Научи меня ненавидеть

Впрочем, долго виновника искать не пришлось. Он сидел совсем рядом, под голым мокрым кустом у дороги. Я посветила на него телефоном и изумилась. Это был толстый, упитанный мопс. Сидел, пыхтел, вывалив язык, и смотрел на меня круглыми глазами.

– Ты кто? – изумилась я. – Я сбежала от цивилизации и от собак тоже. Какое ты имеешь право нарушать моё уединение и гадить на вверенной мне территории?

Пёс чуть склонил голову и коротко тявкнул. Спорит он со мной что ли?

– Я надеюсь, ты хоть не мужик? Имей в виду, что если ты мужского пола, то вместе нам не ужиться.

Пёс жалобно заскулил. Потешный.

– Бедняжка, – пожалела его я. – Кастрировали? Изверги. Хотя знаешь, если бы кастрировали некоторых человеческих самцов, то жить было бы куда легче.

Уединение – это здорово. Но во мне вдруг образовалась тьма слов, которые срочно нужно было сказать. Я бросила свою сумку на мокрый снег и уселась на неё сверху. Попе, несмотря на преграду, сразу стало мокро и холодно. Ничего, песик вообще голой попой сидит. Полезла в карман, я точно помнила, что бросила в карман куртки шоколадный батончик, планируя съесть по дороге, да так и позабыв.

– Поделим по-братски?

Песик согласно подвинулся ближе. И от шоколадки с орехами не отказался. Я надкусила – во рту стало невыносимо сладко. Отпила виски, стремясь прогнать эту ненужную сладость. И поняла – вот оно. Подкатили слёзы, готовые литься. Всего-то надо было выпить в компании толстой и смешной собаки. Я заплакала, заскулила, уткнувшись в холодную джинсу своих коленей. Пёс снова гавкнул и тоже ткнулся носом в мои ноги. Я погладила его, короткая шерстка была мокрой, гладкой.

– А ведь я терпеть не могу собак, – доверительно сказала я. – Но симпатии эти не говорят вообще ни о чем. Вот Антон мне нравился. Да кому я вру? Я думала, на всю жизнь. До самого, блять, гроба. И чтобы умереть непременно в один день, прожив сначала лет сто. И что из этого вышло? А знаешь, что? Ничегошеньки. Пшик. Глупая, никому не нужная душевная драма. Не доверяй своим чувствам, не верь, ни себе, ни кому другому.

Я отхлебнула ещё виски, даже не чувствуя его вкуса. В голове зашумело. Закурила, хотя курить я бросила ещё три года назад, тогда, когда начала планировать беременность. И начинать заново не собиралась. Но сегодня можно, это настолько хреновый день, что ничего его уже не испортит.

– Вот так оно все и получилось, что Света, мамина умница, любимица фортуны, оказалась в полной жопе. А главное уяснил, Барбос? Никому нельзя верить.

– Его зовут Бубликом.

Чужой голос прозвучал так резко, так неожиданно, что я вздрогнула и выронила бутылку. В воздухе резко запахло алкоголем. Мои пальцы мелко тряслись – и от испуга, и от злости. Злилась я большей частью на себя. Допустила, чтобы меня застали в такой ситуации. Пьяную, жалкую. Да ещё кто. Мне не надо было оборачиваться, чтобы увидеть, кто стоит за моей спиной. Я и так это знала. Сейчас мне хотелось захохотать, пьяно, визгливо, истерично. А ещё больше провалиться под землю и оказаться далеко-далеко отсюда. На другой стороне земного шара. Я мысленно представила себе глобус, пытаясь вычислить, где я окажусь, если все же провалюсь. Но мысли разбегались, голова отказывалась думать. Боже мой, я, убитая, растерянная, пьяная, многие километры подтаявшего, размякшего снега, толстый Бублик и Руслан. Идеально. Идеально, чтобы умереть.

Он.

