Наваждение Люмаса

— Не думаю. Думаю, вам в любом случае понадобится это место, если вы хотите одолеть врага. Но вам придется ответить на один важный вопрос.

— Какой же?

— Ну, если они — плохие парни, то вы, получается, на стороне «хороших». А если так, то за что вы боретесь? Если вы собираетесь с ними сражаться, необходимо сформулировать, из-за чего ведется это сражение.

— Не думаю, что у меня есть выбор. Они меня убьют.

Аполлон Сминфей на секунду отводит взгляд в сторону, словно размышляя, сказать мне или не сказать. Он делает глоток кофе и ставит чашку обратно на стол.

— Вы должны знать, что можете призывать меня на помощь лишь до тех пор, пока у вас есть моя карточка. И пока у меня есть на это силы.

— Как долго у меня пробудет карточка?

— Кто знает? Возможно, несколько дней, в пересчете на ваше время. А может, меньше.

— Ясно. Спасибо. А что значит: пока у вас есть силы?

— Если они молятся, я живу. Если нет, засыпаю. Это не совсем смерть, но ни на что особенно впечатляющее я тогда не способен.

— Они — это кто? Мыши?

— Ха-ха! Нет. Мыши не способны создавать божества. Да им это и не надо. Я о тех мальчиках в Иллинойсе. Это они наделяют меня силой. Там у них небольшой клуб. Что-то вроде… Что-то вроде культа — вот как вы бы это назвали. Культ Аполлона Сминфея. У них есть веб-сайт. — Он зевает. — А теперь я что-то немного устал. Придется рассказать вам о них в следующий раз.

— Конечно. Извините. Мне пора идти. — Я встаю, и кресло еще несколько раз качается из стороны в сторону, как будто бы помнит, как я сидела на нем. — Я понимаю, что это ужасный вопрос…

— Давайте.

— Скажите… Вы не можете определить хотя бы приблизительно, как долго вы еще сможете их там продержать? Ведь, насколько я понимаю, пока они здесь, они не смогут преследовать меня в реальной жизни?

— Да, не смогут. Так… Если вы пойдете прямо сейчас, я могу сосредоточить на этом всю свою энергию и наверняка смогу продержать их здесь еще… — Он поднял глаза к потолку, подсчитывая. — Это куда более сложное вычисление, чем вы думаете… Ну, скажем, три-четыре часа — в вашем времени.

— Что значит «в моем времени»?

— Я объясню это, когда вы вернетесь. Мне нужно отдохнуть. Я далеко не самый могущественный бог из всех. Когда тебе молится всего шесть человек во всем мире… Сами понимаете.

— Еще раз спасибо, — говорю я. — Вы и в самом деле спасли мне жизнь.

Тем временем в тропосфере пошел дождь. Как странно. Раньше погода здесь никак себя не проявляла. Дождь стучит по щебенке легкими ударами перкуссиониста, а потом с радостным шуршанием срывается вниз по водосточным желобам. Двое в костюмах по-прежнему лежат без сознания в своей клетке, но я на всякий случай обхожу их на безопасном расстоянии. Я должна скрыться от них, во что бы то ни стало. Я видела, что они могут сделать со мной, и если им удастся запустить ко мне в разум этих чудовищных детишек — все, мне крышка. Смерть.

Мне кажется, что на этот раз путь через туннель тянется целую вечность — словно мне в лицо дует ветер, снижающий скорость падения. Что бы увидели эти люди, войди они в мое сознание? Думаю, по этому туннелю им бы лететь не пришлось — ведь это лишь вход и выход из тропосферы. Может, и у меня здесь тоже есть свой магазинчик? И что же у меня там в витрине? Это я решаю, что в ней, или они? И какой тропосфера представляется им? Из того, что сказал Аполлон Сминфей, выходит, что они видят не то, что вижу я, — вот почему они не заметили ни пачки газет, ни железного прута. Но вот мальчишки — они, похоже, видели то же, что и я. Он прав, разобраться во всем этом очень сложно. Но ведь не невозможно, правда?

Я пролетаю мимо волнистых линий и крошечных огоньков. Почти дома. Почти…

О, черт. Я очнулась у себя на диване, и все было как-то не так. Что со мной произошло? Во рту так пересохло, что, если бы понадобилось заговорить, я бы не промолвила ни слова. Ч-ч-черт. Я попыталась сесть, но все тело ломило так, как будто у меня жесточайший грипп. Воды. Хочется много-много воды. Еле-еле я умудрилась встать и добраться до раковины. Я выпила три стакана воды, и меня немедленно ими вырвало. Я выпила еще два, и меня вырвало снова. Но мне была необходима жидкость, поэтому я заставила себя выпить еще один стакан — на этот раз маленькими глотками. Мамочки. Что со мной такое? Я-то думала, что тропосфера — это вымышленный мир, в котором тебе не могут причинить никакого вреда. В глазах ужасная резь. Свет из окна — яркий, как луч лазера. Я подошла к окнам и задернула шторы. Все крыши за окном были покрыты снегом, и в них яростно отражалось солнце. Но почему свет? Откуда солнце? Ведь ночь была не только в тропосфере (там-то всегда ночь), здесь тоже была ночь, когда я совсем недавно покинула сознание Вольфа.

