Научная фантастика. Ренессанс

Этим они занимались на протяжении тысячелетий.

— Похоже, к вам не очень-то прислушиваются, верно? — спросил я, кое-как оправившись от изумления.

— К сожалению, да, — мрачно ответил агент. — Вселенная продолжает расширяться. Расстояния между звездами увеличиваются, из-за чего прежние средства передвижения устаревают, а принципы физической геометрии приобретают все большую популярность. Ведь это так удобно! Отказываются в основном древние, умудренные опытом расы. Те, что моложе, как правило, отвергают наши советы.

Я оглядел рубку нашего замечательного корабля, куда набились любопытные — дети, супруги, родственники. Люди в компании с домашними животными, существа из укромного уголка Вселенной, устремившиеся покорять галактики. Судя по словам агента, мы не одиноки в своем стремлении — горячем желании повидать мир, в порыве торговать, колонизировать, покорять. Да просто двигаться!

Выходит, мы — типичные покорители пространств.

— Да, — сочувственно подтвердил я. — Так оно, по всей видимости, обычно и бывает.

Агенты КНП продолжали преследовать наши корабли, взывали к разуму, использовали уговоры и угрозы, убеждая нас остановиться. Однако уговоры не действовали, на голос разума никто не обращал внимания, а угрозы были пустыми, как пространство между звездами.

С тех пор я не раз встречался с агентами КНП. Они поистине вездесущи, весьма настойчивы и крайне редко добиваются успеха. В большинстве случаев их хрупкие, похожие на зонты кораблики попросту не замечают, принимая красный луч на обзорных экранах за очередной выкрутас релятивистского пространства.

Признаться, теперь я смотрю на это немного иначе. Расширение Вселенной, которое мы приписывали Большому Взрыву, в значительной мере вызвано звездными двигателями. Континуум искажается, расстояния увеличиваются, участь грядущих поколений осложняется…

Словом, Вселенная расширяется — каждый год, каждый день, когда кто-либо, озабоченный исключительно собственными нуждами, выходит в космос. В незапамятные времена расстояния были существенно короче и можно было обойтись иными средствами передвижения. Если бы тогда КНП удалось убедить разумных существ… если бы они проявили хотя бы толику здравомыслия… никаких звездных двигателей не было бы и в помине!

С другой стороны, то же самое наверняка скажут про нас в будущем, когда галактики и отдельные звезды отдалятся друг от друга настолько, что станут едва видны, а между ними проляжет созданная нашими стараниями пустота.

Увы! В молодости, когда тебя переполняет желание поскорее увидеть и испробовать все, что можно, с эмоциями справиться нелегко. Вдобавок, все вокруг одержимы той же страстью. Да чего стоят все наши корабли по сравнению с необъятными просторами Вселенной?! И потом, уж если останавливаться, то всем вместе, а не только нам, правильно?

Как ласково мурлычет двигатель! Как здорово мчаться вдоль звездного обруча на предельно возможной скорости!

Сегодня мы почти не смотрим на обзорные экраны и почти не обращаем внимания на этот назойливый красный свет.

Дэвид Нордли В пещерах Миранды

Дэвид Нордли (р. в 1947 г.) живет в Калифорнии. В свое время он учился на астронома, однако в 1967 г. поступил на службу в американские Военно-Воздушные силы, чтобы избежать призыва во Вьетнам. Главным образом Нордли занимался расчетами для запуска спутников. В этот период он познакомился с физиком и писателем Робертом Л. Форвардом, во многом повлиявшим на его дальнейшую судьбу. В 1989 г. Нордли вышел в отставку в звании майора, а год спустя начал публиковать рассказы. В 2002 г. появился электронный сборник его малой прозы под названием «После викингов. Истории о Марсе будущего» («After the Viking: Stories of a Future Mars»). Произведения Нордли посвящены освоению космоса, а главная их тема, как правило, — драматические аспекты жизни людей в далеком будущем. Нордли считает, что термин «твердая» применительно к научной фантастике следует понимать как «точная» в смысле фактов и описаний. Сам он предпочел бы термин «научный реализм», и, по его мнению, даже если писателю-фантасту приходится изобретать новые законы природы, все же необходимо придерживаться правдоподобия, а не жертвовать им ради эффектности. Нордли утверждает, что фантастам следует ориентироваться на традицию Дж. Оруэлла, Жюля Верна и Артура Кларка, на фантастику-предсказание, которая заставляет читателя думать о том, что может быть. Кроме того, Нордли полагает, что наука в научной фантастике играет такую же роль, как юриспруденция в детективе или история в историческом романе.

