Наваждение

— Не устаю тебе повторять, что я не из тех, кто идет на бессмысленный риск.

— Знаю, ты предпочитаешь рисковать осмысленно. По-моему, это еще опаснее. — Она коснулась его рукава. — Я буду ждать тебя.

— В этом нет необходимости. Я приду к тебе утром и сообщу, чем увенчались наши поиски.

— Нет, прошу тебя, приходи ко мне сразу, как только освободишься. Пусть будет поздно — это не важно. Я не сомкну глаз, пока не удостоверюсь, что вы с Гамильтоном благополучно выбрались из «Зеленого стола».

— Хорошо, обещаю. — Он взглянул на ее ручку в перчатке, лежавшую на черной ткани его рукава. Странное чувство овладело им.

Значит, ей не все равно…

Несмотря на все то худшее, что ей было известно о мужчинах, Шарлотта, кажется, доверяла ему. И несмотря на все годы, проведенные в одиночестве, Бакстер вдруг понял: он станет еще более одинок, когда Шарлотта исчезнет из его жизни.

Чувство к ней, нарушившее его упорядоченный мир, гораздо сильнее, чем просто мимолетная страсть.

Его охватило лихорадочное возбуждение, не имеющее ничего общего с предстоящим походом в «Зеленый стол». Он накрыл ладонью руку Шарлотты и крепко сжал ее.

— Бакстер? — Она взглянула на него с насмешливым удивлением. — Что-то не так?

— Нет, то есть да. — Он усиленно подбирал подходящие слова. — Когда все закончится, я хотел бы поговорить с тобой о будущем наших отношений.

Она растерянно захлопала ресницами.

— О будущем?

— Черт возьми, Шарлотта, это не может так продолжаться, и ты это прекрасно понимаешь.

— Мне казалось, все идет как надо.

— Связь может длиться не больше нескольких недель.

— Нескольких недель?

— Ну, может быть, нескольких месяцев, — уступил он. — Потом все это становится ужасно утомительным.

Она застыла.

— Да, конечно, утомительным. Обрадовавшись, что она так быстро уловила суть,

Бакстер продолжал:

— Во-первых, тайная связь неудобна.

— Неудобна.

— Я имею в виду всю эту беготню в поисках уединенного уголка, где бы мы могли, гм, изливать друг другу свои чувства, — пояснил он. — Согласен, можно использовать для этих целей и лабораторный стол, и карету, и библиотечный диван, но в конце концов все это быстро надоедает.

— Надоедает. Понятно.

— Мужчина моих лет предпочитает удобства собственной постели. — Он вдруг живо вспомнил: в тех немногих случаях, когда они с Шарлоттой предавались любви, отсутствие кровати не играло никакой роли. — По большей части.

— Бакстер, тебе же всего тридцать два!

— Возраст здесь ни при чем. Я никогда не собирался становиться акробатом.

Она опустила глаза.

— До сих пор я считала вас весьма ловким, сэр.

Он предпочел проигнорировать это замечание.

— И потом, в любой момент могут поползти слухи о нашей с тобой связи, а в этом мало приятного, уверяю тебя. Тем более мы пришли к выводу, что это может повредить твоей карьере.

Она надула губки.

— Да, это верно.

Он порылся в голове в поисках очередного аргумента. И вдруг вспомнил самый очевидный из всех аргументов, от которого у него все сжалось внутри. Он с трудом перевел дух, чтобы успокоиться.

— И ты не должна забывать, ты можешь забеременеть.

— Мне известно, что существуют специальные приспособления для джентльменов, которые позволяют этого избежать.

— Не исключено, что уже поздно, — мрачно возразил он. — Вот в этом-то и состоит главное неудобство тайной связи. Шарлотта, существует множество причин, по которым наши теперешние отношения не могут продолжаться бесконечно.

Она молча смотрела на него, не говоря ни слова. В этот момент Бакстер готов был променять все секреты философского камня на возможность прочесть мысли, прячущиеся за выражением ее глаз. Она бросила взгляд за его плечо и улыбнулась.

Гамильтон нарушил молчание легким покашливанием.

— Бакстер? Нам пора идти.

— Черт побери. — Бакстер оглянулся. Позади него стояли Гамильтон и Ариэл. Оставалось только надеяться, что они не слышали их разговор. — Да, уже время. Мы должны уходить.

— Бакстер. — Шарлотта снова дотронулась до его руки. — Помни, ты обещал нанести мне визит сегодня вечером.

— Да-да, я заезду к тебе по дороге домой и расскажу, как все прошло. — Он коротко кивнул Ариэл и, повернувшись, стал пробираться через толпу к выходу.

Гамильтон насмешливо вскинул бровь, затем с галантной учтивостью склонился поочередно над ручками Шарлотты и Ариэл. Девушки в ответ присели в реверансе.

Бакстер чуть не застонал, увидев это.

Гамильтон откинулся на зеленые бархатные подушки сиденья своей щегольской кареты и принялся разглядывать Бакстера.

— Почему ты прямо не попросишь ее выйти за тебя замуж?

— О чем, черт побери, ты говоришь? — буркнул Бакстер.

— Я слышал часть вашего разговора и пришел к заключению: ты пытался убедить Шарлотту, что законный брак обладает большими преимуществами, чем случайная связь. Зачем, скажи на милость, ходить вокруг да около?

— Мои отношения с мисс Аркендейл тебя не касаются.

Гамильтон лениво вертел в руках трость.

— Как скажешь.

— Более того, если ты еще раз осмелишься произнести слово связь вместе с ее именем, я обещаю тебе, что ты лишишься не только своего состояния, но и не досчитаешься передних зубов.

— Все это так серьезно?

— Предлагаю переменить тему.

Гамильтон покачал головой:

— Может быть, ты человек ученый, братец, но во всем, что касается женщин, безнадежно глуп. Тебе бы следовало побольше читать Шелли и Байрона и поменьше заниматься химией.

— Поздно пытаться изменить мой характер. Да и незачем.

— Почему ты так говоришь? Совершенно очевидно, что Шарлотта питает к тебе нежные чувства.

При этих словах у Бакстера затеплилась надежда, и он сам на себя разозлился.

— Ты так думаешь?

— Даже не сомневайся в этом.

— Я ей, может, и небезразличен, но вряд ли она согласится выйти за меня замуж.

— Тогда тебе остается убедить ее, что с ее стороны это будет единственно правильное решение.

Бакстер сердито насупился.