На колене лишь едва заметный шрам. Странно, что одной такой тонкой розовой полоски на коже хватило, чтобы сломать мою жизнь к чертям собачьим. Я гулял с Бубликом и даже не хромал, все думал о чем-то совершенно мне не нужном, ловил заинтересованные женские взгляды. Вот вроде какие красивые, все на месте, молодые – бери не хочу. А на деле и правда не хочется. Никакого драйва, никакого интереса.

Бублик, самое нелепое создание в мире, семенил по лужам короткими лапками и увлеченно крутил головой, ловя запахи. Ему-то в отличие от меня было интересно сразу все. Честно, я ему завидовал. Где, блин, мои 18-20, когда казалось, что море по колено? А сейчас вон только одно колено и есть. Раненое.

– Светка приезжает, – сказал вдруг Сергей, отбрасывая докуренную сигарету.

– Какая? – искренне удивился я. Правда, искренне.

– Ну ты даёшь, – прищурил глаза Серёга. – Сестренка твоя.

Я вспомнил девочку. Мышку. Белесую, глазастую, ненавистную. И странно, что-то гладкое, давно позабытое мной, зашевелилось, напоминая о себе. Это было даже приятно – не все мои чувства атрофировались.

– С мужем? – я помнил, что пару лет назад нам с мамой пришло приглашение на свадьбу. А девочка созрела, подумал я тогда, и все. А мама вроде даже ходила на свадьбу.

– Ну ты даёшь. Все уже знают. У них такой скандальный развод был. Говорят, просто мексиканские страсти кипели, а эта истеричка бросала с шестого этажа его шмотки, вещи, даже комп, когда его с любовницей застала. Честно, даже видео на ютубе есть, хочешь покажу? Куча просмотров. Чокнутая на всю голову девица, а казалась такой тихоней.

– Ты-то откуда знаешь? – от просмотра ролика я отказался, жалко было тратить своё время.

– Маринка, – поморщился тот. Я усмехнулся.

Сергей ушёл в свою жизнь, казавшуюся мне такой благополучной со стороны, я остался. Нет, о мышке я не думал. Слишком много гадости сразу со дна поднималось, откуда только берётся. Не думать ни о чем было и приятнее, и легче. Колено чуть заныло, хотелось наклониться и растереть его. Но ловить чужие жалостливые взгляды? Увольте.

Подбежал Бублик, уселся прямо в грязь у моих ног, посмотрел на меня снизу вверх.

– Домой? – спросил я. Бублик тявкнул.

Дома на столе бумаги. Я честно пытался получать удовольствие от своей новой работы, которая, как ни удивительно, приносила хорошие деньги. Хотел, но не выходило. Скука смертная. Вся жизнь скука. Завибрировал требовательно телефон. Я посмотрел и поморщился. Аня. Только её не хватало сегодня, вот только и её, но она видимо это поняла и решила исправить.

– Привет, – бросила она в трубку. Голос, немного заискивающий, вызывал у меня раздражение. Ненависти к Аньке не было никогда. Только глухое раздражение. – Как дела?

– Пока не позвонила ты, были хорошо.

Она засмеялась, рассыпалась звонким колокольчиком, словно я сделал ей комплимент. У Ани был талант – она в упор не видела того, чего ей видеть не хотелось. Я слушал и слушал её щебет, гадая, когда ей надоест и что ей надо. А что-то нужно было ей всегда.

– Я соскучилась по Бублику. Подумала, если я в городе, я здесь ещё три дня буду, я заеду к тебе? Погуляли бы с животинкой, выпили вина. Мы же не чужие друг другу люди.

Я представил себе Аньку. Голую, подо мной, такую испорченную, но такую послушную, податливую. И понял – хочу. И от этого стало обидно, ничему меня не учит жизнь.

– Так я приеду?

– Нет, Аня, я занят.

Она фыркнула в трубку. Так она выражала своё сомнение к тому, что я, находящийся на обочине жизни, могу быть чем-то занят. Я напрягся. Если Анька вбивала что-то в свою пустую обычно голову, выбить это обратно не было никакой возможности. Попытался вспомнить, есть ли у неё ключи от моей квартиры, или я их забрал? Представил, как Анька, ведомая ей одной понятными интересами, преследует меня и Бублика следующие три дня. И откровенно испугался.