Натали Лан

– Этим и не угодил. Знаешь, почему я живу одна, без родителей?

– Ты говорила, что им надоело жить в квартире, и они поселились в вашем доме за городом.

– Да, так звучит официальная версия для родственников и друзей. Но на самом деле они сбежали из-за чувства вины.

– Мне жаль, – Флориан подходит ближе и берет меня за руку. Я поражаюсь тому, насколько естественной для нас всех стала абсолютная поддержка друг друга. – Значит, Артему есть, за что себя винить.

Он не спрашивает, а утверждает, и мне не остается ничего кроме как утвердительно кивнуть.

– Но он не в курсе и не должен об этом узнать, – я крепче сжимаю руку писателя, – я встречусь и поговорю с ним. Все будет нормально. Как прежде.

– Как скажешь, – Флориан направляется к выходу из комнаты, а затем оборачивается и напоследок добавляет, – я был у него дома и видел ваши совместные фотографии.

Не найдя, что ответить, я опускаю голову и прошу ненадолго оставить меня одну. Когда Фло уходит, у меня перед глазами проносятся все когда-либо сделанные снимки. Интересно, какие из них он хранит на видном месте? Он сберег то, что мне пришлось спрятать на дне старой коробки, и я не понимаю, как должна к этому относиться.

Часть меня продолжает злиться, ведь, несмотря на прошедшие годы, обида никуда не исчезла. Но другая часть не желает, чтобы кто-то считал себя виноватым за мои собственные ошибки.

Когда я, наконец, выхожу из комнаты, то обнаруживаю посреди коридора Даниэля, склонившегося над Пломбиром. На нем синяя футболка и черные джинсы с небольшими дырками на коленях.

– Надо же, ты не под завалом, но все равно не отвечаешь, – вместо приветствия ехидничает он.

– Помимо завалов у меня куча другой работы, – сейчас я не чувствую ничего, кроме раздражения, – когда-нибудь да отвечу.

– Когда-нибудь меня не устраивает, – он выпрямляется, и в его взгляде появляется вызов. – Ты свободна сегодня вечером?

– Я же сказала: отвечу когда-нибудь потом, – мне не впервой отбиваться от нагловатых типов вроде него. Обидно переходить на грубость, ведь в нашу первую встречу он показался довольно милым. – Почему ты здесь?

– А ты почему такая высокомерная? – его язвительный тон начинает действовать мне на нервы.

– Прости, если мое высокомерие задело твое собственное раздутое эго, – я замечаю идущего к нам Ника и быстро ретируюсь на кухню, чтобы влить в себя, как минимум, две чашки крепкого кофе.

– Я буду ждать ответ! – кричит мне вдогонку Даниэль, и, зайдя на кухню, я замечаю ухмылки на лицах подруг.

– Не собираюсь я ему отвечать, – злобно бросаю я, хватая со стола кружку с уже приготовленным для меня напитком. – Что он тут вообще забыл?

– Он заехал за Ником. У их общего друга на днях была свадьба, а они только сейчас додумались купить ему подарок, – отвечает Ясмина, макая печенье oreo в чай.

– Отвратительно, – меня непроизвольно передергивает от увиденного, – там же теперь плавают крошки.

Соседка удивленно приподнимает брови, но ничего не говорит. После вчерашнего откровенного разговора она, кажется, уважает мое плохое настроение. Лу и вовсе решает перевести разговор в безопасное русло.

– Мне понравилось жить с вами, – с улыбкой заявляет она, походя в этот момент на счастливого ребенка, побывавшего в гостях у любимой бабушки.

– Ты пробыла здесь меньше суток, – напоминает ей Ясми.

– И что? – Лу закатывает глаза. – Может, в будущем построим огромный дом и будем жить в нем все вместе?

Слушая их, я расслабляюсь и позволяю себе помечтать вместе с ними. Они обсуждают, сколько этажей будет в доме, и какого размера мы сделаем бассейн. Мне нравится думать, что нам удастся сохранить нашу дружбу и пронести ее сквозь года. Но я прощалась с близкими слишком часто, чтобы поверить в это. Рано или поздно мы отдалимся, и это расставание будет таким же естественным, как наша нынешняя близость.

Шесть лет назад

В конце сентября, как и ожидалось, Артем пересаживается за другую парту, к Рите – девушке, с которой он начал встречаться. Перед тем, как уйти, он говорит: «Только без обид, ладно?». Я пожимаю плечами и отвечаю: «У меня и в мыслях не было обижаться». Так мы оказываемся сидящими на противоположных концах кабинета.

Я почти уверена, что вселенная издевается надо мной, потому что спустя два дня учитель по английскому языку ставит нас в пару и просит к следующему уроку подготовить презентацию про легенду музыкального мира Фрэнка Синатру. Повернувшись на сто восемьдесят градусов, я замечаю сконфуженного Артема.

– А почему я сам не могу выбрать, с кем работать в паре? – спрашивает он, с вожделением разглядывая свою подружку.

Стоит ли говорить, как неприятно мне становится от этих невзначай брошенных слов? Я снова чувствую себя прокаженной.

– Знаем, как вы будете работать над презентацией, – подкалывает Артема кто-то из одноклассников.

– Тихо! – учитель повышает голос, потому что в классе стоит ужасный гомон. – Я распределил пары еще в начале месяца, и ничего менять мы не будем. Открывайте учебники.

Мы с Артемом встречаемся глазами и, кажется, до него только сейчас доходит, как грубо прозвучал его вопрос. Он поправляет очки и пытается ободряюще улыбнуться, но мне дурно от одного его вида. Я отворачиваюсь и не смотрю на него до конца дня, пока он не подходит, чтобы договориться о встрече.

– Тебе будет удобно прийти ко мне и сделать эту сраную презентацию?

– Сраную? – не помню, чтобы он выражался так прежде. Люди меняются, но я каждый раз оказываюсь не готова к этим стремительным переменам. Словно все, кроме меня, идут вперед, а я топчусь на месте.

– А что не так?

В дверях кабинета я замечаю Риту, и она явно недовольна происходящим.

– Твоя девушка вряд ли обрадуется, если мы прямо сейчас пойдем к тебе домой.

– Она пойдет с нами.

– Зачем?

– Ну, – сначала он мнется и опускает взгляд, но затем в нем появляется незнакомая мне прежде решимость, – ее поставили в пару с Олегом, а от него никакого толку. Ты же поможешь ей с презентацией?

– Хочешь, чтобы я сделала две презентации? Для нас и для нее с Олегом?