

– Адъютанта пригласи, пусть заварит…

– Да нету никого. Не видишь? Требования секретности.

Маршал Соколов, отключив кипятильник, вернулся за стол. Набычившись, маршал Огарков смотрел на него.

– Ну вот что, Коля. Я силком не заставляю. Если ты разоблачать да словами громыхать – не сработаемся. Таких сейчас полно – телевизор включи такого понаслушаешься, волосы вянут. А за тобой – не замечал, не замечал. Если мне приказ отдадут – я исполню. Законный, заметь приказ. Потому что я офицер.

– Как разберешь?

– А так. И ты и я знаем, кто имеет право решения принимать. И решать что к чему – не нам, нам исполнять только. Нам приказали – мы исполнили. Все!

Огарков подумал, потом сбавил тон

– Расплылся я что-то.

– Расплылся. Решай. Я не хуже тебя знаю, что делается. Но решать – ему можно верить, а кому нет – дело не наше. Что тебя съели, что меня. Что тебя вернули, что меня. Все что мы можем сделать – мы должны сделать. А если что… то и поступать будем, по обстоятельствам, как честь и оперативная обстановка подскажут. Согласен?