Натюрморт с часами

Декоративный натюрморт, реклама по продаже косметики

Что ты мне хорошего принесла? — спрашивает Девочка девушку. Теперь они сидят и курят. Кофе никуда не годится. Мария открывает чемоданчик и достает косметику.

Я про вас думала, — говорит она убедительно, — эта компактная пудра подойдет идеально.

Наверное, жутко дорогая, — отнекивается Девочка. Зажмуривается, когда девушка мягко втирает ей маску.

Эти тени придадут вашим глазам глубину осеннего неба, — убеждает Мария и, как художник, который наносит краску прямо на натурщицу, отходит от Девочки и оценивающе ее рассматривает, поворачивая той голову то влево, то вправо.

Я выгляжу, как индеец, — отмахивается Девочка перед зеркалом.

Вы всегда так говорите, — Мария терпеливо кивает, смешивая новую краску для волос.

И каждый раз ты меня разрисовываешь, как пасхальное яйцо, — вылетает у Девочки раздраженно, по-старушечьи, — дай-ка сюда…

Но вы все испортите…

Заплачу, если чего-нибудь не хватит, — шипит старуха, и сама вычерчивает карандашом дрожащие дуги над бровями…

Никто не говорит об оплате, тетя, — произносит Мария с горечью.

Я тебе тысячу раз говорила, — злится Девочка, ладонью стирая косметику с лица, — никакая я тебе не тетя, нет у меня никого.

Слава Богу, что нет. Только вас мне не хватало. Видите, что вы с собой сделали?

Подносит зеркало к женщине, та отворачивается, зажмуривается, дышит на зеркало, чтобы оно запотело, но быстро сдается и пристально всматривается в испачканное лицо, в смесь старости и грима, в размазанную тушь и несмываемые морщины, и тихо, бессильно всхлипывает. — Мария, помоги мне!

Девушка нервно отрывает большие комки ваты, наливает на них косметическое молочко и грубо вытирает старухе лицо.

Всякий раз одно и то же, — невнятно ворчит Мария. Девочка плачет.

Прекратите, — говорит Мария резко, вновь нанося краску. Девочка задерживает дыхание.

Словно обнаружив себя на ведьмином шабаше, Коста в растерянности встает, на цыпочках подходит к полке с книгами, берет первую попавшуюся. Переплет книги жесткий и обгоревший, словно кто-то в последний миг выхватил ее из пламени. Молча перелистывает заскорузлые страницы.

Ты сегодня продала что-нибудь, дорогая? — слышит он у себя за спиной… — Почти ничего.

Я возьму пудру, — говорит Девочка решительно.

Вы не должны, — отнекивается Мария, — вон, вчера вы сколько купили.

Ни слова, не волнуйся, она мне нужна.

Она вас… делает другой, — девушка находит подходящие слова.

Эх, — вздыхает Девочка и спрашивает цену. — В марках? — Они переглядываются.

Не беспокойся, — говорит клиентка громко. — У меня есть новый источник, квартирант!

Коста понимает, что сейчас надо бы что-нибудь сказать, но только криво усмехается.

И сколько процентов теперь идет тебе? — спрашивает Девочка, как будто не знает.

Мало, — отвечает Мария устало.

Не ходи по здешней округе. Здесь сплошь простонародье. Трудно найти нормального человека. Эти, через дорогу, сегодня ночью опять скандалили. И кастрюли летали, и цветочные горшки. Этот в отпуск приехал, на свадьбе напился… Найди каких-нибудь поприличнее. Не мечи «Ревлон» перед свиньями.

А когда мы займемся, ну, тем делом? — прерывает ее Мария, переворачивая кофейную чашку, на дне которой затвердевали мечты. — День приближается.

Я тебе сказала все, что было… Остальное обо мне. А это — ему, — Девочка указала на Косту. — Он напишет.

Мария непонимающе посмотрела на них.

А картины?

Бог с тобой, детка, я показала тебе все. Не знаю, о чем ты, убей Бог.

Знаете. Я рассказываю о неизвестных картинах Богдана Шупута, тех, из вашего виноградника. Давайте без шуток. В феврале будет пятьдесят лет со дня смерти художника. Да, шла война, но жизнь продолжается. Я договорилась, что мы отметим это в студенческом центре. Вы забыли, что я пишу статью о его судьбе? Что я хочу сделать выставку картин, о которых думают, что они утеряны? Это мой большой шанс, вы должны мне помочь.

Но я не знаю, где эти картины! Ты по-сербски понимаешь?

Не знаете? А бюст вашего брата? А «Карловацкий виноградник Йовановичей»? И об этом, вроде бы, тоже понятия не имеете? Все сгорело? Разве не вы его главная модель, муза, Девочка в саду, разве не так? Разве мне нужно утонченное общество, может быть, я собираюсь завещать виллы клубу литераторов? И почему же тогда, какого черта, вы прячете? Почему утаиваете?

Успокойся, а то тебе опять станет плохо. Посмотри, брызжешь слюной. Мне хотелось бы, чтобы сейчас ты ушла. Нет, нет, ты меня утомила, я хочу, чтобы ты встала и вышла. Мы закончили. Я больше не могу. Коста, прошу вас, проводите Марию.

* * *

Коста идет за девушкой. Он похож на охотника, который отправился за Белоснежкой в лес, откуда он вернется с ее сердцем серны на острие копья. Но не следует так далеко заходить. Когда они подошли к последней двери, Мария останавливается, берет его лицо в свои ладони.

Ты думаешь, это похоже на сон, не так ли? — произносит она шепотом.

Черт его знает. Похоже, — соглашается молодой человек. Он чувствует ее грудь на своих ребрах. Откуда-то доносится свадебная песня.

Ладно, — утешает его Мария Ш., - ты привыкнешь. Пальцами она чувствует его пробивающуюся щетину.

Я пытался, — квартирант произносит то, что от него ожидают.

Только потихоньку, она сломается, я знаю, — шепчет Мария.

Я пытался, та дверь заперта, — говорит Коста.

Важно, что ты здесь. Попробуем вместе, когда она пойдет на кладбище.

Разве эти картины чего-то стоят? — с сомнением спрашивает молодой человек.

Стоят, — говорит Мария тоном, исключающим любые возражения.

А если их и, правда, нет? — осторожно продолжает Коста.

Не раздражай меня, — дыхание Марии учащается настолько, что это пугает собеседника. Во что я ввязался, — подумал бы он, не будь зачарован.

Я сегодня вечером видел тебя из окна, — Коста приподнимает брови.

(Дальний свет проезжающего автомобиля мелькнул по профилю девушки, и этот блестящий лак на мгновение превращает ее в незнакомку. Слеза скользнула сквозь замочную скважину.)

Они слышат, как Девочка зовет Косту.