Научи меня убивать

— Не по девкам. Я… — на этом запал иссяк, он не знал, что говорить дальше, не рассказывать же ей про дуру Маринку и свои обоснованные, в общем-то, подозрения.

— Врешь, — уверенно сказала девушка.

— Не вру, — Олег держал Веру за плечи, — я не вру, честное слово.

— Чем докажешь? — Вера подошла еще ближе, ее волосы касались его лица, от запаха духов голова, как от дурмана, шла кругом, но сказать по-прежнему было нечего.

— За мной следил? — услышал точно издалека, кивнул, расписываясь в своей глупости: да, следил.

— Зачем? — удивилась Вера и прижалась щекой к его щеке. — Ты бы меня спросил, я бы тебе и так все рассказала.

Олег обнял Веру, привлек ее к себе, и девушка не шевелилась, не пыталась освободиться, прижала ладонь к его виску и молчала.

— Расскажи, — попросил Олег, — расскажи все, все, чего я не знаю.

— Хорошо, спрашивай, — услышал он, коснулся ее волос, провел по ним рукой, захватил «хвост» и потянул с него заколку. Она упала им под ноги, Олег заставил Веру поднять голову и поцеловал девушку в губы.

— У меня к тебе очень много вопросов, — выдохнул он через несколько мгновений, — очень много, готовься…

Они не сказали друг другу ни слова, но слова сейчас могли пойти к черту, обоим было не до них. Временами Олегу казалось, что время остановилось или что оно летит, мчится, несется, уносит их с собой, кружит в водовороте, топит и милосердно выкидывает на поверхность, чтобы не задохнулись, чтобы успели хоть разок глотнуть воздуха. И снова ринуться в омут с головой, в теплый, душный, черный омут, и остаться там, чтобы никто не видел, не помешал, не отвлек…

В себя Олег пришел от нудной размеренной трели, она звенела где-то за плечом, как заходящий на цель голодный комар, от нее хотелось отмахнуться или прибить к чертовой матери, как вредную тварь. Еще трель, еще, Вера отстранилась, протянула куда-то руку, выдохнула «да?» и прошептала сухими горячими губами:

— Это тебя. Возьми.

Трубка оказалась у Олега в руках, пару мгновений он просто смотрел на нее, продолжая обнимать Веру еще крепче, чем за минуту до этого, чтобы не исчезла, не сбежала, но та и не пыталась. А из трубки доносился чей-то голос, обиженный и угрожающий одновременно, и чертовски знакомый при этом. Еще несколько секунд, и Олег сообразил, что это зудит Диман, а на часах половина двенадцатого ночи.

— Я сейчас уйду и вас тут закрою, — совершенно спокойно сказал администратор, — я уже ухожу, мать вашу, у вас тридцать секунд…

— Вали, — мигом сориентировался Олег, — и побыстрее. Я сам все закрою, ключи оставь.

— Кременецкий, ты не обалдел? — абсолютно равнодушно спросил Диман.

— Это у тебя тридцать секунд! — рявкнул Олег и нехотя отпустил Веру. Она усмехнулась, отошла к стулу, достала из своей сумки расческу и принялась причесываться и собирать волосы в «хвост». Диман к этому моменту уже сдался, сказал, что ключи на стойке, что ноут он выключил, а «Бункер» надо сдать под охрану. Поломался еще немного, назвал кодовое слово и отбился. Олег кинулся в оружейку, положил «беретту» в сейф, ключи запихнул в карман джинсов. Вера уже надела плащ и ждала в дверях, осматривалась с любопытством — здесь она оказалась впервые. Олег наскоро запер дверь, схватил девушку за руку и потащил за собой в коридор.

— Быстро, быстро, — твердил он на ходу, — у нас тридцать секунд, двадцать уже прошли, можем не успеть….

Вера едва поспевала за ним, стучала каблуками и выкрикнула на ходу:

— Куда мы опаздываем?

Олег остановился на ходу, поймал Веру, быстро поцеловал ее, прошептал на ухо:

— Куда скажешь. К тебе или ко мне?

— К тебе, конечно, — ответила та таким тоном, что Олег даже подивился собственной глупости: как вообще он мог подумать по-другому? Вихрем вылетели в темный холл, Олег позвонил охране, набрал на телефоне заветный номер, выкрикнул «Бункер» и «Валдай», то самое кодовое слово, что не хотел выдавать Диман, наскоро закрыл входную дверь. Вера ждала его на крыльце, оба сбежали по ступенькам вниз и, ежась под мелким дождем, побежали к одиноко мокнущему на пустой парковке «Ауди».

