Научи меня любить

Вот тогда то родители стали бить тревогу. Моя мама работала в больнице, и куча добрых и хороших врачей насоветовали ей положить меня в больницу. Я была против. Помню, как сильно расстроилась из-за этого и весь день ела все что только можно, лишь бы немного набрать веса. Но все было безрезультатно. И родители, может к счастью, а может и нет, все-таки согласились на лечение. Так я попала в больницу. Диагноз не подтвердился, и с психикой у меня, слава богу, было все в порядке. Тогда меня перевели в отделение гастроэнтерологии, чтобы проверить еще один диагноз – дистрофия. Но и он не подтвердился. Оказалось, что я абсолютно здоровый ребенок.

После месяца скитаний по больницам, очутившись, наконец, дома, я была так растеряна и напугана, что стала есть за троих. В итоге, мой вес стал потихоньку приходить в норму. Но было бы смешно, если б не так грустно. Привычка много есть сыграла злую шутку, и к десятому классу из стройной девушки я превратилась в пышку.

– Ой, Варь, я ж совсем забыла, – отвлекла меня Аня от болезненных воспоминаний.

– Чего?

– Сейчас погоди, – подруга залезла в свою пляжную сумку, достала оттуда маленький листок бумаги и протянула мне.

– Это что? – на листке был записан номер телефона.

– Работа! Ты же ищешь?

– Ищу.

– Ну вот. Требуется репетитор для девочки. Зарплата хорошая. Детей ты любишь, – хихикнула она.

– Ой. Спасибо. Мама что ли нашла? А по какому предмету?

У Ани мама работала в центре занятости населения. И я сразу все поняла.

– Конечно мама. Я ей случайно рассказала про тебя, а она мне вчера вечером этот номер дала. Сказала – такие вакансии долго не задерживаются, поэтому звони прямо сегодня. А предметы, не знаю. Школьная программа, наверное.

– Анютка, спасибо большое, – обрадовалась я. – А я как-то про репетиторство не думала даже. Только бы приняли еще.

– Да не за что. Ты свои дипломы возьми с олимпиад, и тебя точно возьмут. Знания у тебя свежие. Так что вперед и с песней!

– Спасибо, – еще раз поблагодарила я подругу.

Я положила листочек в сумку и с улыбкой легла на спину.

Настроение мое поднялось, и я загорелась новой возможностью. Ведь за это время я так и не нашла подходящую работу.

Я никогда не занималась репетиторством, если не брать в расчет троечников, которым иногда что-то объясняла. Но попробовать мне очень хотелось, тем более если будет хорошая зарплата.

– Может по мороженке? – услышала я вновь голос подруги.

– Давай. Ой, нет, – вспомнила я, вновь нахмурившись. – Я не буду. Надо худеть уже.

– Точно! Я не подумала. Жалко, – буркнула Аня, тяжело вздохнув.

– Но ты то ешь. Не смотри на меня.

– Неет. Я тебя не брошу. Нет – так нет.

– Может тогда яблочко? Я взяла с собой несколько штук. Садовые. Свои, – предложила я.

– Давай. Витаминчиками похрустим.

Я угостила подругу, и мы снова улеглись на клетчатое покрывало, наслаждаясь жгучими лучами летнего солнца.

ГЛАВА 3

Марк

– Итак. Марк, подвижки есть. Небольшие, но все же они имеются. А значит, мы тратим время не в холостую, – слишком оптимистично сказал Богдан Яковлевич и что-то записал у себя в старом потрёпанном блокноте.

Знаком я с ним был вот уже два месяца, и все эти дни меня интересовал один вопрос. Почему он с такой хорошей зарплатой не может купить нормальный блокнот, а ходит с этой дряхлой серой книжицей, напоминающей старую помятую газету?

Богдан продолжал что-то говорить, но слушал я его вполуха, понимая, что подвижек нет. Совсем! НИКАКИХ!

По счету это был уже третий психолог, который три раза в неделю приходил к нам домой и с настойчивостью внушал мне и моей маме, что его новомодное лечение не проходит даром. Конечно, я его понимал. Ему платили большие бабки за это, и он должен был как-то их оправдать.

Я с тоской и грустью вновь посмотрел на уродливый блокнот. Он очень напоминал мою сегодняшнюю жизнь. Она была такой же серой и мрачной. В ней не было ни клубов, ни поездок, ни девочек. Шумные встречи с друзьями будто канули в лету. Обучение я проходил прямо, не выходя из дома – дистанционно. Крайне редко выходил днем за пределы придомовой территории. Все что у меня осталось это пара друзей и ночные прогулки на мотоцикле.

– Ну что, теперь до понедельника? – спросил Богдан Яковлевич.

– Угу, – я облегчённо выдохнул, понимая, что наш «сеанс» подошел к концу.

– Хорошо. И Марк, не забывай мои рекомендации. Почаще выходи в свет и общайся с дамами.

Я промолчал, давая ему время убрать свои вещи в коричневый портфель и, наконец, покинуть мою комнату.

– До свидания, – сказал он и вышел за дверь.

Я снова остался один в огромном доме.

Вечером будет не так скучно. Придет Сабина из школы. Но ненадолго. Буквально на пять минут, чтобы забросить рюкзак и переодеться для встречи с друзьями. А позже и мама приедет уставшая с работы.

Завидовал ли я им? Наверное, да. Они были свободны и могли в любую секунду уйти куда угодно и общаться с кем захотят. Я же был скован своим страхом. Своей дикой, убивающей, разрушающей и просто до абсурда тупой фобией… Черт… Я боялся прикосновений… Не всех, а женских. Мама с сестрой были не в счет. С ними я мог спокойно общаться, не ощущая в груди тошноту, а на горле тугую удавку. Гаптофобия – так называлась моя болезнь. Боязнь прикосновений противоположного пола.

Я спустился вниз, надел обувь и вышел во двор. Лето. Жара. Погода крутая. А я один.

Вот уже прошёл почти целый год с тех пор, как у меня появились признаки этой странной фобии. Тот день я запомнил на всю жизнь…

Год назад..

Я ехал за своей девушкой Витой, чтобы вместе отправиться к друзьям на дачу и потусоваться. Стояло лето. Настроение было шикарное. В колонках моей черной мазды звучал зажигательный клубный трек. Я предвкушал веселую вечеринку с шашлыками и отличной шумной компанией, как вдруг на трассе увидел внедорожник своего папы. Это было очень странно. Ведь отца не должно было быть в городе. Он уехал еще вчера в командировку на целую неделю. Я обогнал впереди идущую машину и поравнялся с ним. Посмотрел в окно и не поверил той картинке, которую увидел.

Мой папа ехал не один, а с молоденькой симпатичной брюнеткой. Она улыбалась ему… Дикий адреналин застучал в висках, а ярость взяла верх над разумом. Я посигналил и открыл форточку. Отец, заметив меня, побледнел, как покойник, но потом взял себя в руки и, улыбнувшись, помахал рукой. Вот же урод. Думал – я такой тупой, что не отличу коллегу по работе от любовницы.

Я посигналил еще раз и показал рукой, чтобы он тоже открыл окно. Но он сорвался с места и уехал. Я принял левую сторону и остановился у обочины. С силой, до боли, сжимая руль, громко матюгнулся.