Научи меня любить

5

На несколько дней Лиза превратилась в тень Талиты. Она целыми днями бродила за ней в поисках целебных растений. Молодая индианка научила Лизу ходить по лесу так, чтобы не спотыкаться все время о корни и ветки и чтобы ноги не уставали от ходьбы по неровной поверхности. Они почти не разговаривали, лишь изредка Талита показывала Лизе то или иное растение и произносила его индейское название.

— Это эпена, — говорила она, срывая ярко-зеленые листья с пушистой кожицей, — ее дух помогает от головной боли, а это, — она протягивала Лизе ветку с маленькими белыми соцветиями, распространяющими пряный запах, — текуру, его дают, чтобы правильно и быстро срастались кости при переломах.

— Неужели, вы лечите переломы с помощью цветов, — изумилась Лиза, — а как же гипс и другие современные лекарства?

— Лечат не растения и не лекарства, — убежденно ответила Талита, — а духи, заключенные в них, именно они изгоняют дух болезни. В ваших современных таблетках есть те же самые целебные духи, но они так глубоко спрятаны, что только прогоняют внешние проявления болезни, а саму ее загоняют внутрь. А насчет гипса ты не беспокойся, мы тоже накладываем шины из прямых веток и обмазываем сломанную ногу глиной. Но главное — отвары из цветов текуру, которые больной должен пить в это время. Иначе его нога срастется плохо и будет болеть.

«Просто каменный век, — думала про себя Лиза, послушно складывая сорванные листья в корзину, сплетенную из гибких прутьев, — они, наверно, и прививки детям не делают, и зубы лечат какими-нибудь заклинаниями. Но зато индейцы живут в гармонии с собой и с природой. Они производят впечатление спокойных и счастливых людей, не боятся боли и смерти. А мы слишком большой ценой расплачиваемся за блага цивилизации!

А что, если мне остаться здесь, стать белой индианкой, — возникла у Лизы безумная мысль. — Я слышала, что есть люди, решившие вернуться к природе. Ведь городская жизнь не принесла мне ничего, кроме телесного комфорта. А тут я буду жить в лесу, собирать растения, лечить людей, научусь разговаривать с духами деревьев. Может, и моя мама тогда успокоится?»

Вечером Лиза поделилась своими мыслями с доном Рафаэлем.

— Не говори глупости! Белая индианка, — он заливисто расхохотался, — твой путь другой.

— Какой?

— Это ты узнаешь сама, но одно я скажу тебе точно: в лесу ты не останешься. Ты будешь вести жизнь людей своего мира. Возможно, ты и станешь врачом, но из тех, кто носит белые халаты и сидит в кабинетах в окружении блестящих инструментов. Нравится тебе такая картина?

— Неплохо, — улыбнулась Лиза, — а когда это будет?

— Не скажу, — и старик хитро посмотрел на Лизу.

Иногда он просто обескураживал ее. Она никак не могла понять, когда он говорит серьезно, а когда морочит ей голову.

Лиза старалась не задумываться о своем будущем. Ей было чем заняться в индейском лагере. Если она не ходила по лесу с Талитой, то помогала ей раскладывать и развешивать растения для просушки. Лизу забавляло, что люди спали в гамаках под открытым небом, а навесы строились исключительно для растений. В лагере, помимо дона Рафаэля и Талиты, жили еще пять человек. Каждый имел свои постоянные обязанности. Молчаливые, с виду суровые индейцы собирали травы, делали из них отвары или скатывали высохшие растения в плотные шарики. Быт в лагере был предельно прост. Еду готовили на костре; бананы, мясо или съедобные корни чаще всего запекали прямо в золе. Лиза обратила внимание на то, что предметы старинного индейского быта, например, фляги из выдолбленных тыкв, соседствовали здесь с металлическими современными кастрюлями. Было забавно смотреть, как вечером закутанный в пончо индеец при свете костра записывает в тетрадь, сколько растений собрано за день, и подсчитывает итог на калькуляторе.