Зато дома было тепло и сухо, а как только ввалились в квартиру Олега, стало еще и тесно. Неудивительно, это были не стометровые хоромы, а двушка в хрущевке, пожалуй, старше их обоих. Вера осторожно обошла жилье, заглянула в каждую комнату, Олег ринулся в кухню. Свет не включал, точно боялся, что горящая лампочка спугнет наваждение, быстро нашел то, что искал, глянул на часы — первый час ночи. Быстро долетели по пустому городу, даже дэпээсники не прицепились, не поинтересовались, а куда, собственно, он гонит почти по разделительной, даже светофоры горели зеленым, все до единого, будто другой цвет отменили, причем без предупреждения. И правильно сделали…

— Ты уже родилась? — крикнул он, Вера появилась в кухне и посмотрела на стол.

— Да, — сказала она, глядя на открытую бутылку призового французского коньяка и две пузатенькие рюмки, наполненные до половины.

— Надо отметить. — Олег подал Вере рюмку, поднес свою, и посудины сошлись с тихим звоном. — С днем рождения!

— Спасибо. — По голосу он слышал, что Вера улыбается, быстро, не чувствуя вкуса, осушил свою рюмку, поставил на стол. Вера легко развернулась и вышла из кухни, коньяк девушка пила на ходу, как и положено, маленькими глотками. Олег поколебался, прихватил со стола бутылку и пошел следом. В квартире было темно и жутковато, Вера куда-то подевалась. Олег остановился в коридоре и прислушивался, ловил каждый звук. Почему-то показалось, что он здесь один, что Веры нет, но в прихожей висит ее плащ и стоят туфли, поблескивают застежки на ремешках. И все же…

Вера стояла у окна в комнате, что выходила окнами во двор, и допивала коньяк. Олег подошел, подлил ей в рюмку еще, налил себе, и оба выпили, почему-то молча и не глядя друг на друга. Олег попытался обнять Веру, но она отстранилась, вышла на середину комнаты и смотрела на стеклянную дверцу шкафа, за которой стояла старая посуда и книги, дедово наследство. Много хлама от него осталось, разного и ненужного. Олег вспомнил, как несколько дней подряд все из квартиры вытаскивал, а вот это решил почему-то оставить.

— Хорошая у тебя квартира, — сказала Вера, и Олег решил, что девушка смеется над ним, но та говорила серьезно. Ловко увернулась от попытки обнять, закрыла ладонью горлышко рюмки и ушла в соседнюю комнату. Олег остался на пороге с бутылкой в руках, налил себе еще, выпил и решил, что, наверное, хватит.

— Не хуже, чем у тебя, — в тон девушке отозвался Олег, та тихонько фыркнула и сказала:

— Лучше, моя не такая… Была.

И стало очень тихо. Олег почти ничего не видел и не слышал, стало очень жарко и душно. Он расстегнул рубашку, вошел в комнату и осмотрелся — нет, ничего не видно, точно в прорубь нырнул.

— Ты где? — спросил он тихо и даже дышать перестал, чтобы не пропустить ответ.

Тихий смешок, легкий скрип диванных пружин, стук рюмки — ее поставили на стол или подоконник, непонятно.

— Здесь, — услышал он голос Веры, — я здесь. Иди ко мне.

Олег шагнул в темноту, как в пропасть, и зачем-то закрыл за собой дверь.

* * *

И снова над ухом зудел голодный комар, ныл, стонал, но приблизиться не решался. Минута, две, три, пять — наконец Олег смог оторвать голову от подушки и, не открывая глаз, потянулся к брошенной на полу одежде. Как только сообразил — непонятно, что это телефон надрывается, и давно, вот и сейчас потрезвонил сколько положено и смолк. А до этого аж три пропущенных вызова, и все с одного и того же номера. Диман, будь он неладен, с восьми утра побудку устраивает, вот же мелкий пакостник. «Убью скотину». — Олег зажал телефон в ладони и рухнул на диван, закрыл глаза. Успел только отметить, что бутылка с вензелями и медалями на подоконнике стоит почти пустая и коньяка в ней на донышке. Вздохнул и решил подождать, пока придет Вера и все объяснит, она точно выпила меньше, он это хорошо помнил. Сейчас придет и все расскажет, у них еще целый день впереди, надо отметить ее день рождения по-человечески, начали неплохо, теперь бы еще и закончить в том же духе…