Наталья Бехтерева. Какой мы ее знали
Шрифт:
Леди Бехтерева
Она была по-настоящему красивой женщиной. Фотографии не передают эту красоту в полной мере. Очень многое в ее красоту вносила манера поведения. Из-за этого в Англии, где она была в командировке, о которой я расскажу ниже, ее называли «леди Бехтерева». Вообще, надо отметить, что мать НП тоже была очень красива. Она была потомственной дворянкой и воспитывала детей «так как надо». Волосы у детей наголо состригались, чтобы лучше росли, осанка, манеры вырабатывались. К счастью, тринадцати лет хватило на всю жизнь.
Сначала у НП были роскошные длинные волосы, так сказать, ниже талии. Она их каждый день терпеливо расчесывала частым гребешком и при этом пела в нашей крохотной комнатке.
Эпизод. Она была с делегацией на какой-то конференции в Голландии. По прошествии некоторого времени один из членов делегации пригласил НП и еще некоторых спутников на просмотр фильма, который он там снял. Естественно, черно-белый и, конечно, без звука. На столе лежало полкило «настоящего голландского сыра» (для нас абсолютное диво). Его дегустация тоже входила в программу вечера. В момент кульминации вечера запустили проектор. Это была летопись путешествия, и, естественно, она начиналась в аэропорту. И вот на экране появляются ноги в туфлях на высоченных каблуках. Они идут больше минуты, и все зрители завороженно на них смотрят. Потом камера поднимается, и мы видим НП. Да, было на что посмотреть!
Она была прекрасным диагностом. До самого последнего времени в спорных случаях уже в нашем институте ее приглашали как эксперта. Она разрабатывала новые методы лечения. Я не буду отдельно касаться книги «Болезнь Рейно». Она тоже была этапом, но дальнейшие работы были много интереснее. Однако более всего ее интересовал мозг человека. Не только его заболевания, но и принципы и механизмы его деятельности. И знаете, она была внутренне готова поймать удачу, не упустить шанс этим заняться.
И в ее жизни происходят два, казалось бы, не связанных события: трехмесячная стажировка в Великобритании и вызов к секретарю ЦК КПСС.
В 1960 году НП едет на три летних месяца в Англию. Я в то время болел (туберкулез) и несколько лет провел в госпитале и санатории в Пушкине. НП каждую неделю меня навещала, но времени поговорить обо всем не было, поэтому не знаю, как была организована эта поездка. По-моему, по линии ВОЗ. В Англии НП завязывает ряд очень важных знакомств с известными учеными. Но кардинально изменила ее жизнь встреча в Бристоле с Греем Уолтером, пожалуй, крупнейшим исследователем человеческого мозга прошлого столетия. НП мне неоднократно говорила, что Грей был одним из очень немногих, кто действительно понимал мозг. Вероятно, так же, как и Владимир Михайлович Бехтерев. Общение с Греем кардинально изменило НП. Вероятно, именно после этого она прониклась миссией исследовать не ЭЭГ, не диагностику мозга, а сам мозг как наисложнейший объект во Вселенной.
Грей Уолтер открыл массу феноменов в мозгу. Это и волна ожидания, и альфа-ритм (кстати, Уолтер гордился тем, что у него самого этого ритма не было), и многое другое. Он был одним из первых кибернетиков – известна его черепаха, обходящая препятствия. Он реально начал применять для диагностики и лечения различных заболеваний мозга метод долгосрочных имплантированных электродов.
Это был статный, импозантный, красивый, высокий мужчина, невероятно обаятельный. Он был трижды женат, и все жены были чрезвычайно эффектными. Я с ним познакомился в 1963 году, когда по приглашению НП он приехал к нам и, что было практически невероятным событием, остановился не в гостинице (он был, мягко говоря, небогат), а в нашей, добытой стараниями НП, трехкомнатной квартире. Помню ночные дискуссии, когда отец, НП и одетый в халат Грей сидят в гостиной и говорят, говорят… Приезжал он к нам и в 1966 году на один из устраиваемых НП симпозиумов.
К сожалению, вскоре после этого он попал в аварию на своем мотоцикле, получив сильнейшую травму головы. Ослеп на один глаз. И, как и Ландау, стал совершенно другим человеком. Я его видел на очередном симпозиуме. Это было очень грустно.
