Навеки
Шрифт:
К полудню я уже почувствовал себя лучше и начал представлять, что этот разговор мне приснился. По крайней мере, я старался себя в этом убедить.
Ничто на свете не заставило бы меня просить помощи у Малютки-деревенщины. Эта женщина, вероятно, погубила своего мужа и золовку, чтобы унаследовать богатство и власть. Нет уж, спасибо. Не собираюсь я с ней связываться.
Пожалуй, я готов был все бросить и даже забыть о собственном сыне, если бы не два обстоятельства.
Я постарался рационально обдумать, что могло случиться на самом деле. Скорее всего, Лиза нашла другую работу и переехала вместе с ребенком. Я пообещал себе
Тем временем я связался с турагентом – парнем, который был таким эксклюзивным профессионалом, что его номер даже не значился в телефонном справочнике — чтобы организовать поездку на шесть недель в Шотландию вместе с любимой женщиной.
Аланна снялась в пяти фильмах, съемки которых проводились в разных жарких местах с тропическим климатом. За весь прошлый год мы очень редко виделись. Наши графики почти не пересекались, и встретиться было практически невозможно. Каждый раз, когда мы говорили по телефону, она плакала и жаловалась, как устала и как скучает по мне. И как ей жарко. Аланна говорила, что ее уже тошнит от жары и больше всего она хочет отдохнуть где-нибудь в прохладном и спокойном месте. «Я мечтаю поехать туда, где никто меня не узнает, и где нам никто не будет мешать», – повторяла она снова и снова.
Я был дураком и поверил ей. Тайно арендовал замок в прохладной, уединенной долине в горах. Там должны были находиться только мы с Аланной, домоправительница-повар, старик, следящий за освещением и отоплением, и еще один работник, который заботился о двухстах акрах лесистой местности и о стаде коров.
Когда я продемонстрировал путевку Аланне за ужином при свечах с шампанским, она посмотрела на меня, как на сумасшедшего, и заявила, что уезжает завтра же на Ки-Уэст сниматься с Дензелом Вашингтоном.
За мной не замечено склонности к насилию, но в тот раз я чуть не сорвался. Я громко орал, что отказался от съемок в двух фильмах, чтобы провести с ней эти шесть недель. То, что в обоих сценариях мне опять отводилась роль тупого красавчика, ей вовсе не обязательно знать. Я внушал, что она значит для меня намного больше, чем любое кино в мире, и что она должна чувствовать то же самое по отношению ко мне.
Аланна холодно сказала: «Долго ли, по-твоему, мне удастся выглядеть как сейчас? Когда тебе сравняется шестьдесят, ты будешь играть роли папиков, в которых влюбляются двадцатилетние девчонки. А когда мне исполнится тридцать пять, я сгожусь только на роль матери Дензела!».
В ее словах был смысл.
Но я все равно злился. Я полностью перекроил свой график, освободив эти шесть недель, чтобы провести их с любимой в Шотландии. И что мне теперь делать? Позвонить и унизиться перед своим агентом? Барни вопил, что я дурак, раз во время перерыва от съемок в сериале отказываюсь от широкоформатного фильма, на что я ответил… Лучше, не вспоминать, что я ему ответил. Даже король Англии, отрекшийся от престола из-за женщины, не был столь красноречив в своем гневе, как я.
Это было первое обстоятельство. Второе заключалось в том, что Джерлен прислала ко мне человека по имени Верджил с массивным пакетом. Я поблагодарил его, от души надеясь, что мне никогда не придется повстречаться с этим громилой в темном переулке, и взял посылку. Интуиция подсказала налить себе чего-нибудь
выпить, прежде чем заглядывать в пакет – так я и сделал.Джерлен наняла частного сыщика, чтобы добыть сведения о женщине, у которой был мой сын. Я пропустил первые страницы, так как видел подобное прежде и знал, о чем там речь. У Лизы Хендерсон, матери моего сына, не имелось постоянной работы. Она меняла ее два-три раза в год с тех пор, как родился мальчик. Они успели поскитаться по четырем штатам.
«Тяжелая жизнь», — пробормотал я. Мой сын обитал то там, то сям в течение всей своей недолгой жизни. Я был прав, игнорируя тот факт, что мальчик пропал. Очевидно, Лиза опять переехала.
– Интересно, где она теперь? – спросил я вслух, потягивая бурбон.
На последней странице мое сердце чуть не остановилось. Вырезка из газеты. На ней фотография врезавшегося в дерево автомобиля и фото матери моего сына. Она была красива мягкой красотой, с длинными прямыми светлыми волосами и большими голубыми глазами.
Я смотрел на изображение и думал, что Лизе стоило бы включить дальний свет.
Я знал, что просто-напросто оттягиваю чтение статьи. Сделал большой глоток бурбона и начал читать. Несколько недель назад машина Лизы Хендерсон врезалась в дерево, и она скончалась на месте.
К статье была приколота степлером еще одна газетная заметка уже о панихиде. Ее я тоже изучил.
В этих вырезках содержалась кой-какая информация о Лизе. По крайне мере, на момент ее смерти. Я с удивлением узнал, что она была активной прихожанкой и участвовала в благотворительных комитетах. Так как у нее не было сбережений, похороны оплатила церковь и коллеги по волонтерской работе.
На надгробной плите выгравируют слова: «Нам тебя будет не хватать».
Ладно, а что же с моим сыном? Что станется с ним? И почему о нем ничего не говорится? Я перечитал обе статьи. В некрологе утверждалось, что у Лизы не было никаких родственников.
Позднее я опять проштудировал газетные вырезки, каждое слово на каждой странице. Ни в одной из них ни разу не упоминался мой сын. Озадаченный, я пошел к сейфу в спальне, чтобы просмотреть папку, которую мой агент прислал несколько лет тому.
Почти восемь лет назад Лиза Хендерсон работала в банке спермы в Лос-Анджелесе. Я тогда был голодающим актером, ну и… в общем, заработал немного деньжат, «пожертвовав»… ну, короче, сдав сперму. Люди, которые ее использовали, не знали, чья она, но донорам приходилось давать согласие на то, что если от их спермы родится ребенок, по достижении восемнадцати лет он или она сможет узнать фамилии своих биологических родителей.
Мне понравилась идея. Немного смахивало на мелодраму. К тому времени, когда отпрыску исполнится восемнадцать, я планировал сделаться известнее Мела Гибсона. Мне нравилось представлять, что почувствует ребенок, когда выяснит, кто его знаменитый отец.
Когда я прославился, однажды, смеясь, я сказал Барни, что в один прекрасный день жизнь одного малыша очень сильно переменится.
И во всем ему признался. Барни не смеялся, он впал в бешенство. Тут же принялся названивать каким-то людям, которые в свою очередь, начали тоже кому-то звонить. В итоге вся моя замороженная сперма была уничтожена, и номер 28176 был изъят из реестра.
Но по словам Барни, одна женщина, работавшая в клинике, видела меня в кино и узнала.
– У нее ребенок от тебя! – вопил он.