Навигатор из Нерюнгри

– Что, Комов сильно свирепствовал пока меня не было? – Комов – это начальник лаборатории программирования и непосредственный начальник Василевса. Три дня назад случился скандал из-за модернизации опытной программы объекта Фокус, в которую Василий внёс изменения.

– Грозил уволить за самоуправство, лабораторию закрыть, проект закрыть, Фокус разобрать на РНК, – Крыж широко улыбнулся, в синих глазах мелькнула ирония.

– Да ну? – Артём остановился у прозрачных дверей жилого блока, его рука, протянутая к сканеру допуска, замерла в воздухе.

Василевс качнулся с пятки на носок, руки засунул в карманы форменных брюк.

– А то. Но Фокус тебя удивит, – он криво ухмыльнулся и знакомым движением растрепал волосы на затылке. – Победителей, говорят, не судят…

Артём нетерпеливо выдохнул:

– Блиин, это совещание не вовремя…

– Традиция примиряет с действительностью, – процитировал Бёрка Василевс. – Лады, жду тебя в конференц-зале, – он бросил взгляд на часы: – У тебя пять минут.

Парень развернулся и стремительно направился в сторону освещенного холла.

***

Оказавшись в своей каюте, Артём облегчённо вздохнул. Привычная спартанская обстановка: синий ковер, встроенная эргономичная мебель, рабочий стол с мягкой желтоватой подсветкой, приветливо подмигнувший хозяину прозрачный монитор информера. Он закинул спортивную сумку в шкаф, на дно глубокого выдвижного ящика – она теперь не понадобится ему до следующего отпуска – сбросил с широких плеч чёрную футболку, торопливо стянул джинсы. Внутренний секундомер считал мгновения.

Переодевшись в форму, Артём достал из верхнего ящика стола широкий браслет, застегнул на запястье. Шкала загрузки загорелась аквамариновым. Вставив в горизонтальные пазы на браслете пластиковую карту с экраном, дождался соединения.

– Устройство бромох готово к эксплуатации, – известил мелодичный голос, а на экране загорелась синяя подсветка, в бликах которой тут же мелькнула физиономия Василевса:

– Минутная боевая готовность, – возвестил он, хмыкнув.

– Уже иду.

Артём сгрёб разбросанные на полу вещи, сунул их в бельевой отсек и стремительно вышел из комнаты.

2

– Рад, что период отпусков закончился, и мы, наконец, все в сборе, – директор Академии Космофлота Единой Галактики и руководитель Лабораторного комплекса, креонидянин Кромлех Циотан, высокий немолодой мужчина с белоснежными волосами, прозрачными фиолетовыми глазами и зефирно-белой кожей, упёрся кулаками в поверхность интерактивного стола, над которым, словно бумажные змеи, замерли прозрачные прямоугольники информационных экранов. – У нас в этом году много работы. И, прежде всего, над проектом Фокус.

Артём покосился на Крыжа: тот с невозмутимым видом изучал выплывающие на его экран таблицы сводок.

– Настоящее совещание – экстренное. Меня не порадовала ситуация вокруг программного продукта Фокуса, ни одно изменение не должно привноситься без предварительного моделирования и обсуждения, ни одна модернизация не стоит рисков, которые несут несогласованные и непродуманные действия, – он окинул белёсым взглядом присутствующих: двадцать шесть человек, мужчин и женщин, сотрудников Лабораторий и участников амбициозного проекта. – Но, как известно, победителей не судят…

При этих словах, в уголках губ Василия мелькнула торжествующая улыбка и тут же растаяла. Артём с подозрением посмотрел на друга, тот утвердительно кивнул. Едва заметно. И спрятал сосредоточенный взгляд за монитором. Кромлех распрямился, заложив руки за спину, прошелся вдоль демонстрационного экрана. На нём появился чертёж удивительного устройства: вытянутый корпус, расставленные паруса энергоёмкостей с прорезями маневровых двигателей, стабилизаторов и бортового вооружения, приподнятый горб овального купола-рубки. Перспективная модель космического фрегата, уникальный образец. Его, Артёма, детище и разработка.

