Натюрморт из Кардингтон-кресент

Томас решил, что дальше развивать эту тему лучше не стоит. Судя по всему, миссис Мейпс она не испугала. Более того, он начал проникаться убеждением, что Кларабелла не имеет никакого отношения к абортам, которые так или иначе касаются семейства Марчей. И тем не менее Сибилла хранила адрес этой женщины в своей записной книжке. Причем невозможно было представить, чтобы эта особа входила в число ее приятельниц. Так чем же, черт побери, зарабатывает на жизнь Кларабелла Мейпс?

Он еще раз обвел взглядом комнату. По меркам Сент-Джайлса, та была не просто уютной, но даже с намеком на роскошь. Да и ее хозяйка явно не отказывала себе в еде. Но вот дети, которых он видел, производили впечатление вечно голодных, да и одеты они были в поношенные, явно с чужого плеча платья. К тому же грязные.

— У вас прекрасное угощение, миссис Мейпс, — осторожно прозондировал почву Питт. — Полагаю, мистер Мейпс должен быть счастлив иметь такую супругу, как вы.

— Мистера Мейпса нет вот уже десять лет, — ответила хозяйка дома, и глаза ее вспыхнули ярче. Затем ее взгляд упал на аккуратную штопку на рукавах гостя, и она, зажав нос, резко втянула в себя воздух. Так могла чинить одежду только любящая жена. Такие вещи ее наметанный глаз замечал сразу. — Умер от лихорадки. Но пока был жив, очень даже обо мне заботился.

— Прошу прощения, — поспешил извиниться Питт. — Я подумал, глядя на всех этих детей…

Миссис Мейпс посмотрела на него немигающим взглядом. От Томаса также не скрылось, как рука, лежавшая у нее на коленях, сжалась в кулак.

— Я женщина мягкосердечная, мистер Питт, — сказала она с осторожной улыбкой. — И когда у бедного ребенка на всем белом свете никого нет, я беру его, так сказать, под свое крыло. Забочусь о нем, как о родном. Бывает, помогаю соседям или знакомым. Не бывает, чтобы я о ком-то не заботилась бы. Это вам здесь, на нашей улице, скажут все, если не соврут.

— Какое благородство, однако! — воскликнул Питт, правда, не без сарказма в голосе. Он пока еще не вытянул из Кларабеллы Мейпс то, что хотел. В его голове постепенно начала складываться малоприятная картина. — Насколько я понимаю, мистер Мейпс оставил вам приличное наследство, коль у вас есть средства заниматься столь щедрой благотворительностью.

Кларабелла тотчас вздернула подбородок и расплылась в улыбке, обнажив крупные, желтоватые зубы.

— Вы правы, мистер Питт, — подтвердила она. — Мой покойный супруг души во мне не чаял.

Томас поставил на стол чашку и какое-то время помолчал, тщетно придумывая, что на это сказать. Хозяйка больше не боялась его: он видел это в каждом изгибе ее дородного тела. Да что там, носом ощущал исходившие от нее флюиды.

— Какая, однако, любезность с вашей стороны, мистер Питт, прийти сюда, чтобы сообщить мне про смерть миссис Марч, — произнесла миссис Мейпс, явно намекая на то, что гостю пора.

Времени у него было в обрез, особенно на осмотр всего дома. Да и вообще, что, собственно, ему здесь искать, даже если в следующий раз он вернется сюда с ордером на обыск и подручными?

А что, если испробовать маленькую ложь? Бог с ним, со страхом, не лучше ли обратить себе на пользу то, что в ней явно присутствует в избытке, — алчность?

— Это всего лишь мой долг, миссис Мейпс, — сказал инспектор, лишь слегка запнувшись. Оставалось лишь надеяться на то, что лондонская полиция возместит ему долг, в который он только что решил влезть. — Миссис Марч упомянула вас в своем завещании. Хотела отблагодарить за некую услугу. Вы ведь та самая Кларабелла Мейпс, я правильно понял?

