Навь. Книга 5

Я отслюнявил ему десять Бенов Франклинов, чтобы показать серьезность своих намерений, да и чтобы он вел себя потише и не шатался по округе стрельнуть денег на горючку.

— На горючку. Половина — когда выйдем в дальнюю морскую зону, оставшееся — по прибытию.

— А не боишься? — прищурился дед.

— Нет. Так что, по рукам?

— Подходи к десяти вечера, тогда и отплываем.

— Хорошо.

Вечером, когда я пришел на пирс, все было на мази, дедуля уже возился у швартовых.

— Прыгай на борт!

Я легко спрыгнул с пирса на вызывающую подозрения своей крепостью палубу.

— Готов?

Я кивнул. Как пионер, который всегда готов.

— Ну тогда поехали!

Дедуля оттолкнулся ногой от причала, и когда лодка стала дрейфовать, прошел в типа рубку вида деревенского сортира, и встал за руль. Зафырчал мошный мотор, за транцем вскипела вода от винтов, и корыто, медленно набирая ход, поплыло в ночь, освещаемое только большими влажными звездами тропических созвездий.

Само плавание запомнилось мне не очень — я проблевал почти всю дорогу. Есть у меня очень неприятная черта — плохо переношу рыбный запах. А лодка, пропахшая несвежей рыбой, для меня пыточный агрегат почище армейских портянок, от тех хоть не блевал.

Дедуля был опытный, сразу вывел катер в дальнюю морскую зону, и рулил по своим приборам, мне только оставалось время от времени сверяться с GPS, чтобы понять где я нахожусь. За все время плавания — ни души вокруг. И дедуля мне заливал, что он не контрабас? Да щаз, поверю я. Скорее всего не раз занимался этим. Поползновений выкинуть меня за борт тоже не делал, и избавиться другим способом тоже. Видимо, понимал, что скорее всего за бортом останется он.

Запиликал телефон спутниковой связи — о, это что-то новенькое.

— Слушаю, — сказал я по-английски.

— Понял. Ты где? — в трубке раздался голос Воронцова.

Я продиктовал ему координаты, судя по которым мы уже вошли в воды напротив берега Венесуэлы, болтаясь за пределами двенадцатимильной зоны.

— Следуйте в точку рандеву с координатами…

Я записал координаты на листке помятого картона от ящика с консервами.

— Как прибудете в эту точку, ложитесь в дрейф и выпустите красную ракету, вас подберут.

— Понял, — я отбился.

Поднявшись с палубы, я подошел к дедку, и протянул ему картонку.

— Далеко это?

Он сверился со своим навигатором.

— Часа два примерно, а что?

— Идем туда и ложимся в лрейф.

— С чего это вдруг? — заупрямился дедок.

— С того, что лучше вопросов не задавать. Вот оставшиеся двенадцать, а вот еще две за труды. — я отдал ему деньги.

— Это же в их территориальных водах!

Я пожал плечами. Значит, так надо. Опять что ли тебе на психику надавить, шкип?

— Идем за пределами территориальных вод, потом к берегу, пока не дойдем до этой точки. Понятно? — я сделал деду легкое внушение, коснувшись его буркала эктоплазмой.

— Понятно, — глаза деда остекленели, и он, как робот, стал править своим корытом.

Через два часа… А что через два часа? Я только что из штанов не выпрыгивал в ожидании развязки. Мы подошли к точке рандеву, абсолютно пустынной. Никого вообще, совсем никого. Неужели Воронцов решил послать за мной подводную лодку? С него станется. А вот дедушке пора спать — я легонько ударил его пальцем по макушке, заставив потерять сознание. Много знает — лучше пусть крепче поспит.

Устроив дедка под навесом на палубе, чтобы солнышко не напекло, я пошарил в рубке, нашел ракетницу. Где у нас тут красная? Засунув старомодный папковый патрон, запечатанный металлическим пыжом с одной точкой в сигнальный пистолет, я направил его вверх, и выстрелил в воздух.

Красная искра, сопровождаемая белым шлейфом, тянущейся за ней в воздухе, прогорела и погасла. Вдруг я увидел точку на горизонте, которая, быстро приближаясь, росла в размерах, и когда я смог ее рассмотреть, вздохнул от зависти. Над волнами парил, по-другому не скажешь, окутанный облаком брызг сине-белый корабль береговой охраны РИ. Пер он так довольно быстро, узлов пятьдесят, чему я совсем не удивлялся — подводные крылья поднимали его в воздух. Вот милях в двух он замедлился, крылья ушли в воду, и он превратился в обычный корабль. Сторожевик медленно подошел к нам, урча турбинами на малом ходу, притом нас ощутимо качнуло — катер-то он катер по классификации, только вот у него водоизмещение в эннадцать раз побольше.

— Эй, на «Эсперансе»! — перегнулся через леер каплей. — Сколько вас там?

— Двое. Один не при делах, спит.

— Поднимайтесь на борт!

И за борт полетел веревочный штормтрап. Я не стал заставлять себя ждать, перевесил сумку через плечо, и примерившись, прыгнул через полоску воды между судами, вцепившись в мокрую ступеньку, и полез наверх. Тут меня уже подхватили руки матросов.

— Пойдемте за мной, — подал жест каплей.

Я пробирался по палубе, нагретой тропическим солнцем до состояния железки в парной.

— Проходите! — каплей распахнул дверь в рубку.

— Вы агент «Навь»? — повернулся ко мне кап-3, видимо сам капитан этого корабля.

— Да, — сказал я.

— Вам пакет, — капитан кивнул, и вынул из кителя сложенный конверт.

Я чуть не застонал. Что, опять инструкции? Прыгнуть за борт и плыть до Маракайбо? Слава богу, нет. Была только короткая записка от Воронцова, где он подтверждал полномочия капитана, и советовал следовать его указаниям.

— Понятно.

— А с этим что делать? — капитан показал в сторону иллюминатора, за которым где-то в той стороне за бортом была «Эсперанса».

— А пусть себе плывет, — махнул рукой я. — Он честно свою часть сделки выполнил.

— Ваше право, — неодобрительно покачал головой капитан.

Я пожал плечами.

— Ну тогда пройдемте в мою каюту. Через двадцать минут будем на базе.

— Хорошо, — прислонился я к переборке. Теперь я не спешу, по крайней мере сейчас. Я почти дома.

— Я считаю, что нужно брать Ладогина, начальника исследовательского комплекса «Ретровира», — Драбицын изучал фотографии холеного породистого мужчины, явно довольного собой.

— Согласен. Даже думаю с него и начать, — Радогорцев изучал схему здания, взятую в секретном архиве. — Хотя уже и поздновато будет. Исчезновение разработчика они заметили, и замели следы. Наружка его ведет, пока никаких особых телодвижений не замечено. По радиоперехвату — тоже ничего, они с Касьяновым не любят болтать лишнего по телефону.

— Может, тогда возьмете Касьянова сразу?

— У нас пока нет оснований для этого, — поморщился как от зубной боли Козьма. — Ну взяли мы разработчика, ну сдал он Ладогина. Касьянов легко может сказать, что никому он ничего не приказывал, это инициатива его начальника исследовательского комплекса, а тот скажет, что тоже ничего никому не приказывал, вот вам лабораторные журналы, покажите, где тут указано мое распоряжение? Так что все опять замкнется на Лопатине. Да что я вам объясняю, граф, сами прекрасно знаете проведение следственных действий. Подозрения к делу не пришьешь.