«В пещерах Миранды», как и «Олимп» Бена Бовы, — рассказ об освоении космоса. Особенно любопытно в произведении представлено то, как природа чужой планеты заставляет человека менять поведение и влияет на закономерности выживания.

I

К тому времени, когда начинается мой рассказ, мы прошли, проползли, процарапали себе пятьдесят три километра по извилистому пути в недрах Большой Расселины Миранды и находились на глубине семнадцати километров под основной поверхностью. Я начал писать потому, что сильнейшая встряска только что замуровала нас здесь, а у этих записок гораздо больше шансов на выживание, чем у меня; теперь необходимо создать нечто большее, чем просто заметки к статье. Я пишу потому, что верю в человеческое упрямство, проявляющееся даже в самых безнадежных ситуациях, и думаю, что в конце концов спасатели найдут нас. Меня зовут Войчич Бубка, и это мой дневник.

Миранда, спутник Урана, — космический представитель тех вещей, что созданы из несовместимых элементов, подобно второй попытке в браке, законам об этнической интеграции или поэту, пытающемуся писать для научного журнала. Миллиард лет назад какой-то взрыв разрушил ее, и с тех пор отдельные части путешествуют по космосу, держась более или менее вместе. Здесь есть дыры. Расселины. Пустоты, в которые попадают предметы, которым здесь не место, предметы, не принадлежащие к этому мирку.

Как и множество великих открытий, существование расселин было очевидно само по себе. Однако нашему геологу, Нихилу Рэю, пришлось десять лет терпеть насмешки, получать обратно статьи из редакций, развестись с женой, которая не желала жить с посмешищем, и подвергаться публичным унижениям в научно-популярных передачах, прежде чем геологический истеблишмент наконец признал, что исследования сейсмологов на поверхности Миранды подтверждают его теорию.

Нихил всего лишь заметил, что хотя Миранда состоит из тех же пород, что и все остальные планеты системы Урана, но плотность ее выше плотности воды лишь в один и три десятых раза, в то время как другие спутники примерно в два раза плотнее воды. Это могло объясняться тем, что планета образована из небольшого количества горной породы и значительной массы льда. Другое объяснение, на котором терпеливо настаивал Нихил, заключалось в том, что внутри просто мало вещества; что там, под поверхностью, находится совокупность пустот или пузырей.

Итак, согласно извращенной логике, которой мы все подчиняемся, после того как открытия сейсмологов показали, что Миранда состоит из значительного количества пустого пространства, Нихил превратился в знаменитость малой Солнечной системы, обзавелся постоянным креслом в Кориолисе и красивой, нервной, молодой и стройной женой в качестве трофея.

Но боюсь, что к тому времени в душе Нихила также образовалась довольно значительная пустота.

Как и в случае с Мирандой, это не было заметно по его изысканным и в то же время энергичным манерам. Он был высок для бенгальца, и из-за недостатка солнца кожа его имела лишь слабый оттенок бронзы; узкое лицо указывало на арабских или британских предков; похоже, у него были и те и другие. Он двигался быстро, решительно, энергично, что прекрасно сочеталось с манерами терпеливого добряка, приписываемыми, по традиции, аристократам от академической науки. Если он теперь и не доверял людям, обращаясь с ними вежливо, но держа на почтительном расстоянии, если он и питал тайное презрение к человеческому роду, то Кэтрин Рэй, доктор медицины, по-видимому, не заметила этого, когда выходила за него замуж после восстановления его академической репутации.

Думаю, что позднее она обнаружила эту пустоту у него в душе, и часть ее отдалилась от него, тогда как другая, трезвомыслящая часть не нашла никаких объективных причин разрушать брак, позволяющий мелькать в высших академических кругах Солнечной системы. Возможно, из-за этого Кэтрин решила отправиться в двухнедельную экспедицию с человеком, которого, по ее словам, терпеть не могла; о, она могла наговорить вам что угодно. Возможно, в этом крылась причина ее цинизма. Возможно, и нет.

Мы вошли в большую расселину три долгих дня тому назад, перебравшись через огромную гряду; здесь встречались два разных геологических образования, которые удерживались вместе слабой гравитацией Миранды и какими-то еще силами. Под испещренной кратерами, покрытой пылью поверхностью большая расселина представляла собой череду пустот между гребнями, образовавшимися при сжатии; необработанные деревяшки, кое-как слепленные ленивым плотником воскресным вечером. Нихил считает, что сеть эта пронизывает всю планету. Есть другие узлы, другие расселины, другие системы пустот, но эта одна из самых больших.