Навеки твоя Эмбер. Том 2

– Вот здесь вы ошибаетесь. – Она начала было возражать, но Элмсбери уже пошел к дверям, Эмбер устремилась за ним. – Сегодня вечером мы увидимся в королевской гостиной и разыграем те сто фунтов, которые вы у меня выиграли вчера.

– Ничего не получится, Элмсбери, – засмеялась Эмбер. – Я. истратила эти деньги сегодня утром на новое платье! – Когда Элмсбери уже выходил, она снова рассмеялась. – Только представить себе – мы муж и жена!

Не оборачиваясь, Элмсбери помахал ей рукой, но, когда он ушел, Эмбер призадумалась. «Элмсбери и я – в браке». Эта мысль никогда прежде не приходила ей в голову. Она никогда ни за кого не хотела выходить замуж, кроме Брюса Карлтона. Ей казалось невероятным, что она может быть счастлива в браке с кем-то другим, даже с Элмсбери. Но как странно, что именно он сказал это – Элмсбери, который высказывался о браке ничуть не лучше, чем всякий другой разумный мужчина.

О, Бог с ним. Эмбер пожала плечами и вернулась к туалетному столику заканчивать туалет. Что толку даже думать об этой теперь?

Кроме того, у нее были дела поважнее. Скоро придет Дюран делать ей прическу, потом мадам Рувье – поговорить насчет наряда ко дню рождения короля. Ей нужно решить, кого пригласить на званый ужин, надо ли приглашать французского и испанского посланников, кто из них окажется более щедрым в выражении благодарности. Стоит ли приглашать Каслмейн – ведь она будет кипеть весь вечер от зависти и ревности – или же просто проигнорировать ее? Карлу, конечно, все равно, ведь не уйдет же он со званого ужина по капризному требованию Барбары, как это было когда-то несколько лет назад. Эмбер доставляло невыразимое удовольствие решать подобные дела – фактически распоряжаться жизнью и смертью великих и малых королевского двора.

Теперь она решила поехать на прогулку в Гайд-парк, ибо день стоял прекрасный, а Эмбер хотела прокатиться в своей новой коляске «колеш» – маленьком двухместном экипаже, не очень надежном для седока, но зато очень выигрышно демонстрировавшем пассажира с головы до пят. Эмбер надела новый костюм из золотистого бархата, отделанный хвостами норки. Она решила сама править лошадьми, рассчитывая произвести фурор.

Когда в город приехала Фрэнсис Стюарт, теперь герцогиня Ричмондская, весь двор пришел в невероятное возбуждение. Опять произошло крушение установившегося порядка вещей. Все – политики, любовницы, даже лакеи и форейторы – строили догадки и прикидывали, как спасти свое положение, независимо от грядущих катаклизмов. В Грум Портерз бились об заклад, что Фрэнсис, ставшая ныне замужней женщиной, должна вести себя более разумно, чем прежде, когда была девственницей. Они ожидали, что она вскоре займет давно принадлежавшее ей место. Поэтому, когда Фрэнсис обосновалась в Сомерсет-Хаусе и начала давать званые вечера, к ней шли все – нет, не ради самой Фрэнсис, а для своей выгоды. Однако король, к их величайшему удивлению, ни разу там не присутствовал; казалось, он даже и не знал, что Фрэнсис вернулась в Лондон.

Если Фрэнсис и была встревожена явным безразличием короля, то она хорошо скрывала это. Но она была далеко не единственной женщиной, положение которой зависело от благосклонности монарха.

Когда в конце года Барбара вернулась из деревни, она увидела, что графиня Дэнфорд занимает ее прежнее место, а две актрисы открыто утоляют страсть его величества. Молл Дэвис ушла со сцены и стала жить в красивом особняке, предоставленном ей королем, а Нелл Гуинн ни от кого не скрывала свои частые визиты к королю. Барбара же распространяла сплетни что король якобы каждый день умоляет ее вернуться к нему снова, но что она презирает его как мужчину и ей ничего от него не нужно, кроме денег. Но в душе Барбары поселилась тревога и тоска, она начала платить своим молодым людям крупные суммы.

Узнав об этом, Карл пожал плечами и грустно улыбнулся:

– Бедная Барбара. Она стала стареть.

Но не только женщины служили источником различных сплетен. Герцог Букингемский тоже продолжал обращать на себя внимание. В начале нового года родственники графа Шрусбери уговорили его вызвать Букингема на дуэль, что граф и сделал. И был убит на дуэли. После этого герцог взял к себе в дом леди Шрусбери и стал с ней жить; когда же маленькая терпеливая жена Букингема запротестовала, герцог вызвал экипаж и отправил миледи к ее отцу.

