Наводнение
Шрифт:
Все стали расходиться. Только Белянчиков чуть задержался. Уже взявшись за дверь, спросил:
— Ты в субботу не поедешь на рыбалку? Ребята собрались в Усть-Лугу сгонять. Петрунин говорит: клев там феноменальный.
Корнилов улыбнулся:
— Раз Петрунин говорит, значит, клев есть. — Подполковник Петрунин из Куйбышевского райотдела считался в уголовном розыске первым спецом по рыбалке. — Только я, Юра, не рыбак нынче. Мы с Олей в Павловск поедем. Там, знаешь, в октябре рай земной.
Белянчиков посмотрел на него с сожалением и уже с порога сказал, не глядя на Корнилова:
— А от телевидения
Когда за капитаном закрылась дверь, Корнилов посмотрел на часы — было пятнадцать минут второго. Они обсуждали план операции ровно полчаса. Пять минут ушло на разговор о рыбалке. На чистом листке бумаги подполковник написал: «13.30…»
В 14.30 надо ждать контрольных звонков. Если что-нибудь не прояснится раньше… Он позвонил в картотеку, справился, не опознали ли парня с фотографии. В картотеке управления человек из альбома не числился.
«Что еще можно выжать из этой картинки? — думал Игорь Васильевич, снова и снова вглядываясь в людей, столпившихся у стола с книгами. — Почему стоит здесь этот парень? Кого он ждет из попавших на фото? Пожалуй, никого. Женщина с мальчиком по возрасту не может быть ни его женой, ни матерью. Пожилая дама в белой соломенной шляпке? Нет, слишком бросается в глаза противоречие в облике. Как говорится, разная социальная среда… Молодящаяся барынька не может быть матерью этого простоватого, неприметного молодого человека. А парнишка с книгой в руках? Нет, не приятель. Велика разница в возрасте. Может, брат? А если даже и брат? Что с того! Холодно, холодно… Не послушаться ли Белянчикова и не обратиться ли к помощи телевидения?»
Игорь Васильевич устало откинулся на спинку кресла, не спуская глаз с фотографии. Он смотрел на нее долго, неотрывно, до тех пор, пока не зарябило в глазах. Затуманились, расплылись фигуры людей — словно дождем размыло свежие краски, и только молодой мужчина в полосатой рубашке остался целехонек, не расплылся.
«Что же еще, какая еще информация заложена в снимке? Стоп! — Неожиданная мысль заставила подполковника насторожиться. — А почему отвернулась от объектива продавщица? И никакого внимания тем, кто рассматривает книжки на ее столе… Говорит с кем-то из знакомых? С молодым человеком, с подругой? Конечно же!
Шли по Невскому два приятеля — Икс и Игрек. Игрек увидел знакомую девицу за прилавком и подошел. Икс с девицей не знаком, и книги его не интересуют. Остановился в ожидании Игрека, думает о чем-то своем. А Игрек болтает с девицей. Вон как заговорил ее — она даже не смотрит на покупателей!»
Корнилов представил себе такую картину и оживился. «Когда готовили фотографию к печати, могли обрезать, чтобы выглядела красивее. Как это у фотографов называется? Кажется, кадрировать. Вот и «скадрировали» собеседника продавщицы. Логично?»
…В 14.15 позвонил Бугаев. Доложил, что в магазине опознали продавщицу, но еще восемь месяцев назад она уволилась. Живет на Большой Охте.
— Где работает, старые сослуживцы не знают, — сказал капитан. — Я сейчас еду на Охту, но ведь дома можно и не застать. Алабина оставляю в магазине, пускай уточнит время, когда продавались книги, и попробует выяснить, где эта Валя Прошина работает. Может, в филиале знают.
…Ровно
в половине третьего опять зазвонил телефон.— Товарищ подполковник, лейтенант Орликов докладывает, — услышал Корнилов взволнованный голос молодого сотрудника.
«Чего он волнуется? Серьезные новости или с непривычки?»
Сказал ободряюще:
— Докладывай, докладывай, не торопись.
— Снимок сделан фотокорреспондентом «Смены» Бабкиным. Юрий Евгеньевич поехал к нему домой, а я из редакции звоню. Жду, может, Бабкин здесь появится.
— Если этот Бабкин придет в редакцию, узнайте у него, не кадрировал ли он снимок? — Корнилов подробно объяснил Орликову, о чем следовало спросить фотокорреспондента.
И опять в кабинете тишина. Игорь Васильевич достал из сейфа пачку документов, стал перечитывать, делая короткие пометки на листке бумаги. Уже давно следовало сесть за писание очередной справки, но не лезли в голову проценты раскрываемости. Мыслями подполковник был далеко, вместе с Белянчиковым у фотокора Бабкина…
Корнилов ненавидел ожидание. Оно выматывало его хуже, чем бессонные ночи. Сейчас еще стало полегче. Сказывалась привычка.
А первый год работы заместителем начальника управления угрозыска был самым трудным годом его жизни. Он долго не мог перестроиться. Привык действовать сам и потому особенно мучительно переносил часы, когда, спланировав и досконально обсудив действия сотрудников, оставался в кабинете на Литейном, в то время как они выезжали на операцию.
…14.40. Снова Бугаев.
— Звоню от Вали Прошиной. Застал ее дома. Она сегодня работает в вечернюю смену. Променяла книжки на ткацкий станок. Говорит: с книжками интересно, да мало платят… — Корнилов услышал, как звонкий женский голос произнес со смехом: «Ну, зачем вы, я ведь пошутила…»
— А если ближе к делу? — недовольно пробурчал подполковник, удивляясь, чего ж это Бугаев там шутки расшучивает. Нашел время. Хлебом не корми, дай побалагурить.
— Не опознала она, Игорь Васильевич, никого на снимке. Да я через пятнадцать минут приеду.
— Молодец. Приезжай. — Корнилов положил трубку, и тут же раздался новый звонок.
Белянчиков разыскал Бабкина и тоже обещал скоро приехать.
— С кучей снимков, Игорь, — обрадованно сообщил он. — Есть интересные кадры!
Корнилов встал из-за стола повеселевший. «Раз уж хмурый Юра ликует — значит, кадры действительно стоящие». Он чувствовал, был уверен, что новые снимки дадут дополнительную информацию! «И девчонка эта, продавщица, может быть, чего-нибудь вспомнит. Как быстро ее нашли!» Подумав так, подполковник насторожился. Он был чуточку суеверен и боялся слишком явного везения.
Открыв дверь в приемную, Корнилов позвал Варвару. Секретарша медленно печатала одним пальцем какую-то бумагу.
— Варя, сходи в буфет. Принеси нашим сыщикам чаю и бутербродов.
— Игорь Васильевич, да буфет же закрыт до пяти!
— Иди, иди, Варя. Для хороших людей любой буфет откроют. А им приятно будет чайку с начальством попить.
Секретарша вздохнула и протянула к Корнилову руку. Он положил ей на ладонь пятерку.
Первым пришел Бугаев. Увидев на столе печенье и конфеты, он усмехнулся: