Научи меня

– Нет.

– А кто тогда?

Она нерешительно замялась.

– Дядя.

– Дядя?

– Дядя.

– Хороший?

Вопрос на засыпку. Вот что за ребенок у нее растет?

– Хороший. И хватит дергаться, Кирь, - одернула Катя племянника.
– Веди себя прилично.

Кирилл сразу скуксился, надул губы и посмотрел на нее, вложив во взгляд вселенскую обиду. Она сама поняла, что сейчас сорвалась зря, что сильно нервничает, и это отражается на ребенке. Попыталась успокоиться и взять себя в руки. Что такого, собственно? И Кирилл порадуется. У него машины - идея-фикс.

Они остановились у машины, и племянник запрокинул голову, с открытым ртом рассматривая блестящую машину.

– У тети Наты другая, - через минуту вынес он свой вердикт.

Катя усмехнулась.

– Это плохо?

– У тети Наты другая, - снова повторил он.

– Ты не хочешь ехать?
– посерьезнев, спросила у него Катя.
– Если не хочешь, то не поедем. Ты только скажи.

Кирилл у нее замечательный ребенок. И пусть кто-нибудь попробует хотя бы заикнуться, что это не так. Он у нее самый умный, самый красивый, самый-самый. Даже его воспитатели иногда не верят, что ему четыре года. Очень умный, спокойный мальчик, в один голос заверяют они. Шалит иногда, но чаще всего тихий, с детьми никогда не конфликтует и редко с кем-то связывается.

Все так и было. Только это одна сторона медали. Другая сторона медали состояла в том, что ее Кирилл боится чужих людей. И вообще, на контакт выходил крайне неохотно. На это уходило много времени, терпения и сил. Если Кирилл с кем-то общался, то это чаще всего взрослые люди были, и чаще всего женщины. Ну кого он видел? Ее, свою бабушку - Катину маму - которую сейчас совсем не помнит, Наташку и Аленку. Ах да, еще их престарелую соседку. А мужчин...из всех мужчин Кирилл видит только охранника центра, и то не решается близко подходить. И по телевизору еще.

Да, конечно, Кирилл в этом не виноват. Ни капли. Скорее уж именно она должна была как-то об этом подумать, предугадать, предположить, что так выйдет. Да и в садики дети всегда тонко чувствовали, что Кирилл чем-то отличается от них. Начнем хотя бы с того, что Кирилл всегда питался отдельно и воспитательницы всегда следили за ним чуть сильнее. Для маленьких детей, мало понимающих взрослые заморочки, все было кристально ясно. Это уже в центре племянник нашел друзей, расслабился и раскрепостился, а вот садик вылился для них тяжелым, выматывающим испытанием.

И Михаил для ее Кирилл - это стресс. Господи, даже для Кати этот мужчина - стресс, что уж говорить про ребенка. Миша же очень большой, с глуховатым уверенным голосом, сильный...Кирилл вполне может испугаться. И не объяснишь мужчине, в чем он виноват и что он сделал не так.

– Ну что, мы едем?
– настойчивей переспросила Катя.

Ребенок с надрывом вздохнул, но любопытство оказалось сильнее. Он кивнул и настороженно замер. Катя открыла заднюю дверь и усадила ребенка.

– Ноги, Кирюш, а то испачкаешь.

Кирилл послушно поджал ноги, стараясь ни до чего не касаться. И только вытягивал голову, старательно пытаясь разглядеть Михаила.

Катя села рядом с племянником и негромко хлопнула дверью.

– Я с ним здесь поеду, - негромко сказала она мужчине. Точнее, его затылку, так как Михаил даже не соизволил повернуться.
– Мы же без кресла, так что мне так спокойнее.

– Как хотите.

Хоть Миша и говорил тихо, но племянник все равно сильно прижался к ее боку, спрятав лицо и сжав ее руку. Да уж, иногда и ей хотелось куда-то спрятаться от цепкого темного взгляда. Катя покрепче сжала узкую ладошку и ободряюще погладила малыша по голове.

– Не обращайте внимания. Он просто стесняется.

Миша пожал плечами, отчего темное пальто сильнее натянулось на рельефной спине. Но предпочел молчать. Правда, периодически посматривал на них в зеркало заднего вида. А Катя старательно наглаживала шерстяную шапку Кирилла. Еще немного и та, наверное, дыбом встанет.

– Тебе жарко? Снять шапку?

Кирилл кивнул.

Нет, мужчины явно издеваются, решила Катя, стягивая ненавистный ребенку предмет. Устроили ей оба бойкот, сидят такие нахохлившиеся и дуются. Что за день!

Поездка оказалась короткой, но исключительно непростой. Все трое облегченно выдохнули, когда увидели знакомый подъезд. Засуетились, собираясь вылезать, а Кирилл даже попытался через нее перелезть, но Катя его быстренько осадила.

– Спасибо, - поблагодарила девушка, нерешительно держась за дверную ручку.

– Не за что.

– Кирюш.

Кирилл сделал вид, что вообще не понимает, к кому Катя настойчиво обращается. Голову опустил, теребил застежки курточки и ни на кого глаз не поднимал.

– Кирилл!
– повторила девушка, нахмурив брови и испытующе разглядывая племянника.

– Спасибо, - буркнул мальчик и забарахтался, пытаясь вылезти, наконец, на улицу.

Михаил удивленным таким поведением не был и вопросов никаких, слава богу, задавать не стал.

– Пожалуйста, - и дождавшись, когда Кирилл выберется из машины, Миша негромко добавил: - Похоже, это у вас семейное.

Она не стала ничего комментировать и вообще, обращать внимание на его слова, скомкано попрощалась и вышла.

Как только серебристая машина отъехала, племянника, до этого молчавшего как партизан, прорвало:

– Кать, ты видела-а?

– Видела. Видела, что ты себя вел невежливо.

Он пропустил ее слова мимо ушей.

– У него телевизор сзади есть. Ты видела? Видела, Кать?

Ловким движением она достала из кармана сумочки ключи и открыла тяжелую входную дверь, пропуская вперед ребенка.

– Когда ты телевизор рассмотрел, если все время прятался? Глазастик.

– А он показывает?

Катя страдальчески закатила глаза.