Эта история развлекла Карла. Он сказал, что этими поступками его милость чрезвычайно быстро испортил отношения с Палатой общин и теперь его заговор против короля едва ли возможен. Но Букингем на время потерял интерес к Палате общин, и ему стало безразлично, что о нем думают. Он мог быть верен своим собственным замыслам не больше, чем своим женщинам.

В это же время происходили менее сенсационные, но более важные события. Хотя Кларендон очень противился, но все же был вынужден под; давлением короля покинуть страну. Враги его дочери воспользовались этим позорным изгнанием и всячески старались унизить ее. Но Анна с достоинством выносила их презрение, относясь к нападкам с высокомерием и безразличием. Благодаря своему уму и решительности она даже сумела сплотить своих приверженцев. Она убеждала себя, что эти дураки и их мелкие кляузы ничего для нее не значат, ибо наступит день, когда ее ребенок займет королевский трон Англии, – ведь с каждым годом бесплодие королевы прибавляло Анне уверенности в том, что она окажется права.

С уходом Кларендона его место в правительстве занял КАБАЛ, так назвали группу из пяти человек по первым буквам их имен: сэр Томас Клиффорд – самый честный человек из них всех и потому подозреваемый в двурушничестве; Арлингтон, его друг и тайный завистник; Букингем, Эшли и Лодердейл. Они все ненавидели Кларендона и боялись его возможного возвращения на пост лорда-камергера. Почти в той же степени они ненавидели и герцога Йоркского. Во всем же остальном они были каждый сам по себе: каждый не доверял другому и опасался его, король же не доверял ни одному из них. Карла устраивало лишь одно: наконец-то он имеет правительство, полностью послушное ему. Он был умнее любого из них и всех, вместе взятых.

Итак, они управляли страной.

Англия подписала союзнический договор с Голландией, благодаря чему Карл, пойдя на компромисс с голландцами, обеспечил себе невмешательство Франции в случае войны с Голландией. Фактически Карл намеревался иметь Францию на своей стороне в будущей войне. Именно этого он и добивался в переписке со своей сестрой. Договор с Голландией, а также другие тайные соглашения, недавно подписанные Карлом с Францией и Голландией, уравновешивали силы в Европе. Этот метод закулисных политических сговоров был типичен для короля Англии. Его обаяние и беспечный нрав служили ему удобной ширмой, скрывавшей от всех, кроме самых проницательных людей, его глубокий цинизм, эгоистичность и безжалостный практицизм.

Граф Рочестер однажды сказал: «В наше время существует три основных занятия: политика, жен-шины и выпивка, и первые два часто неразделимы».

Карл не любил, чтобы женщина вмешивалась в государственные дела, но не всегда мог этому противостоять. Поэтому и примирялся с тем, чего не мог изменить. Впрочем, это был один из его принципов. Ибо как только какая-нибудь женщина привлекала его внимание или считалось, что она стала его любовницей, она подвергалась осаде со всех сторон, чего никогда не бывало с королевой, Ей досаждали петициями о помощи, предлагали деньги за то, что она замолвит слово за них перед королем, уговаривали присоединиться к той или иной фракции. Не прожив и двух недель во дворце, Эмбер оказалась вовлеченной в дюжину различных замыслов и проектов, а через несколько месяцев ее уже туго опутывала паутина интриг.

По всей видимости, Букингем относился к ней по-дружески с того самого вечера, когда она была впервые представлена при дворе. Во всяком случае, он всегда был на ее стороне в баталиях с леди Каслмейн. Эмбер же по-прежнему не доверяла ему и презирала его, но принимала все меры, чтобы он не знал об этом, ибо если другом он был сомнительным, то врагом – очень опасным. И Эмбер предпочитала числить его скорее среди друзей. Однако вот уже несколько месяцев они не встречались, и не было случая испытать лояльность друг друга.

Но однажды утром в конце марта герцог нанес Эмбер неожиданный визит.

– О милорд! – удивленно воскликнула она. – Что привело вас так рано?

Еще не было девяти часов, а его милость редко вставал с постели до полудня.

– Рано? Да это не рано, а поздно. Я еще и не ложился. Нет ли у вас стакана вина? У меня чертовски пересохло в горле;

Эмбер послала за белым вином и анчоусами, и, ожидая, пока их принесут, герцог уселся на стул у камина.

– Я.только что вернулся из Мур Филдз. Господи, никогда не видел ничего подобного! Приказчики развалили два дома, матушка Крессуэлл орет как сумасшедшая, а шлюхи бросают ночные горшки в головы приказчиков, угрожают, что снесут теперь самый большой бордель в городе, – герцог взмахнул рукой, – Уайтхолл.