Итак, НП возвращается из Англии. Осенью. На корабле. Мы с отцом едем ее встречать. Приехал совсем другой человек. Я даже испугался (мне двенадцать лет). В первую очередь – внешний вид. Тогда
обычной прической у женщин были зачесанные назад волосы. Мне трудно это объяснить, но суть в том, что волосы накручивали на бигуди назад, выше лба. У нее же они были накручены по тогдашней «империалистической моде» вперед, на лоб. Это радикально изменило ее внешность. Но самое главное, что уезжала она с одним темпераментом, а вернулась с другим. Это все равно что сравнить гоночный автомобиль с «Волгой» – тоже неплохой машиной, но не экстра.Великая материальная сила
И начала поход за вживленные электроды. Вообще походы были в ее стиле и ее страстью. У нас была шутка: «Идея, овладевшая НП, становится материальной силой». И большинство походов, о которых я еще расскажу, да почти все, заканчивались победой.
Вживленные электроды. Даже сейчас, говоря о них, многие испытывают трепет. Хотя имплантация электродов и стимуляция подкорковых ядер при паркинсонизме – сейчас рутинная операция. А тогда об этом даже говорить было страшно. К тому же первыми этот метод разработали и применили фашисты в концлагерях. Я помню высказывания в то время об «этих канадцах» (имелись в виду величайшие ученые Джаспер и Пенфилд), которые забивают в голову живому человеку золотой гвоздь и проводят свои человеконенавистнические эксперименты. Наш парторг такого не допустит.
Но НП все преодолела. Как? Не знаю по малолетству. Было получено разрешение Минздрава СССР, и в 1962 году в ЛНХИ – Ленинградском нейрохирургическом институте имени А. Л. Поленова – была проведена первая операция по имплантации электродов больной, страдающей болезнью Паркинсона. И это было не слепое копирование гениального Уолтера. Были сделаны принципиальные усовершенствования. Самое главное: у него электроды вводились не прицельно, веером, и потом уже проверяли, куда попали. НП предложила вводить их стереотаксическим методом и, что очень важно самое главное, сказала, куда надо вводить. Именно на этом и была позднее построена ее сотрудником и одним из моих учителей Владимиром Михайловичем Смирновым наука – «стереотаксическая неврология».
Вообще НП в этот момент поняла, что должна существенно расширить свои познания. Для ее новых устремлений уже не хватало только медицинских знаний. И она устраивает частные уроки для себя и своей ближайшей сотрудницы Натальи Ивановны Моисеевой. Проходит университетский курс матанализа, много пытается узнать от физиков. Она не хочет быть слепо зависящей от своих сотрудников – инженеров и математиков. Кстати, именно НП начала массово принимать на работу в медицинские подразделения физиков и математиков. Конечно, математиком она не стала, но четкое понимание в необходимом для нее объеме появилось. К сожалению, некоторые ее современные ученики не могут себя заставить хотя бы попытаться повторить это.
…Первую операцию начали утром, а закончили после полуночи. Оперировала блестящий нейрохирург Антонина Николаевна Орлова (позже она сменила фамилию на Бондарчук). Столь долгое время объяснялось тем, что необходимо было провести расчеты для стереотаксического введения, а в распоряжении медиков тогда были только арифмометр и логарифмическая линейка. Эти расчеты надо было неоднократно проверить. Цена ошибки была и жизнь пациентки, и «жизнь» врачей, их дальнейшая работа и диплом. Многое было поставлено на карту. Требовались огромная личная смелость и умение увлечь сотрудников – ведь «крайней» стала бы нейрохирург, да и отвечала бы вся команда. Конечно, НП получила бы по максимуму. Но больная почувствовала себя лучше уже на операционном столе.
Для первой операции НП выбрала тяжелейшую больную, которой не помогало никакое лечение. Она была прикованным к постели инвалидом. Учительница математики, она не могла отличить круг от треугольника. И вот через несколько недель я вижу, как по коридору ЛНХИ несется с огромным тюком в руках (помогала медсестре) молодая привлекательная женщина. Конечно, полностью паркинсонизм не ушел. Это системное заболевание. Через двадцать лет женщина опять поступила в клинику. Но двадцать лет нормальной жизни дорогого стоит.