Наука побеждать

А потом началась рукопашная. Штыки против палашей. Кирасиры и драгуны гарцевали перед баррикадой, рубя нас сверху вниз. От широких клинков не спасали кивера. К тому же, многие враги наносили ловкие колющие удары, целя в лица и плечи рослых гренадер. После таких выпадов редко кто поднимался. В ответ мои люди работали штыками, всаживая длинные острия в горло врагу. Некоторые особенно сильные гренадеры мощными ударами пробивали латаные кирасы. Особенно мне запомнился фельдфебель Роговцев. Могучим выпадом он проткнул кирасира и рывком выдернул его из седла, подняв в воздух и перекинув на нашу сторону баррикады. Нам несчастного быстро прикончили несколькими быстрыми ударами штыков.

Ещё в самом начале рукопашной схватки я разрядил оба своих пистолета и теперь дрался палашом. Отражать выпады кирасир и драгун, наносимые с седла, было очень тяжело, поэтому я предпочитал уходить от их клинков, отвечая короткими выпадами. Целил обычно в бедро врагу, не защищённое кирасой или же и вовсе в лошадиную грудь или шею.

— Баррикада трещит! — крикнул Кмит. — Долго не простоит! Пора отходить!

— Ефимов, — скомандовал я, — уводи стрелков! Де Брасиль! — постарался я докричаться до командира вольтижёров. — Де Брасиль! Emmener soldats!

— Первый лейтенант убит! — крикнул в ответ Маржело. — Я принял командование!

— Уводите людей, Маржело! Мои гренадеры прикроют вас!

— Понял!

— Кмит! Роговцев! Держимся! Прикрываем стрелков и вольтижёров!

Баррикада трещала под напором тяжёлой кавалерии врага, но держалась. Мои гренадеры дрались отчаянно, падали один за другим, но держались. И вот, когда нас осталось всего восемь человек, включая офицеров и фельдфебеля, я приказал отступать от баррикады. Надеюсь, она продержится достаточно долго, чтобы мы успели добежать до второй линии обороны.

Глава 17, В которой продолжается осада Труа

До второй линии мы так и не добрались. Из-за того, что отступление было нескоординированным, из-за того, что многие французские — да что греха таить, и русские — солдаты попросту позорно бежали. Из-за того, что большая часть офицеров не справились со своими солдатами. Из-за того, что вслед за кавалерией, проложившей путь через баррикады, шагала венгерская, прусская и рейнская пехота, быстро отрезавшая отдельные подразделения и уничтожавшая их.

Я со своими гренадерами как раз и оказался отрезан от артиллерии и даже стрелков Ефимова и вольтижёров Маржело. Мы петляли по переулкам, отбиваясь от мелких групп начавших уже потихоньку мародерствовать венгров и скрываясь от более крупных подразделений, занимавшихся поисками как раз таких вот отбившихся от основных сил солдат.

— Долго не пробегаем, — сказал мне Кмит. — Скоро наткнёмся на какой-нибудь взвод и нам конец.

— Было б нас побольше, — вздохнул прапорщик Фрезэр, — могли бы закрепиться в каком-нибудь доме…

— У нас на каждого по десятку патронов, — отмахнулся я. — Сейчас на дворе век девятнадцатый, а не шестнадцатый, когда выбить из дома засевших солдат было очень тяжело.

— Надо прорываться к своим, господин штабс-капитан, — тяжело дыша, произнёс фельдфебель Роговцев. — Пока ещё неразбериха царит.

— Верно, — кивнул я. — Времени отдыхать нет. Будем прорываться, не смотря на количество солдата врага. Идём по самым узким улочкам, где преимущество в количестве перестанет быть таковым. Вперёд!

Несмотря на усталость, я отдал команду: «Бегом марш»; надо было как можно скорее прорываться к своим. Первыми мы налетели на коричных венгров, занимавшихся выносом ценностей из богатого дома. Они были столь беспечны, что даже мушкеты составили в пирамиду, оставив лишь одного часового. Это был совсем ещё молодой парень, к чести его, скажу, он успел поднять тревогу, но мародёров это не спасло. Мы перекололи их штыками и тесаками, быстрее, чем они успели добраться до пирамиды, побросав награбленное.

— Кмит, осмотрите оружие врага, — коротко скомандовал я, очищая клинок палаша о форму убитого венгра. — Солдаты, собрать патроны. Поторопитесь!

— Это штуцера, — сказал Кмит, заглянувший в стволы нескольких ружей. — Отличные штуцера римского производства.

— Разобрать штуцера, — приказал я солдатам. — Роговцев, сколько у нас патронов на солдата?

— Штук по тридцать примерно, — ответил фельдфебель.

— Теперь можно побеседовать с латинянами нормально, — хищно усмехнулся Фрезэр.

— Вперёд! — скомандовал я. — Бегом!

Потом были ещё несколько стычек, мы уничтожили два взвода врага. Ещё один венгерский и один, кажется, из Гессен-Дармштадта, судя по тёмно-синим мундирам. На крупном перекрёстке пропустили разъезд прусских гусар. А потом наткнулись на серых солдат. Руководил ими не кто иной, как фон Ляйхе. Они расстреливали засевших в доме не наших, не то французов, этого было не понять — из окон торчали только мушкетные стволы.

— У немцев обычные мушкеты, — сказал мне Кмит. — Иначе не подошли бы к дому так близко.

— Предлагаешь пострелять по ним? — задумчиво спросил я. — Рискованно. Но иного выхода, похоже, нет.

— Взвод, — скомандовал я, — к бою. Бьём залпом. Кмит, командуй.

Мы вскинули ружья — я также временно забросил карабин за спину и вооружился штуцером — и по тихой команде «Пли!» дали залп по серым. Семь немцев рухнули, только фон Ляйхе, которому я всадил пулю в спину, всего лишь дёрнулся и повернул к нам свою жуткую маску с окулярами. Проклятье, будто бы сам Сатана на меня поглядел.

— Ружья бери! — скомандовал Кмит, и я, отдавшись привычным действиям, отмахнулся от дьявольского взгляда чёрного немца. — Целься! — Мы все вскинули приклады к плечу. — Пли! — Вместе со всеми жму на спусковой крючок.

Фон Ляйхе, единственный из немцев, не искал укрытия от перекрёстного огня. Теперь моя пуля угодила ему в грудь. Он снова лишь покачнулся. Крови на кожаном плаще пальто я не заметил. Ляйхе встряхнул руками — и в ладонях его, как и когда-то в Париже, у входа в магазин «Граф Ди», возникли два кинжала с широкими клинками. Он кинулся на нас.