«Научный» туризм
Шрифт:
Земляки
Лада
Лада с Лесей пришли в наш Институт одновременно – на дипломную практику. Мне «досталась» Лада. Глядя на эту тихую, хрупкую и скромную девушку, с удивительным восточным разрезом глаз, я тогда не мог себе даже представить, какой могучий заряд энергии сидит у нее внутри.
После защиты диплома девушки были зачислены к нам в отдел. Лада ко мне, Леся к Саутину. Помню, меня тогда удивила популярность Лады среди мужского населения г. Киева, а также ее высокая требовательность к означенному населению. Лада обновляла своих кавалеров в среднем раз в месяц (каждый ухажёр считал своим долгом выразить мне свое почтение), так что впоследствии я даже сбился со счета. Бывали и эксцессы. Так, какой-то хахель, раздосадованный отказом Лады, бросил ее в сервант. Физически Лада сильно не пострадала, но с той поры стала еще строже относиться к последующим кандидатам.
Спустя некоторое время, Лада уволилась и махнула
В конце октября я послал ей сообщение по электронной почте, и вскоре мы уже беседовали по телефону. В отличие от других моих малоподвижных земляков, Лада сразу же решила меня навестить. Встретились мы в предпоследние выходные перед моим отлетом. Я подробно описал им маршрут движения по городу, и довольно быстро они добрались до Центра. Сначала странную парочку в Центр не пускали (у Лады временная трудовая карточка вместо документов, у Славы просроченный лайсенс), но затем (что значит – наши люди!) они как-то просочились.
Жизнь в Америке явно пошла Ладе на пользу. Она похорошела, поправилась, хотя до настоящей женщины в восточном смысле (от 80 кг) еще не дотягивает. Работает в магазине мужской одежды. Зарплата – невысокая, но работа нравится. Начальство магазина время от времени устраивает продавцам проверочки в виде мелких провокаций. Засылается подставной «покупатель», который способен вымотать у продавца душу. При этом, если продавец его хорошо обслужит, с улыбкой и добрыми (без «кавычек») словами на прощанье – ему (продавцу) дают «звезду». Так у Лады было две «звезды», а недавно я узнал, что она получила третью – золотую.
У Лады со Славой две машины – «хонда» и шикарный «олдсмобиль» с кожаным салоном, на котором они и приехали. У нас на таком мог бы ездить президент солидной фирмы.
В номере распили бутылочку Артемовского розового, а вечером они повезли меня в ресторан. Сначала пытались припарковаться в Дюпонт-сэркл (любимое место вашингтонских гомосексуалистов), а когда это не удалось (очевидно, по причине большого наплыва любителей до однополой любви) – поехали в Джоржтаун. Зашли в уютный итальянский ресторанчик. Сели. На столе провокационно стояла бутылка Кьянти, от которой (человек – слаб) мы не смогли отказаться. Мне заказали креветки, гребешки, устрицы и мидии в красном соусе. Устрицы оказались самыми вкусными. После ресторана немного погуляли по ночному Джоржтауну (один из немногих районов Вашингтона, где можно гулять вечером без «кольта» в кармане). Зашли в большой продуктовый магазин. Цены в нем, в целом, были выше, по сравнению с гастрономами в нашем районе. Для меня была маленьким открытием продажа заготовок «суши» по ценам, существенно ниже (около 5 долларов), чем в суши-баре. Дома «полирнулись» коньячком и полегли спать.
Утром приготовили куриные лапки под пивко и поехали в город – на Мол, смотреть музеи. Я впервые ехал днем наземным транспортом через весь город. Впечатление осталось тяжелое. Во-первых – ни одной (!) белой физиономии. Во-вторых – трущобы (по американским понятиям), возле которых под магазинами, вдоль грязных (по их меркам) улиц группками тыняются уголовно-бомжеватого вида черные субъекты. Я понял, что не зря меня настойчиво отговаривали от пешеходных прогулок по определенным районам города.
Вначале прошлись вокруг Капитолия, посмотрели галерею современного искусства (восточное здание Национальной картинной галереи, выстроенное тоже в современном стиле). Наше внимание привлекли картины Матисса, а также огромная картина неизвестного мне художника, «написанная» отпечатками пальцев! Кажется, это был портрет бабушки «мастера». Не буду говорить о художественной ценности такого произведения, но вложенный в него труд можно уважать. Были еще оригинальные скульптуры какого-то немца и галерея маленьких картин европейских художников, среди которых попадались и известные имена. Затем зашли в западное здание галереи. Я сразу же затащил их на голландцев (левое крыло), затем смотрели испанцев и итальянцев. Изюминкой выставки были картины Боттичелли. На французов и англичан сил уже не осталось.