Осторожность на ее лице вступила в схватку с жадностью, и было в этой борьбе нечто комичное. Впрочем, Питт не стал торопить ее, пусть решает сама. Наконец его собеседница издала глубокий, грудной вздох. Глаза ее блеснули.

— Как это великодушно с ее стороны.

— Так вы и есть та самая миссис Мейпс? — повторил свой вопрос Питт. — Которая оказала ей некую услугу?

Но нет, эту хищницу так просто не сбить с толку. Она уже заметила ловушку.

— Личного характера, — сказала она, смело глядя ему в глаза. — Это касалось нас как женщин. Надеюсь, вам и так понятно, и вы не станете расспрашивать дальше. Ибо это было бы верхом неучтивости.

Томас позволил себе усомниться в правомерности этого заявления.

— Но на меня возложена обязанность…

— У вас есть мой адрес, в противном случае вас здесь не было бы, — резонно заметила миссис Мейпс. — Есть лишь одна Кларабелла Мейпс, и это я. С какой стати должна взяться какая-то другая? И если вы настаиваете, я докажу, что я это я. А вот то, что я когда-то сделала, — это не вашего ума дело. Вдруг она услышала от меня доброе слово, причем в тот момент, когда в нем особенно нуждалась…

— Здесь, на Тортес-лейн? — Питт кисло улыбнулся в ответ.

— Я не всегда жила на Тортес-лейн, — бросила ему хозяйка комнаты и тотчас пожалела об этом, понимая, что совершила непростительную оплошность. Лицо ее тотчас обмякло, а сама хозяйка беспокойно поерзала в кресле. — Иногда и не такое брякнешь! — попыталась она обратить свою оговорку в шутку.

— Надеюсь, это был не Кардингтон-кресент, — подпустил шпильку Питт, Он все больше обретал уверенность в себе, хотя так и не решил, чем завершить беседу. — Здесь, как я вижу, вы живете не первый год, — он в очередной раз огляделся по сторонам. — По крайней мере, с тех пор, как она писала вам. И как вы только что сказали сами, этот адрес был указан в ее записной книжке.

На этот раз Кларабелла побледнела по-настоящему. Кровь отлила от ее лица, отчего на щеках отчетливо проступили пятна румян. Питт заметил, что левая щека накрашена примерно на дюйм выше, чем правая. Впрочем, миссис Мейпс ничего не сказала.

Питт поднялся первым.

— Я хотел бы осмотреть остальной дом, — объявил он и шагнул к двери прежде, чем она успела его остановить.

Распахнув дверь, инспектор шагнул в темный коридор и быстро прошел в кухню, подальше от входной двери. Одна из девочек, которых он уже видел, стоя на четвереньках, щеткой оттирала пол. Рядом с ней стояло ведро с водой. Она тотчас отползла в сторону, уступая ему дорогу.

Для дома довольно скромных размеров кухня оказалась просто громадной — две комнаты, объединенные в одну либо намеренно либо после того, как обрушилась прогнившая стена, которую решили не восстанавливать.

Пол был деревянный, выскобленный до вмятин, отчего в отдельных местах из него торчали шляпки гвоздей. В пазах между досками десятилетиями копилась грязь. На двух огромных плитах стоял целый полк котлов и котелков самых разных размеров, а также чайник, из носика которого вырывался пар. По всей видимости, его поставили на плиту, чтобы долить кипятка в серебряный заварочный чайничек. Рядом с плитами высились горы угольной пыли, чтобы худеньким девочкам было легче подносить и загружать топливо. У стены стояли покосившиеся мешки с зерном и картофелем, а также груда подгнившей капусты. У противоположной стены стоял огромный кухонный шкаф, уставленный тарелками, кастрюлями и кружками. Его выдвижные ящики были расшатаны, и из них торчали клочки газет. На полу валялся частично расплетенный моток бечевки, на кухонном столе лежал наполовину упакованный сверток и пара ножниц. Над всем этим располагался шест для сушки белья, с которого, впитывая в себя кухонные запахи, свешивалась старая одежда и наволочки.