Наверху рушились города…
Шрифт:
– Я не хочу отпускать тебя одну, – честно признался Костик. – Я понимаю, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. На твоём месте я бы, наверно, тоже не слишком-то верил этому Власову. Хочешь выбраться, посмотреть всё своими глазами?
Тамара кивнула.
– Хорошо, – Костик почувствовал непонятное воодушевление, словно собирался сделать единственно правильный в жизни поступок. – Тогда выходим завтра утром, – решил он. – С рассветом, пока все спят.
– Хорошо, – с серьёзным лицом кивнула Тамара. – У меня мама на «Октябрьском поле» живёт. Пойдём туда?
– Если там всё так, как я видел, то нам вообще без разницы
Он даже не знал чем закончить речь. А вдруг это действительно эксперимент и завтра они из него выберутся?
– С рассветом встречаемся в саду, – сказала Тамара. – На лавочке.
– Хорошо, – кивнул бывший редактор.
Костика несколько дней, как перевели из палаты в отдельную комнату на третьем этаже с красивым видом на парк. На большой двуспальной кровати можно преспокойно спать впятером, отдельной ванной комнате позавидовали бы все городские жители, в комоде нашлось несколько пижам и полотенец. Судя по всему у прошлого хозяина (или в данном случае хозяйки) эта спальня выполняла роль гостевой.
На просьбу выдать одежду Пётр Валерьевич ответил, что её попросту нет.
– Когда выберешься в город, подберёшь себе что-нибудь в любом из магазинов, – сказал он.
В подвале Костя нашёл здоровенный генератор и целую батарею полных красно-синих бочек.
Поинтересовавшись у подвернувшегося Фёдорыча, узнал, что Пётр Валерьевич строго-настрого запретил включать свет, чтобы не привлекать диких. Электричество разрешалось использовать лишь для насоса, качавшего воду из скважины. После того, как Ануш ослушалась приказа и включила, пусть и ненадолго, свет, Бандит обошёл весь дом и выкрутил лампы, а светодиодные светильники, которых оказалось большинство, попросту разбил. Поэтому после наступления темноты все расходились по своим спальням.
На первом этаже Костик обнаружил небольшую комнату – в прошлом наверняка кабинет. На громадном дубовом столе находилась внушительных размеров рация. Её антенна царапала потолок. На панели горели два светодиода. Один красным, второй зелёным. Костя попытался разобраться в устройстве. Смог определить регулятор громкости и кнопку «вкл/выкл», остальные тумблеры, кнопки и ручки настройки имели непонятные для него значения и символы.
– Радист, нахрен? – услышал он голос бывшего спецназовца.
Костя почувствовал себя школьником, которого родители застукали за просмотром эротического видео.
– Нет, – опустил глаза. – Просто…
– Жаль, – не дослушал Бандит. – Я её, нахрен, притаранил сюда, думал разберусь… Но как-то всё не до того. Так, кое-чего, нахрен, поискал, посмотрел…
– И что, связался с кем-нибудь?
– Нет, – помотал головой спецназовец. – Везде, нахрен, тишина.
Около минуты оба неловко молчали. Затем Бандит сказал:
– Пойдём, что ли, нахрен, в картишки перекинемся?
В этот момент мимо прошёл Ромул в испачканном малиновом переднике.
– В столовую, – полуприказным тоном сказал он.
Костик почувствовал, как в сладостном предвкушении буркнул живот. К тому же Ромул принёс за собой запах жареной картошки.
– Вот это, нахрен, хорошая новость! – губы Бандита растянулись в улыбке.
После ужина, когда солнце уже скрылось за горизонтом и над Москвой повисли затяжные сумерки, Костя сел играть в карты с Бандитом. Вначале в «козла». Всего десять минут понадобилось спецназовцу, чтобы
выиграть. Он попросту не дал взять бывшему редактору ни единой карты в двух играх.– Двенадцать ноль, нахрен, – Бандит пододвинул колоду к проигравшему. – Давай, нахрен, в дурачка. Подкидного.
– Давай, – Костик сгрёб колоду, сложил её аккуратно и принялся тасовать.
Он слышал, что с заключёнными не стоит играть в карты. Там тебя «обуют» так, что за всю жизнь не расплатишься. Но бывший спецназовец ни с какой стороны не походил на зека. Да и играли без интереса.
Когда начали партию в подкидного дурака, Костя окончательно убедился, отчего у бывшего спецназовца такое прозвище. Возникало чувство, что о какой карте он подумает, та у него и появляется. Все хитрые выдумки и беспроигрышные ходы разбивались о невероятное везение Бандита.
– Да у тебя талант! – Костик бросил на стол четыре карты, среди которых три козыря, когда противник положил ему на правое плечо бубновую шестёрку, а на левое пиковую. – Тебе надо было ходить по казино и деньги сшибать!
– И ходил, – довольно улыбнулся Бандит. – И охренеть как сшибал. Пока их, естественно, не закрыли нахрен. Меня даже в некоторых местах не пускали! Типа, фэйс-контроль не прохожу! – хохотнул он. – Прикинь, нахрен, как боялись?!
Он довольно прищурился, вспоминая былые времена.
Играли в гостиной на первом этаже, где всего неделю назад Костик разговаривал с Петром Валерьевичем. С кухни тянуло сладким запахом сдобы. Марина заказала булочек. Через комнату прошла Тамара. Переглянулась с Костиком, словно шпионы в стане врага.
– Охрененная тёлка, – посмотрел ей вслед Бандит.
Скорее всего, фельдшер услышала эти слова, но виду не подала.
– Слушай, а как там, в городе? – Костик сгрёб карты и принялся их мешать. Постарался придать лицу равнодушное выражение.
– Хреново, – посмотрел на него Бандит. Его левый уголок рта нервно дёрнулся. – Тишина, запустение и хреновы голые мужики с бабами носятся.
– Нападают? – Костя начал сдавать карты по одной.
– Ты их, нахрен, главное не трожь, они и не нападут. Чисто звери хреновы. Трусливые охренеть. Пёрднешь и все нахрен разбегаются. Но если в угол загонишь… хрен уже живым выберешься.
– Оружием наверно лучше обзавестись… – вслух подумал бывший редактор.
– Да нахрен?! – искренне удивился Бандит. – Нет, ты не подумай… оружием и вправду надо разжиться. Того, что сейчас есть недостаточно. Да и не всем достанется в случае, нахрен, чего. Просто там… – указал он в бок. – Чистые звери. Не трогай их и они не тронут тебя.
– Хищники вообще-то и с голоду нападают.
– Люди это, нахрен, шакалы, – хмыкнул Бандит.
Костик положил колоду на стол и поднял свои карты.
– А козырь, нахрен, кто доставать будет? Пушкин что ли? – Бандит стрельнул глазами на колоду.
Костик поднял карты и вытащил нижнюю – пиковая дама.
Редактор долго ворочался в большой кровати, пытаясь уснуть. Несколько раз ему послышалось, что по саду кто-то ходит. Один раз он даже не поленился и встал, посмотрел в окно. В сплошной тьме ничего не разглядел. На душе стало как-то неспокойно. Все замки в доме с наступлением тьмы, закрывались. Но этот домик строился для дочери чиновника, а не по заказу Наф-Нафа. Входные деревянные двери были больше стеклянными, нежели деревянными. А в окна, при должной сноровке, можно влететь на самолёте.