Научи меня забывать

— Проявила инициативу? — Она вцепилась пальцами в его затылок и наблюдала, как его глаза закрываются.

— Угу. Особенно после того, что произошло…

— Я бы решилась, — быстро проговорила она, не желая думать ни о чём подобном. — Проявила бы инициативу. Ты в свете свечей — это уже слишком. — Она приподнялась и перевернула его на спину. — Вряд ли я смогла бы устоять. — Она и не пыталась, наклонившись, чтобы поцеловать его и скользнуть губами по его шее к груди. — Особенно после такого великолепного шампанского.

— Жаль, что у нас его нет. — Его голос напоминал мурлыканье, когда она осыпала поцелуями его живот. — Я бы разбрызгал его по твоей роскошной груди и слизал.

Она разразилась смехом, даже когда её соски напряглись.

— Там осталось немного красного. Хочешь ещё бокал? Я очень хочу.

— Не откажусь. Хотя я также не хочу, чтобы ты прекращала это делать. — Он потянулся, как кот, и ей понравилась пульсация на его животе.

— Я быстро, — вздохнула она, спрыгивая с кровати и хватаясь за халат, висевший на двери.

— О нет, нет. Пожалуйста, Грейнджер. Не лишай меня удовольствия наблюдать, как ты уходишь. — С кровати раздался очень самодовольный голос, и Гермиона обернулась к Драко, откинувшегося на подушки, со сцепленными за головой пальцами и ленивой улыбкой на губах.

С чувством безрассудства она вскинула брови и нагнулась, чтобы подобрать его футболку, которая валялась в углу после того, как он сорвал вещь с неё. Гермиона услышала одобрительный вздох, когда натянула одежду через голову.

— Однозначно никогда её не постираю, — пробормотал Драко. — И вообще, забудь про это чёртово вино и возвращайся в постель, Грейнджер. Я соскучился по тебе.

Она обернулась как раз в тот момент, когда его глаза расширились, и он сел прямо.

— Вот что я сказал, когда ты оглушила меня… О мои грёбаные боги. — Он откинулся на спину и прикрыл глаза рукой, а его плечи затряслись от смеха. Гермиона тоже начала смеяться.

Он снова поднялся.

— Кто-нибудь ещё слышал?

— Нет, нет! — Она чуть ли не плакала от смеха.

— Как тебе удалось сохранить спокойное лицо? — Он покачал головой и потёр лоб. — Боже мой, ну и придурок. О чём ты тогда подумала?

— Ну-у… — Гермиона приложила палец к губам и подошла к кровати. — Думаю, моя первая реакция была скорее физической, чем эмоциональной. — Она опустилась на колени и потёрла подбородок. — Скорее ощущения, чем мысли.

— И какие же это были ощущения? — Протянувшаяся рука обхватила её за талию. — Просвети меня, проказница. — Драко притянул её ближе, когда она засмеялась и заёрзала.

— Если бы меня заставили описать это…

— О, чёрт возьми, я настаиваю на этом. — Он притянул её спиной к себе и защекотал под футболкой.

— Похоть! — вскрикнула она, смеясь. — Чистая, неподдельная похоть, подобной которой я никогда не испытывала. Прямо… — она подавила смех. — Прямо в учебном классе.

— Вот оно! — заявил он, перевернув её на спину и взявшись за шею. — Нельзя позволить тебе продолжать в том же духе.

— Как это?

— Быть такой чертовски неотразимой, — прорычал он.

***

Гермиона не помнила, когда они заснули. Но она запомнила (и, наверное, никогда не забудет), как проснувшись глубокой ночью, обнаружила, что Драко тоже не спит, его серебристо-платиновый цвет практически сиял в ярком лунном свете, проникавшем через окно её спальни.

Он погладил её по лицу, затем молча навис над ней, и то, что произошло после этого, вовсе не было поспешным, неистовым или даже игривым.

Но это было прекрасно.

Его рот на её коже, груди, центре, словно он пробовал сладчайший нектар, а она извивалась на простынях и выдыхала его имя.

Тишина. Темнота.

Нежность.

***

Когда Драко проснулся, он тотчас же осознал, что наступило утро — и позднее, чем ему хотелось бы.

Проклятье, он не хотел засыпать после того прошлого раза. Он наблюдал за тем, как Гермиона спит, а потом она проснулась с ласковой улыбкой, и ему просто необходимо было попробовать её на вкус — один раз — перед тем, как уйти.

Потому что ему нужно было уйти — он вынырнул из сна, вспомнив, что наутро у него назначено слушание. На самом деле, он выступал в качестве главного свидетеля обвинения по крупному делу о торговле людьми, над которым работал половину этого треклятого года. Прошлой ночью он совершенно не задумывался об этом. Но стоило ему вспомнить, как он захотел сказать ей об этом. Не спешить уходить, чтобы дать ей понять, что он не торопится, не бежит.

Но они засиделись, и Драко снова погрузился в сон, а теперь, — он взглянул на часы, молча кутаясь в мантию, — ничего не поделаешь.

Должен ли он разбудить её или оставить ей записку?

У него было около тридцати секунд, чтобы принять решение. Она зашевелилась, и он замер, наблюдая за её прекрасным профилем, за буйством локонов рассыпавшихся по подушке. Боги, как же ему хотелось вернуться в постель, прижаться к её тёплому телу и поцеловать, медленно пробуждая.

Но она продолжала спать, поэтому он достал блокнот и быстро набросал послание.

Он загладит свою вину перед ней в следующий раз. Во многих смыслах.

***

Как и каждое утро, ровно в семь часов прозвенел будильник Гермионы. Она потянулась и нажала на него, пока он не затих, и чувство глубокого удовлетворения охватило её конечности, всё её тело.

Почему она чувствовала себя такой бескостной, такой…?

У неё перехватило дыхание, и в тот же момент её глаза распахнулись. Она оглядела комнату, но вокруг царила пустота. Тишина.

Она понимала, что здесь больше никого нет. Кроме храпящего кота у изножья её кровати, в квартире никого не было.

Она перевернулась на спину и снова закрыла глаза. Была ли прошлая ночь очередным чрезвычайно приятным (и живописным) сном?

Нет, нет, конечно, нет. Она села, откинула волосы с лица и стала медленнее осматриваться, её взгляд упал на вырванный листок бумаги, исписанный знакомым крупным почерком, в то время как слабая, но приятная боль пульсировала в очень важной части её анатомии. Нет, это никак не могло быть сном. Может быть, сон и сбылся, но…

Она вцепилась в бумагу, а сердце подскочило к горлу, сомнения, грозившие ранее, зашептались в её сознании. Неужели на этом мечты закончились и наступила реальность? И что дальше?