Навеки связанная

— Если Борис контролирует чудовище, он или кто-то другой, может убить его. Проклятие нужно снять и освободить тебя, — говорю я.

Она кивает.

— Тогда все чудовища из нашей деревни станут свободными.

Я хмурюсь на её комментарий, но у меня закружилась голова, и я теряю ход мыслей.

— Не могла бы ты… принести мне стакан воды? — прошу я. — Мне плохо.

Она улыбается.

— Конечно, сейчас.

Когда она уходит, я стою, разминая мышцы и пытаясь избавиться от беспокойства. Может, это от большого количества крови? Или тело уже изменяется? Мы с Иваном не говорили о том, каким будет процесс.

Я начинаю любоваться прекрасной коллекцией произведений искусства в гостиной Вари, и натыкаюсь на несколько крашеных яиц. Их всего пять, хотя то, что в центре отличается от остальных.

— Это Писанка, — говорит Варя, возвращаясь в комнату. — Традиция нашей культуры.

— Красиво, — замечаю я, но у меня подкашиваются ноги. Что-то не так. Я начинаю паниковать, когда кусочки пазла складываются вместе. — А центральное почему другое?

Я поднимаю его, но Варя быстро подходит и забирает его у меня.

— Не трогай. Оно особенное.

Она держит его, как великую драгоценность, а я с подозрением смотрю на свой чай. Внезапно меня шатает, и я хватаюсь за каминную полку, чтобы не упасть.

— Чай уже должен подействовать, — бормочет она, не сводя глаз с яйца. — Что сделал с тобой зверь в лесу?

— Сделал меня сильнее, — говорю я, чувствуя прилив волны силы. Иван. Каким-то образом он дает мне свою силу и выжигает все последствия чая, но я не позволяю ей увидеть это. Поэтому опускаюсь в кресло, изображая слабость, которой больше не чувствую. По правде говоря, я чувствую, что могу поднять лошадь. Сила опьяняет и возбуждает.

— Это ты? — спрашиваю я. — Ты контролируешь Кощея? В этом яйце его душа, да?

Она улыбается, расхаживая по комнате с яйцом.

— Да. Это я.

— Почему? Зачем убивать свой народ? Своего друга?

Она перестала улыбаться.

— Прискорбно, и мне, правда, плохо из-за этого. Но Саша узнал, что я делаю, и всё бы испортил. Понимаешь, я хочу снять проклятие с этой деревни, а Борис — чтобы мы навсегда остались в ловушке. Он верит, что благодаря этому мы чистые. Его нужно остановить, иначе мы никогда не освободимся. Я смотрю на улицу и замечаю, что солнце садится. Иван скоро проснётся. Он будет знать, где я нахожусь. Нужно её разговорить.

— Так почему бы не разбить яйцо, если оно у тебя? На этом всё и закончится.

Она отрицательно качает головой.

— После этого освободится другой монстр. Иван, как ты его называешь, думаешь, он не виновен? Спроси, скольких он убил, после того, как стал вампиром. Спроси, сколько невинных жизней он забрал.

— А как насчёт тебя? — спрашиваю я. — Сколько жизней ты забрала ради собственных эгоистичных целей?

Она просто улыбается.

— Ты слишком молода, чтобы всё понять и в полной мере оценить дела для общего блага. Но у тебя не хватит времени узнать. После чая ты умрёшь, но умрёшь с миром. Хотя не могу пообещать того же для монстра, с которым ты явно спала.

Я вздрагиваю от горечи в её голосе. Она ненавидит Ивана.

— Что он тебе сделал? — спрашиваю я.

Она с прищуром смотрит на меня.

— Убил моего единственного ребёнка. Сына, который ушёл в лес, поле моего призыва убить чудовище.

— Значит… ты послала сына убить Ивана, а Иван защищался? Трагично, твою мать.

Но она уже не слушает меня, а встряхивает яйцо, шепчет что-то по-русски, а потом улыбается.