Я взглянула на часы. Два часа. Видимо, дня, раз светло.

Но я приняла микстуру в пять часов вечера.

Я провела языком по пересохшему рту. Меня подташнивало. Понятно, откуда эта тошнота: я почти сутки не курила. Господи боже. Я что, пролежала на диване двадцать один час подряд? Немудрено, что теперь я чувствую себя больной. Может, это обезвоживание? А может, это часть моего безумия, в котором мне представляется, будто я могу путешествовать по сознанию других людей? Того самого безумия, в котором мне кажется, что меня преследуют двое вооруженных мужчин?

Вот только проблема в том, что я совсем не чувствую себя сумасшедшей.

Адам. Нужно найти Адама и выяснить, что произошло вчера (если что-нибудь вообще произошло и если это было вчера — черт его знает, какой сегодня день, с моими способностями я могла бы оказаться и в прошлом). А еще я сразу же заключила с собой соглашение: если эти парни действительно существуют, я уеду куда-нибудь, где они не смогут меня найти. Но если их нет, я отправлюсь прямиком в университетский медцентр и попытаюсь сдаться в психушку. Думаю, что в любом случае мне придется взять с собой кое-какие вещи, поэтому, прихватив с каминной полки «Наваждение», я пошла в спальню и засунула книгу в старый рюкзак, завалив сверху одеждой. Что еще мне понадобится? Ноутбук. Большой нож — так, на всякий случай. Конечно же, то, что осталось от микстуры, и бутылочка с Carbo-veg,чтобы можно было приготовить еще. Никакой еды, пригодной для транспортировки, у меня нет, так что об этом побеспокоюсь потом. Упаковав сумку, я быстро помылась и собралась выходить из дома. У двери лежал конверт, на котором было написано только мое имя. Наверное, кто-то подсунул его под дверь, когда я лежала в отключке на диване. Письмо было от Адама. «Это очень важно, — писал он. — Мне нужно срочно с тобой поговорить». Хорошо. Ниже был приписан номер его телефона, но я теперь была настоящим параноиком и не собиралась говорить с кем-либо по телефону. Лучше уж просто пойду на работу в надежде, что Адам — там.

Моя машина, как и все вокруг, была завалена снегом. Большие белые хлопья и сейчас падали с неба, и улица полнилась тем приглушенным, секретным звуком, какой бывает только после снегопада, — будто бы весь мир разговаривает шепотом. На мусорной урне рядом с моей машиной кто-то оставил старый кусок картона, и я воспользовалась им, чтобы очистить от снега лобовое стекло. Под снегом обнаружился еще и лед — это уже проблема посерьезнее. Специального скребка у меня нет, а картон промок и размяк. В результате я просто включила обогреватель на полную мощность и дала двигателю поработать несколько минут вхолостую — чтобы растопить лед. Когда я наконец тронулась, видимость все равно была так себе, но дольше оставаться здесь я не могла. Мне срочно требовалось выяснить, сошла ли я с ума или мне угрожает страшная опасность. Хотелось бы, конечно, иметь какой-нибудь третий вариант, но взяться ему, похоже, неоткуда.

Главная дорога проходит через всю территорию университета, случайным образом (во всяком случае, я всегда считала, что случайным) отделяя здания гуманитарных факультетов от научных лабораторий. Обычно в это время дня дорога свободна: лента черного щебня, по которой катит одинокая машина или велосипедист — то ли кто-то ушел пораньше с работы, то ли едет из колледжа Шелли в самой дальней восточной части университетского городка в колледж Гарди в его западной части. Сегодня дорога черной не была — ее укрывали вперемешку белый лед и серая жижа, и в этой смеси прочно застряли несколько машин: они стояли с включенными «дворниками», полностью застопорив движение. И по всему университетскому городку студенты, собравшись небольшими группками, лепили снеговиков. Что происходит? Куда все едут? А как же лекции и семинары? Я не могла позволить себе просидеть весь день в пробке, наблюдая за толстыми белыми комочками, которые (да-да, еще одно подтверждение моего предполагаемого безумия) летали как одержимые, как будто бы явились захватить наш мир. Только не сегодня, пожалуйста. Дайте мне увидеться с Адамом.