Но больше всего Лизу поразил вид дона Рафаэля, разгуливающего по поляне с трубкой радиотелефона в руках. Зрелище было до того необычное, что Лиза уставилась на него, словно она всю жизнь прожила в лесу среди полудиких племен.

Старик дал отбой и крикнул Талите:

— Собирайся, в деревне трудные роды. Нужна твоя помощь. А ты поедешь с ней, — кивнул он Лизе, — тебе это будет полезно.

Талита быстро собралась в дорогу. Все необходимое она быстро покидала в заплечный мешок и вскочила на лошадь. Другую, для Лизы, она держала за повод.

— Ты умеешь ездить на лошади? Отлично, садись!

Лизина лошадь медленно пробиралась по извилистой каменистой тропинке вниз, в одну из деревенек, затерянных в лесу. Лиза недоумевала:

«Зачем дон Рафаэль отправил меня с Талитой? Я же ничего не смыслю в акушерстве, просто умру там от страха. Наверно, старик решил, что мне необходимо пройти еще через одно испытание. Интересно, что он задумал? Похоже, у него грандиозные планы по превращению меня в сильную личность. Ну, ладно, посмотрим. В конце концов, не я же роды буду принимать. А Талита едет с таким невозмутимым видом, словно для нее это совершенно привычное дело».

В деревне их быстро провели к хижине роженицы. Встревоженные родственники уже ждали их.

— А где же ее муж? — тихо спросила Лиза у Талиты.

— Вон он, — девушка показала на мужчину, безмятежно покачивающегося в гамаке на террасе. — По индейской традиции муж во время родов не должен ничего делать. Иначе ей будет тяжело.

«Ничего себе, хорошо устроились», — подумала Лиза.

В хижине Талита прежде всего выгнала всех из комнаты роженицы, оставив только старую бабку и Лизу. Рожала совсем молоденькая девушка, почти девочка. Лиза не дала бы ей больше шестнадцати лет. Она лежала на широкой двуспальной кровати с лицом, искаженным от боли. Под глазами чернели круги, над искусанной верхней губой выступили капли пота. Когда боль накатывала на нее, она мучительно вытягивалась и глухо стонала.

— Очень плохо, — озабоченно сказала Талита вполголоса. — Видишь, как ей больно?

— Ну и что? — не поняла Лиза. — Ведь всем женщинам больно, когда они рожают.

— Мы считаем, что женщине больно только тогда, когда ее ребенок не хочет появляться на свет.

«Значит, все дети наших женщин не хотят рождаться», — усмехнулась про себя Лиза.

Между тем Талита развела в горячей воде какой-то красноватый порошок и напоила им роженицу. Очень скоро ей явно стало лучше. Боль отпустила, и женщина смогла расслабиться. Она больше не стонала, ее лицо порозовело, только глаза как-то странно заблестели. Видимо, Талита дала ей что-то вроде наркотика.

Лиза старалась не смотреть на огромный живот. Она не представляла, как находящийся внутри ребенок сможет выйти наружу через маленькое отверстие в теле женщины.

«Неужели и мне это когда-нибудь предстоит?» — с ужасом подумала Лиза.

Между тем Талита откинула простыню, прикрывавшую роженицу. Та лежала, широко раздвинув ноги. Лиза прижалась к тонкой стене хижины. К счастью, на нее никто не обращал внимания. Видно, и Талите, и старухе-повитухе было понятно, что от смертельно напуганной Лизы сейчас толку мало.

Старуха с необычной для ее возраста силой время от времени нажимала на живот женщины, а Талита помогала ребенку благополучно появиться на свет. Больше всего Лизе хотелось выскочить из комнаты на улицу, но она продолжала стоять и смотреть на роды. Ей казалось, что все это не может тянуться так долго, что бедная женщина уже лишилась последних сил.

«Позовите нормального врача! — хотелось крикнуть Лизе. — Пусть ее заберут в больницу и сделают там кесарево сечение. Ведь она погибнет и ребенок тоже, если он уже не погиб. Ведь сейчас все-таки двадцатый век!»