— Всё уже началось. Сегодня полнолуние, и Кощей в полной силе, а чудовище в лесу слабее, они будут сражаться. Кощей победит. А потом я убью Кощея и освобожу всех нас.

Я прямо жду, что после этого последует злобный смех, но нет. Она просто закрывает глаза, уверенная в том, что после чая я вырублюсь. Мне нужно её остановить. Нужно остановить Кощея прежде, чем он доберётся до Ивана.

Я оглядываю комнату и вижу небольшую кучку деревянных кольев в углу. Чёрт возьми, эта женщина готова убить мою пару. Только не сегодня, сука. Только не в мою смену.

Со скоростью, которая удивляет нас обоих, я бросаюсь за колом, а затем с тошнотворным треском и глухим стуком вонзаю его ей в грудь. Яйцо выпадает из её руки и опускается на пол вместе с телом Вари. В её груди торчит кол, изо рта течёт кровь, но она смотрит на меня, пока из её глаз утекает жизнь.

— Ты пожалеешь, — удаётся выговорить ей, прежде чем душа покидает тело.

— Не-а, сука, я так не думаю, — возражаю я и хватаю яйцо.

Меня трясёт, я не могу долго смотреть на неё, но знаю, что поступила правильно. Я должна спасти Ивана. Я бросаю яйцо на землю, ожидая, что оно разобьется, но нет, я наступаю на него, бью о стену, даже бросаю в огонь. Ничего.

Дерьмо.

Всё идёт не так, как я задумала. Нужно вернуться к Ивану.

Схватив яйцо, я выхожу через чёрный вход и бегу в лес. Спустилась тьма, но луна освещает путь. Я бегу невероятно быстро. Сначала я слышу звуки драки, а потом вижу их. Иван весь в крови и порезах. А Кощей — призрачная тень, тёмная, как ночь, ужас, ставший плотью. К горлу подкатывает желчь, но я проглатываю её и тянусь к Ивану через нашу связь. Затем поднимаю яйцо, чтобы он увидел. Но Кощей замечает меня первым и направляется ко мне. В панике я изо всех сил швыряю яйцо Ивану. Он ловит его и своими вампирскими зубами впивается в скорлупу, раскалывая как раз в тот момент, когда Кощей приближается ко мне и успевает острыми когтями полоснуть по животу.

Я кричу. Иван кричит. Яйцо разбивается. И Кощей падает на землю.

Мы лежим рядом друг с другом, умирая под светом полной луны. Чудовищная фигура Кощея начинает исчезать, показывая человека, которым он когда-то был.

Иван кидается к нам, берёт меня на руки и смотрит, как возвращается его ученик.

— Мастер, — шепчет парень, — я вас подвёл. Мне жаль. Спасибо… — н кашляет кровью, — спасибо, что положил всему конец.

И умирает.

Иван смотрит на мой живот.

— Лав, я должен прямо сейчас тебя обратить.

Я киваю. Если я никогда больше не увижу свою семью и буду жить здесь, я готова. И буду помогать другим, преодолевать их горе.

Иван пьёт мою кровь, почти всю, а затем даёт свою. Он шепчет мне что-то на ухо, и я засыпаю, а его кровь гудит во мне, связывая нас навсегда.

Глава восьмая, в которой происходит действо «долго и счастливо», и я не хочу всё портить, но ба-дум-тссс…

— Ещё нет! — крикнула я за дверь с улыбкой, поправляя свадебное платье — красивое, белое с вышивкой в украинском стиле. Яна мне помогала.

— Стой смирно, — сказала моя лучшая подруга. — Я тебе волосы повыдергаю.

С той ночи, когда мы сняли проклятие и Иван обратил меня, столько всего произошло. Как только мы смогли покинуть деревню, отправились на поиски самолёта, в котором я летела, и нашли выживших, среди которых была моя лучшая подруга. У неё было несколько серьёзных травм, но она уже почти вылечилась, осталась лишь слабая хромота. Я рассказала Яне о своих приключениях, и хотя она всё ещё осмысливает произошедшее, поддерживает меня в этом необычном союзе.