Навсегда-никогда

ДЕНЬ.

“Как мне лучше написать?” - Александр Дмитриевич, в отсутствие в кабинете шефа, сочинял объявление о подобранной у колеса машины серой перчатке. Он даже не сразу ее заметил на снеговой жиже с бензиновыми разводами, только уже садясь за руль и отряхивая ботинки. Бережно поднял, как подстреленную птичку, сразу поняв - чья она, промокнул, тщательно вытер бумажными платочками и положил сохнуть рядом, на правое сиденье. Всю дорогу до работы, на светофорах он искоса поглядывал на бедняжку, мечтая розыскать ее торопливо исчезнувшую хозяйку. Он не успел разглядеть лица той женщины, она сильно наклонила голову, и перед глазами мелькнул только капюшон легкого пальто, но врезалась в сознание благородная рука с тонким жемчужным колечком, оставившая на мокром капоте скользящий след - именно такую руку он представлял себе в мечтах о Наташе… Интересно, кем она работает? Ему, технарю, почему-то хотелось, чтобы профессия незнакомки была связана с книгами - может быть, редактор в издательстве или художник-оформитель, непременно талантливый, или переводчица. Так быстро убежала, торопилась… Она, конечно живет в нашем доме, раз выходя, еще перчатки не успела надеть. А шла с той стороны - значит надо клеить объявление на первые три подъезда.

“Напишу так - найдена женская… и так далее, перчатка. Просьба обращаться в квартиру номер NN. Нет, с ума я что ли сошел - какая квартира? Татьяна меня сразу убьет! Надо по-другому - просьба звонить по телефону… мобильному, конечно. Хм, представляю себе картину - семейный ужин, звонит мой телефон, и “Добрый вечер! Ах, перчатка… Да-да, можем с Вами сейчас встретиться.” И опять мне будет секир-башка… Пожалуй, напишу так - просьба позвонить по мобильному телефону… с 9 до 18 часов. В рабочее время с разговором меня не застукают, а выйти смогу, прогуливая собаку.” Александр Дмитриевич с внутренним трепетом старательно набрал текст летящим курсивом и запустил принтер…

ВЕЧЕР.

Возвращаясь с работы, Наталья неторопливо шла вдоль дома, чуть постукивая каблучками. Какой-то парень, обгоняя ее, заинтересованно оглянулся, и помчался дальше. “Да, мальчик - скоро уже сорок пять…” - грустно-польщенно улыбнувшись, подумала она. На двери соседнего подъезда заметила белоснежное объявление - не иначе, завтра воду отключат, надо маму предупредить! И на их подъезде белело такое же. Доставая из сумки домофонный брелок, Наташа начала читать, и ее обдало жаром… “Сегодня утром около дома найдена серая женская перчатка. Потерявшую просят позвонить по телефону…… с 9 до 18 часов.” Неужели это ОН, когда-то придуманный ею “Саша”, у которого такие волнующе-знакомые руки, реально живет в этом же доме и сейчас с трогательной заботой ищет ее?! Фантастика! Но тут же проскользнул непонятный, еще не осознанный холодок, остудивший голову - “звонить с 9 до 18 часов”. Так строго? Она не могла объяснить, вернее - признаться себе, почему так оскорбилась этим обычным уточнением времени, но поднимаясь в лифте, несколько раз повторила: “с 9 до 18… Значит вот так, категорически… А иначе грозная жена “ата-та” ему сделает? Понятно…” Собственный жизненный опыт у нее был небогатый, зато по работе приходилось читать много душещипательных романов и психологических детективов, и она чутко улавливала малейшие нюансы поведения, непроизвольно выработав почти дедуктивный метод. “Что ж, я не претендую…”

Дома, даже не переодевшись, Наталья вытащила из тумбочки закройные ножницы, погладила свою осиротевшую перчатку - на тыльной стороне был сквозной узор из мелких дырочек, очень ей нравившийся. Почувствовала, как глаза невольно наполняются слезами, и грустно вздохнув, одним махом резанула пополам. Космос любит символические жесты - это она где-то прочитала. “Чтобы не мучиться глупыми фантазиями. И незачем так огорчаться, мало ли кто на кого похож…” Бросила половинки бывшей перчатки на кресло и пошла мыть руки. В коридоре щелкнул дверной замок - дочка вернулась от подружки.

– Привет, Олюнь! Как дела?

– Привет. Нормально…

А у самой голос унылый, лицо тоскливое, как у потерянной собаки, и еще что-то в нем неправильно… Глаза не подкрашены, днем зачем-то умылась, и припухшие… Видно, ходила изливать душу Ане и плакала у нее, а потом умылась.

– Это хорошо, что нормально. И не стоит слишком доверительно рассказывать подругам о своих неприятностях. На десять минут полегчает, а потом сильно пожалеешь, что откровенничала. Если уж сильно припечет, лучше мне поплачься - за пределы квартиры это не выйдет. А вдруг и что-нибудь толковое посоветую, наше поколение еще помнит, как это бывало, и не впало в полный маразм. Вот правильно, что смеешься!

– Это я вспомнила, какую картинку сегодня видела. Возвращаюсь из института, смотрю - Александр Дмитриевич, отец Стаса, клеит на наш подъезд объявление “Найдена женская перчатка…” Ничего себе, думаю, с работы что ль для этого отпросился? Он ведь обычно поздно домой приезжает. Поэтому и смешно показалось, что ты про маразм сказала.

– Интересно!.. А хочешь, я тебе фокус покажу?
– Наташа подтолкнула дочку к себе в комнату, взяла двумя пальцами, как мышат, разрезанную перчатку и покачала перед Олей.

– Ой, мам, зачем ты?! Дорогая ведь… Если б я раньше знала…

– Нет, все равно ей никогда не встретиться со своей парой… Именно с 9 до 18 я занята.

Во взгляде дочери мелькнула настороженная догадка…

– Мам, ты что, с Александром Дмитриевичем… знакома?

– Так он - Александр? Нет, откуда же…

Оля вопросительно смотрела, ничего не понимая.

– Я бы могла к ним сходить…

– Нет, Олюшка, не будем мы за ними гоняться. А пойдем-ка лучше на кухню! Бабушка нам “шарлотку” испекла - чувствуешь запах? И мясо какое-то вкусное…

– А представь, если нашу перчатку бросить им в почтовый ящик?

– Представила, но объясняться тебе пришлось бы. И вообще, много чести будет…

Улыбнувшись, Наталья развернула Олю за плечи и повела ужинать. Входя на кухню, обе уже уже смеялись.

– Мамуль, мы уже пришли. Чем порадуешь? Пахнет у тебя очень соблазнительно!

НОЧЬ.

– … поэтому тебя и позвала. Оле сейчас нужно чувствовать семейную поддержку.

– А тебе-то я нужен… хоть немножко?

– Хоть немножко, конечно, нужен. Ничто человеческое мне… Леш, я же будильник забыла поставить! Пошарь его на тумбочке.

– Что-то не нахожу… Ладно, сейчас встану, заодно принесу. Хи-хи… кажется, я в твой тапочек пытаюсь влезть… А что ты так смеешься?

– Ну, можно иногда человеку просто повеселиться? Наплакаться с тобой еще успею… Ой, щекотно же!