Наверху рушились города…

Дикая, сгорбившись и выставив перед собой скрюченные пальцы с отросшими ногтями, подбиралась к повару. На полу, возле тюфяка валялась небольшая кастрюлька, а по голове женщины, на плечо, стекала тонкая струйка крови. Видимо Ромул, спросони, всё же засадил ей по голове первым подвернувшимся предметом.

– Не подходи! – повар вжался в стену и выставил перед собой нож.

Костя бросился к дикой. Хотел ударить её кулаком в основание шеи. Женщина, словно кошка, мгновенно извернулась и резво отпрыгнула. Её силиконовые и упругие груди призывно дёрнулись, но стоило посмотреть на немытое и искривлённое яростью лицо, как всякое чувство продолжения рода пропадало. Женщина ещё ниже присела и глухо зарычала. Она оказалась зажата в углу. Бросила короткий взгляд на Ромула, вновь посмотрела на редактора.

Костик на мгновение отвёл глаза в сторону, искал вещь, способную послужить оружием. В этот момент дикая бросилась к большому кухонному столу. Мгновенно на него заскочила и звериным прыжком сиганула в стекло. Громко звякнуло, блеснувший в сотне осколков лунный свет на мгновение ослепил. Костя схватил подвернувшуюся скалку и побежал на улицу. На разбитых стёклах в гостиной поскользнулся и чуть не грохнулся, но сумел удержать равновесие. Щебёнка зашуршала под ногами. Костя обогнул угол дома. В кустах мелькнуло белое пятно человеческого тела. Редактор рванулся туда. Ветки оцарапали лицо, ноги запутались. Колючий сук впился чуть ниже глаза. Костя остановился и медленно выбрался обратно на гравийную дорожку. Услышал далёкий треск ломавшихся веток, вскоре всё стихло.

Послышались шаги. Вскоре подошёл Пётр Валерьевич с ножом для резки мяса и Ромул с тесаком.

– Вы женщин одних оставили? – Костя сверкнул глазами на Власова. – А если там ещё кто-то есть?

– Нет там больше никого, – ответил бывший депутат. – Я проверил.

– И улицу проверил? И весь сад? Все в дом, – скомандовал редактор. – До утра будем держать оборону там, вдруг поблизости ещё кто-то есть.

Перечить ему никто не стал.

Вдали залаяла собака.

***

Уснуть смог лишь Фёдорыч. Он уселся в любимое кресло, в палате, где лежали двое пациентов, и меланхолично произнёс:

– Вы как хотите, а мне сон досмотреть надо, – широко зевнул. – Завтра его уже показывать не будут.

Через пять минут он уже и вправду равномерно посапывал. Костик уселся на койку, где совсем недавно лежал. Рядом, но на приличном расстоянии, присела фельдшер. Пётр Валерьевич подошёл к окну. Ромул закрыл дверь и съехал по ней спиной. Подтянул колени к груди, а тесак положил у ног. Ануш легла на свободную, не застеленную койку и закрыла глаза, но уснуть, как Фёдорыч, у неё, естественно, не получилось.

– Раньше такого не было, – депутат нарушил тишину. – Они никогда не нападали.

– Раньше люди не носились голышом по улицам, – ответила Тамара. – А вот нападали они всегда.

Костик отстранённо подумал, что ей это, как раз, лучше всего известно. Он никогда не видел в России человека, увлекающегося бейсболом. Безусловно, такие существуют, но биты в магазинах продаются явно не для своего прямого назначения. Об этом говорит даже отсутствие мячей. Когда покупатели проходят мимо, они почему-то не задумываются, что мячиком должна стать, например, их голова.

– Нам нужно организовать оборону, – Пётр Валерьевич продолжал размышлять вслух. – Для этого нам нужно оружие и люди. Если первое ещё решаемо, то со вторым…

– Если организовывать оборону, то делать это следует точно не на этой пафосной даче, – сказал Костя. – Здесь танк можно спрятать и мы его не найдём.

– Это место относительно далеко от людей, но при этом рядом с городом, – со сталью в голосе произнёс бывший депутат, он, как и любой чиновник, привык отдавать приказы и распоряжения, а не выслушивать критику в адрес своих решений. – Здесь у нас имеется естественная защита в виде воды, высокого забора и малого количества населения в прошлом. Если у тебя есть более приемлемые предложения, куда нам перебраться, то я, так уж и быть, выслушаю, – он повернулся и сверкнул глазами на бывшего редактора.

– Лучшим местом может стать любой загородный объект, – сказала Тамара. – Там людей ещё меньше.

Никто ей не ответил. Между Костиком и Петром Валерьевичем словно ударила молния.

– Лучшим местом, – с расстановкой произнёс Костя, – Станет любой монастырь, у которого высокие стены. Новодевичий вполне для этого подходит. А самым лучшим местом, если на то пошло, будет Кремль. Но точно не чиновничья дача, где ты, – Костик сделал ударение на этом обращении. – Когда-то мечтал жить.

Ануш поднялась на локте, посмотрела на мужчин. Тамара заметно напряглась. Ромул положил тесак рядом с правой рукой. Фёдорыч сладко всхрапнул и тихо пробормотал что-то невнятное. Монотонно пикнул прибор возле койки одного из людей в коме.

– Возможно, ты и прав, – Пётр Валерьевич чуть смягчил тон, но его глаза всё равно блестели, как две звезды смерти. – Завтра вернутся Володя с Мариной, и мы устроим голосование…

– Великая сила демократии, когда один позволяет остальным что-нибудь решить, – буркнула Тамара.

– …может быть и действительно лучше перебраться в более подходящее место.

Но на следующий день ни Марина, ни Бандит не вернулись.

***

Утром, первым делом, Костик с Ромулом вытащили из дома тела, которые уже начали коченеть. Пётр Валерьевич приказал их сложить за забором, возле проезжей части.

– Позже закопаем, – сказал он.

Затем Костик с Тамарой внимательно осмотрели немаленькую территорию дачи. Как раз за домиком садовника обнаружилась старая деревянная лестница, спрятавшаяся в плюще. Она была прислонена к забору и, судя по виду, о её существовании забыли ещё во времена Ельцина. Костик забрался по её трухлявым ступеням и заглянул на соседский участок. Почти всю территорию занимал теннисный корт. За ним расположился внушительных размеров бассейн, а чуть дальше стоял скромный четырёхэтажный дом, отделанный натуральным камнем. На большом крыльце лежало тело. Непонятно, труп или живой человек. На лужайке вылизывал лапу полосатый кот.

Костя поднялся ещё на несколько ступеней и увидел, что с противоположной стороны забора располагался детский городок с песочницей, двумя красно-жёлтыми машинками и различными качелями. А прямо под забором был домик, на крыше которого остались грязные следы.

В окне дома мелькнула тень. Костик всмотрелся. Колыхалась занавеска, да только рама закрыта, и ветер этого сделать не мог. Он спустился по лестнице и положил её на землю.

– В общем, – посмотрел он на Тамару, терпеливо ожидавшую результаты разведки. – Гости у нас ещё точно будут.

– А может здесь гвоздей насыпать или стекла? – предложила она. – Отобьём охоту…

– Это не выход, – поджал Костя нижнюю губу. – Отсюда надо уезжать. Я не уверен, что это единственное место, через которое к нам пробирались.

Завтракали в тишине. После новостей, поведанных молодыми людьми, прелесть сада показалась ненастоящей, напускной.

– Теперь и мы заразимся, – неожиданно буркнул Фёдорыч. Он доел последний кусок и вытер рот краем скатерти.

– Не понял? – посмотрел на него Пётр Валерьевич.