У Славы была специальная цель – посмотреть
выставку драгоценностей, представленных в музее естественной истории (надо же куда-нибудь вкладывать заработанный деньги). Вначале мы гуляли среди динозавров на первом этаже, затем пообедали в музейном кафе в подвале (достаточно дорогом), и с новыми силами поднялись на второй этаж в геологический музей. И не пожалели. Центральным экспонатом выставки было колье с чудным голубым бриллиантом, известным своей кровавой историей – т.н. бриллиант Надежды. Последняя хозяйка бриллианта, чтобы не рисковать головой, по быстрому передарила его музею. Кроме него, выставлялся самый большой в мире сапфир (423 карата), в также серьги Марии-Антуанетты. Думаю, что если бы бедная Маня носила их регулярно, то уши ее доставали бы до плеч, как у некоторых индейцев бассейна реки Амазонки. Еще были: очень красивый рубиновый браслет (31 рубин и 129 бриллиантов); большой (75 карат), исключительной чистоты изумруд; колье из Колумбии с огромным изумрудом (168 карат); изумительное по дизайну колье Испанской Инквизиции, принадлежавшее некогда Мадридскому двору (374 бриллианта и 15 изумрудов); 2 дара Наполеона своей супруге Марии-Луизе – диадема с бирюзой, презентованная ей по случаю бракосочетания, имевшего место в 1810 году, и колье с бриллиантами, общим весом 263 карата, в честь произведения ею на свет наследника в 1811-м. Из других экспонатов мне понравились большие желтые бриллианты и, особенно, бриллиант коньячного цвета, который я даже пытался сфотографировать.После музеев еще долго гуляли по Молу, мимо Белого дома, окруженного баррикадами и полицейскими машинами, фотографировались. Я еще обратил внимание, что гуси, сотнями (если не тысячами) плававшие в прошлом году в пруду-отражателе между мемориалом Линкольна и монументом Вашингтону – исчезли. Видимо, разделили печальную судьбу рыбок из пруда перед моей гостиницей. Остались только крикливые, малосъедобные чайки.
Другие земляки
Володя Кобыляков где-то раздобыл мне адрес Петренок. Я послал сообщение по Интернету, и вечером состоялся разговор с Ирой и Лешей, которые обретаются где-то под Нью-Йорком. Я сообщил им радостную новость о выходе в свет 3-го издания своего бессмертного труда, пообещав выслать экземплярчик. Ира рассказала мне о своей нелегкой жизни в Америке. С Лешей мы в основном обсуждали сравнительные достоинства различных видов пива. Я выразил недоумение по поводу его пристрастия к бренди, (или, как выразилась Ира, к одеколону), которому он отдавал предпочтение даже перед традиционной водкой. Ехать в Вашингтон Леша отказался категорически – он испытывал чувство глубокого отвращения при самой мысли об этом городе. Как выразился известный киногерой – «Он испитивает такой нэприязнь, что даже кушить нэ можит». Из его слов я понял, что если бы моей резиденцией были Лос-Анджелес или Гонолулу, то шансов на Лешин визит у меня было бы на два порядка больше. Я же, в свою очередь, пояснил ему, что привык жить только в столицах (Киев, Вашингтон, Алма-Ата…) и ездить по американским задворкам тоже не собираюсь.
Кроме того, имел продолжительные беседы по телефону с Юрой, Сергеем и Юрой Сушко. Ира Обросова, с которой мы интенсивно общались в прошлом году – начисто пропала. Наверное, поменяла место работы.
Чаще других звонила Женя Броуде, которую я нашел через Интернет, имея в виду расспросить ее о пропавшем бывшем муже (Яковченко). У меня на этот счет возникали нехорошие предчувствия. У Жени новая семья, муж (Игорь Ронинсон) – завлаб и трое пацанов самого боевого возраста. Я себе представляю, что там у них делается дома. Работает Женя в лаборатории мужа. Работает много, часто до 10 вечера! С детьми сидит гувернантка, выписанная из Киева. С деньгами, по-видимому, особых проблем нет.
Выпивка и закуска
Прошлогоднего достатка не было. Как я уже говорил – пропал Яковченко, да и Лукиновы не баловали меня своим вниманием. Хотелось и подэкономить. Однако, сильно не голодал. Сначала посетил родной «Сейфвей», затем меня завезли в гастроном «Шопперс», только недавно открытый в «селе» Роквилл под Вашингтоном, и потому очень дешевый. Многие цены были на уровне военного магазина в Форест Гленн. В частности, я закупил ящик тостерных сырков по смешной цене – 60 центов за пачку из 20 пластинок! Завтрак у меня иногда выглядел так: пластинку сыра на кусок белого «итальянского» хлеба – и на полминуты в микроволновку. В это же время в кофеварке уже поспевает кофе. Получается достаточно плотная еда. Эти сырки мы еще в течение месяца доедали в Киеве. Кстати, пару раз нам в гостинице клали очень качественный кофе. Вначале его попробовала Вера. В результате, у нее «сделалось сердцебиение», и она не спала всю ночь, а на следующий день не вышла на работу – сидела на валидоле. Потом и я приобщился. Сердечных приступов у меня не было, но весь день дрожали ноги и руки, так что я не мог ничего делать «с этими руками». Затем я подсовывал этот кофе сотрудникам лаборатории, но повторные предложения угостить их колониальным продуктом, вызывали у них резко отрицательную реакцию.