Кромлех остановился перед Василием, повёл могучим плечом:

– Ну, докладывайте.

Крыж встал, отточенным движением оправил китель, прошёл к демонстрационному экрану. Директор занял его место за столом и, подперев голову кулаком, замер в ожидании.

Василий откашлялся, перебросил из собственного креоника на демонстрационный экран файл презентации. На нём блеснул и застыл в неподвижности чертёж субмарины, под ним Артём узнал знакомый код: 01-00-15.

– Как известно всем присутствующим, в задачи Лаборатории программирования, сотрудником которой я являюсь, входила разработка продукта, способного обеспечить жизнедеятельность объекта Фокус и экипажа. При его разработке наша лаборатория опиралась на формулу Страхова-Ригсби. Как известно, её константа купирует биомодуляцию, не позволяет ей распространиться на другие биогены. Так мы собирались сделать биомодуляцию направленной и подконтрольной человеку. Это оказалось проблемой. Созданный лабораторией генной инженерии организм, – он кивнул на Артёма, – оказался уязвим и необучаем. Попытки изменить вес константы либо провалились в ходе экспериментов, продолжавшихся последние три месяца, либо дали нестабильные и сомнительные результаты, – гул голосов в ответ. Василий повысил голос, перекрывая возникший шум: – В ходе вычислений, мне удалось заставить константу работать на нас.

Сидевшие за вытянутым овальным столом конференц-зала Лабораторного комплекса мгновенно стихли. Артём весь обратился в слух. Пять лет он занимался выведением биогенной клетки, сращивал органику с неорганикой. В начале, ещё будучи курсантом Академии Космофлота, и теперь – как руководитель крупнейшей в секторе лаборатории биоинженерии. Он – самый молодой учёный, самый молодой руководитель лаборатории и самого амбициозного проекта Единой галактики – биоморфного космического корабля Фокус. Лучшие умы Галактики направлены сюда, чтобы помочь разуму сделать следующий шаг за пространственные рубежи. За последние три года удалось шагнуть от технологической конструкции до опытного образца. От чертежа до живого организма. От скрещенной в пробирке клетки гигантского толианского афалина с моноксидом кремния до живого, дышащего организма. Ну, если можно так сказать о корабле, естественной средой обитаний которого является космическое пространство.

– Поясни, что ты имеешь ввиду, – он не ожидал, но голос осип, выдавая волнение.

Василий увеличил изображение фрагмента нейронной цепи, с внедренными в неё кристаллами биополимера:

– Мы рассматривали константу Страхова-Ригсби как врага и противника, стараясь избавиться от неё. Я внедрил её в систему управления кораблем по примеру компьютерного вируса.

Повисла пауза. В ушах Артёма пульсировала кровь. Он хотел услышать конкретику.

– Какой именно функционал удалось получить в результате?

Василий окинул взглядом притихших в ожидании коллег:

– Фокус самостоятельно достраивает недостающие цепи в нейросети, его мозг, искусственный интеллект, в настоящее время функционирует сродни биологическому организму.

Присутствующие в конференц-зале учёные замерли, словно осознание произошедшего накрывало их медленно, оглушая каждую клетку мозга, раскрывая глаза, открывая горизонты.

– Это невозможно, – выдохнул кто-то.

– Невероятно, – прошептал Кромлех, распрямляясь.

Артём открыл файл подготовленной другом презентации: схемы органических процессов, структура кристаллизации, нейронные связи – все претерпевало разительные изменения. То что, группа учёных пыталась смоделировать искусственно, провидение и смелость Василия сделали легко, талантливо, до гениальности просто.

– Каковы данные биометрии? – он пытался выстроить план дальнейших действий, прежний уже, очевидно, был никуда не годен.

На вопрос отозвался директор Лаборатории. Его белёсая кожа покрылась розовой капиллярной сеткой – явный признак волнения.