Наука логики

{207}

ляется очень отсталым определением. Субстрат, данный Кантом этим абстракциям, а именно субстанции в мире, не означает здесь ничего другого, кроме вещей, как они доступны чувственному восприятию, и не оказывает никакого влияния на характер самой антиномии; можно было бы с тем же успехом взять пространство или время. — Так как тезис говорит лишь о составности, вместо того чтобы говорить о непрерывности, то он, собственно говоря, есть тем самым аналитическое или тавтологическое предложение.

Что сложное или составное есть само по себе не одно, а лишь сочетанное внешним образом и что оно состоит из другого, это является его непосредственным определением.

Но другое составного есть простое. Поэтому является тавтологией сказать, что сложное или составное состоит ив простого. — Если уже задают вопрос, из чего состоит некое нечто, то требуют, чтобы указали некое другое, сочетание которого образует это нечто. Если говорят, что чернила опять-таки состоят из чернил, то это означает, что не понят смысл вопроса о составленности из другого; этот вопрос остался без ответа, его лишь еще раз повторяют. Затем возникает дальнейший вопрос, а именно, состоит ли вообще то, о чем идет речь, из чего-то другого или же нет? Но составное есть несомненно нечто такое, что должно быть сочетанным и состоять из другого. — Если принимают то простое, которое есть другое составного, лишь за относительно простое, которое само по себе в свою очередь есть составное, то вопрос остается и после ответа, как до него.

Представлению предносится лишь то или· другое составное, относительно которого можно указать, что то или другое нечто есть его простое, но само по себе это последнее есть опять-таки составное. Но здесь речь идет о составном как таковом.

Что касается теперь кантовского доказательства тезиса, то оно, как и все кантовские доказательства прочих антиномических положений, берет окольный путь доказательства от противного, который, как увидим, совершенно излишен.

«Предположите» (начинает он), что составные субстанции «не состоят из простых частей; в таком случае, если бы

{208}

была устранена мысленно всякая составность, то не существовало бы никакой сложной части, а так как (согласно только что сделанному нами допущению) не существует никаких простых частей, то не осталось бы также» и никакой простой части, следовательно, не осталось бы абсолютно ничего и, значит, не было бы дано существование какой бы то ни было субстанции».

Этот вывод совершенно правилен. Если нет ничего, кроме сложного, и мы отмыслим вое сложное, то ничего не остается, — с этим надо согласиться, но можно было бы прекрасно обойтись без всего этого тавтологического» излишества и сразу начать доказательство с того, что следует за этим, а именно: «Либо невозможно устранить мысленно всякую сложность, либо после ее устранения должно оставаться нечто, существующее без сложности, т. е. нечто простое».

«Но в первом случае сложное не состояло бы в свою очередь из субстанций (так как у последних сложность есть случайное отношение субстанций*, без которого последние должны пребывать как сами по себе устойчивые существа)».

Так как этот случай «противоречат предположению, то остается возможным лишь второе, а именно, что субстанциально сложное в мире состоит из простых частей».

В скобки как бы мимоходом заключено то основание, которое здесь представляет собою главное и в сравнении с которым предшествующее совершенно излишне. Дилемма состоит в следующем: либо сложное есть пребывающее, либо не оно есть пребывающее, а простое. Если бы пребывающим было первое, именно, сложное, то пребывающее не было бы субстанциями, «ибо для субстанций сложность есть лишь случайное отношение. Но субстанции есть пребывающее; стало быть, то, что пребывает, есть простое.

Ясно, что можно было бы без окольного пути доказательства от противного дать в качестве доказательства выше- * К излишеству в самом способе доказательства присоединяется вдесь еще излишество слов: «Так как у последних (именно, у субстанций) сложность есть лишь случайное отношение субстанций^.

{209}

указанное основание, присоединив его непосредственно к тезису, и непосредственно вслед за тезисом, гласящим: «сложная субстанция состоит из простых частей», привести» в качестве доказательства вышеуказанное основание и продолжать: ибо сложность есть лишь случайное отношение субстанций, которое для них, следовательно, внешне и не касается самих субстанций. — Если правильно, что сложность есть нечто случайное, то сущностью, конечно, оказывается простое. Но эта случайность, в которой вся суть, не доказывается Кантом, а прямо принимается им — и притом мимоходом, в скобках — как нечто само собою разумеющееся или побочное. Конечно, само собою понятно, что сложность есть внешнее и случайное определение. Но если вместо непрерывности имеется в виду лишь случайная совместность, то не стоило труда выставлять по этому поводу антиномию или, правильнее сказать, нельзя было выставить антиномию.

Утверждение о простоте частей в таком случае, как сказано, лишь тавтологично.

Мы видим, стало быть, что на окольном пути доказательства от противного в доказательстве имеется то самое утверждение, которое должно получиться как вывод из него.

Можно поэтому формулировать доказательство короче следующим образом: Предположим, что субстанции не состоят из простых частей, а суть лишь сложные. Но ведь можно устранить «мысленно всякую сложность (ибо она есть лишь случайное отношение); следовательно, после ее устранения не осталось бы никаких субстанций, если бы они не состояли из простых частей. Но субстанции должны у нас оказаться, так как мы предположили, что они существуют· у нас не должно все исчезнуть, а кое-что должно остаться, ибо мы предположили существование некоего такого пребывающего, которое мы назвали субстанцией; это нечто, следовательно, необходимо должно быть простым.

Чтобы покончить полностью с этим доказательством, мы должны рассмотреть еще и заключение. Оно гласит следующим образом: «Из этого непосредственно следует, что все решительно 14 Гегель, тон У. Наука логики

{210}

вещи мира суть простые сущности, — что сложность есть лишь их внешнее состояние и что разум должен мыслить элементарные субстанции как простые существа».

Здесь «мы видим, что внешний характер, т. е.

случайность сложности приводится как следствие после того, как ранее она была введена в доказательство в скобках и применялась там в качестве довода.

Кант очень настаивает на том, что в противоречивых положениях антиномий он не ищет фокусов, чтобы, так сказать (как обыкновенно выражаются), дать адвокатское доказательство. Рассматриваемое доказательство приходится обвинять не столько в фокусничестве, сколько в бесполезной вымученной запутанности, служащей лишь к тому, чтобы достигнуть внешнего вида доказательства и помешать читателю заметить во всей его прозрачности то обстоятельство, что то, что должно появиться как следствие, составляет в скобках краеугольный камень доказательства, — что вообще здесь нет доказательства, а есть лишь предположение.

Антитезис гласит: Никакая вещь в мире не состоит из простых частей, и в нем вообще не существует ничего простого.

Доказательство антитезиса тоже ведется от противного и в другом роде оно столь же неудовлетворительно, как и предыдущее.

«Предположите, — читаем мы, — что сложная вещь как субстанция состоит из простых частей. Так как всякое внешнее отношение и, значит, также и всякая сложенность из субстанций возможна лишь в пространстве, то пространство должно состоять из стольких же частей, из скольких состоит занимающее его сложное. Но пространство состоит не из простых частей, а из пространств.

Следовательно, каждая часть сложного должна занимать некоторое пространство».

«Но безоговорочно-первые части всякого сложного просты».

«Следовательно, простое занимает некоторое пространство».

{211}

«Но так как всякое реальное, занимающее некоторое пространство, заключает в себе находящееся друг вне друга многообразие и, стало быть, сложно и притом слажено из субстанций, то простое оказалось бы сложным субстанциальным, что противоречиво».

Это доказательство можно назвать целым гнездом (употребляя встречающееся в друом месте выражение Канта) ошибочных способов рассуждения.