Навь
Шрифт:
Вертолет мягко приземлился спружинив колесами шасси, прекратила свое пение турбина, изменив тон, винты замедлились, и, наконец, встали. Старший спрыгнул на редкую травку первым, принял у меня вещмешок.
— Ну вот, сдаю его вам, Ваше Превосходительство.
— Сказал? — дед неодобрительно посмотрел на графа, затем на меня.
— Сказал, — вздохнул граф.
— Ну и ладно. Усердней будет. Так?
— Так точно, Ваше Превосходительство! — выкатил грудь и глаза я.
— Ладно, хорош паясничать, — поморщился Козьма. — Насколько ты его мне отдаешь?
— Пока не надоест. Вам, в смысле,
— Хорошо, Алексей. Пусть так, — Козьма положил мне руку на плечо.
— Я улетел, Государь Император ждать не любит, — граф обменялся с Козьмой рукопожатием, и пошел обратно к машине.
— Ну все, малой, иди осваивайся на своем старом месте, — Козьма посмотрел, как вертолет сдувая прошлогоднюю палую листву поднялся в воздух. — Я так понял, то, чему я тебя учил, ты успешно и с удовольствием забросил? Теперь у тебя будет мно-ого дел, я тебе обещаю.
— Готов! — лезвие катаны замерло в миллиметре от моего горла. — Как таких, как ты, только держали на службе?
Как-как… Очень просто. Обижает дед, обижает. Хотя и не особо обидно. Козьма был феноменальной боевой машной, куда там спецназу… Видно, что штучный товар, причем очень дорогой.
— Повторили, — дед убрал иайто.
Сегодня у нас была катана. А до этого — мечи, сабли, шашки… Что-то пунктик у деда на холодное оружие. Смысл какой? Старинное церемониальное холодное оружие у гвардии? Оно устарело в современных условиях напрочь.
— Ладно, перерыв. — дед словно читал мои мысли. — Думаешь, я просто так тебя с железками гоняю? Охранник должен уметь фехтовать, причем быть при этом не спортсменом. Потому что на приемах, где присутствует Император, кроме церемониальных клинков никакого другого оружия нет, и быть не может, охрана не пропустит. А заговорщики могут быть из числа военных, уж они, поверь, рождаются с саблей в зубах.
— Охрана — это вроде как не по моей части.
— Но по моей. А значит, будешь делать то, что я скажу.
— Ну я как бы и не против, — пожал я плечами. — А катаны зачем и иайдо?
— А вдруг тебя к япошкам занесет, как… — ну понятно, дед чуть не проговорился. Интересная у него была боевая молодость. — И тогда катана может спасти жизнь. И иайдо тоже.
— Как? — надо раскрутить деда на время охренительных историй.
— Да было дело у одного моего знакомого. Неважно. Важно только было то, когда у него не было оружия, которое отобрали при входе, у того, к кому он пришел, была стойка с любимыми мечами, как у некоторых японцев. Ну и знакомый воспользовался этой катаной. Резня была жуткая, — дед непроизвольно потрогал бок. — В результате семь-один в его пользу и голова оябуна как украшение на письменном столе. Ладно, чего встал, уши развесил? Работаем!
И такая погребень каждый день. Это до обеда. А после — работа с энергетическими языческими практиками.
— Запомни, вас, наследников Рода хранит Бог Чур, тот, кто стоит на страже всегда, родовой славянский бог, очищающий, защищающий и избавляющий от всего нечистого и злого. Подключаемся к его эгрегору.
Мать Земля, расступись!
Чур Родной, появись!
Мать Земля, расступись!
Чур
Родной, появись!Встань! Пробудись! В силах явись!
Чур Родной, Владыка Земной,
Ты родовичей привечай, оберег давай
От навей, от хворей, от иного горя,
От чужого люда и от всякого худа!
Коло наше раскрути,
Силу Божску в нас буди! Гой!
Как учил дед, я представил посреди комнаты огромный дуб. Дуб в семь обхватов, с шершавой толстой корой. Огромные корни, уходящие вглубь, в глубину Рода, могучие ветви, раскидистая крона с зелеными листьями… И дуб ожил, встал ровно, листья на нем зашевелились, словно от дуновения ветерка, и заблестели, как от влаги дождя. Я почувствовал тепло и то, как в меня вливается огромная сила, моя Родовая сила. Тело стало как будто из чистой светлой энергии, а голова — ясной, звенящей, что ли, даже не знаю, как это передать словами. Я почувствовал себя суперменом, готовым свернуть горы и что-нибудь еще такое учудить. Я упивался этим ощущением силы, которую мне дала общность моего Рода и защита Чура.
Ну и после таких медитаций дед всегда переходил к практике, закрепляя навыки прикладной биоэнергетики, боевой то есть.
— Ну, теперь попытайся ориентироваться вслепую, — дед завязал мне глаза.
Я обратился в слух, и тут же огреб несильный удар по корпусу сбоку.
— Я чему тебя учу, балда? Не ушами надо слушать, а включать ауру!
Я попытался сконцентрироваться на своих ощущениях, вызывая в голове видение радужного энергетического кокона и его деформацию. Ага, легкое колебание и ощущение тепла на десять часов… Зашаг, удар!
— Близко, — слышен смешок деда, — но не очень.
И тут же прилетает небольшой, но обидный, пендель. Ах, так?
— Не злись, злость закрывает каналы восприятия, — откуда-то сбоку долетает голос деда.
Это он прав, надо успокоиться. Ладно, где же ты? Ага, на четыре часа… Уход на присед с поворотом, удар правой ногой…
— Уже лучше, — слышу я голос деда. — Продолжаем.
К концу недели я уже неплохо ориентировался видением аурой, дед теперь уже не мог подкрасться ко мне незаметно.
В тот день деду как раз позвонили. Было у него средство связи, как не быть? Спутниковый телефон «Инсат», здоровенный такой, с черной резиновой антенной-сосиской. И случилось это как раз после обеда, в момент, когда я уже превдкушал грядущие полчаса сиесты. Ага, щаз.
— Да, — дед отвернулся от меня, и пошел к двери. — Где? Да, понял. Какая точка? Хорошо, ждите, выезжаю.
— Вот так, малой, — сказал дед отстраненно, складывая антенну. — Придется тебе посидеть одному. Справишься?
— А может быть, я с вами? — озабоченность деда была заметна невооруженным взглядом.
— Хорошо бы… если бы тебе не было двенадцать. Поддержка не помешала бы.
— Мой биологический возраст — помеха небольшая.
— А ты способен вот так, действовать без жалости к врагу как раньше? Не задавая вопросов и не рефлексируя?
— Если будет приказ, — пожал я плечами.
— А без приказа? Приказа-то не будет, это «черная» операция.
— Из серии «настамнет»?
— Примерно так. И преступая закон?