Навсегда с тобой

Сергей кивнул в знак согласия и сконцентрировал своё внимание на дороге. Лина же уткнулась в телефон. Она написала матери, что приедет домой вечером, солгав, что поехала гулять с друзьями. Мама пожелала хорошо провести время и напомнила, что в выходные приезжают их родственники. Лина поморщилась: не любила она встречаться со своей лицемерной тёткой, которая в глаза всегда улыбалась и хвалила, а за спиной с удовольствием поливала грязью. Конечно, куда Лине до её дочурки? Та и послушная, и одевается скромно, и на парней совсем не смотрит. До свадьбы ни-ни, как говорится. А свадьба будет не раньше, чем через пять лет. А до того времени Янина, дочка тётки, будет старательно учиться и работать. Ага.

Вот Лине всегда было интересно: тётка действительно такая слепая и наивная? Да её Янина начала гулять с парнями ещё в тринадцать лет. Балуется сигаретами и не против хорошей пьянки. Но за собой же не видно…

Эх, и в этот раз, что ли, чем-то разозлить тётушку, чтобы она со своим семейством поскорей уехала обратно к себе домой?

Лина покосилась на Косарева. Нет, приглашать для этого в гости Сергея она точно не будет. Не хочется ей использовать парня в таких целях. Хотя, если тётушка узнает, что Лина водит дружбу с таким парнем, как Косарев, то её точно не один раз передёрнет от отвращения.

«Деньги всегда тянутся к деньгам», — любимая фраза тётки. И по такому же принципу она воспитывает свою дочь…

Машина остановилась перед железными воротами, покрашенными в коричневый цвет, и Хмелёва мотнула головой, желая прогнать ненужные мысли. Она вышла вслед за водителем и осмотрелась.

— А где все? — спросила удивлённо.

— Я здесь один работаю. Этот гараж принадлежал моему отчиму, — пояснил Сергей.

— А отчима не будет?

— Нет. Он умер пять лет назад. Шёл пьяный домой, видно, то ли споткнулся, то ли устал и решил отдохнуть… в общем, замерз в сугробе, — сухо ответил Косарев.

— Извини, — тихо прошептала Лина.

— Всё нормально, — с лёгкой улыбкой заверил он.

Лина кивнула и, взяв коробки с пиццей и свой рюкзак, последовала за ним в гараж. Над ямой стояла какая-то тёмная иномарка. Видимо, именно эту машину Сергею и предстояло ремонтировать. Они прошли дальше к противоположной стене гаража, где стоял старенький диван, небольшой столик, с краю которого ютилась лампа и пачка с влажными салфетками. На стуле, стоящем рядом, висели вещи –рабочая роба.

Пока она с интересом продолжала рассматривать всё вокруг, Сергей сгрузил на диван свой рюкзак, ветровку и пакет с напитком и сладостями. Потом подошёл к стулу и без стеснения сперва стянул с себя кофту с длинным рукавом, а потом и джинсы.

— Ты что делаешь? — ошарашенно глядя на него во все глаза, выпалила Ангелина.

— А на что похоже? Переодеваюсь, конечно же, — с кривой усмешкой ответил Косарев.

— А предупредить не мог? Я бы отвернулась!

— Я не из стеснительных. К тому же ты меня голым уже видела, — невозмутимо напомнил он.

— Мог бы и после обеда переодеться, — недовольно пробурчала Лина, раскрывая коробку с пиццей.

— А вдруг заляпаю одежду пока буду есть? — задорным голосом предположил Сергей.

— Не думала, что ты такой хрюша, — оторвав свой взгляд от рассматривания коробки пиццы и посмотрев на улыбчивого парня, сказала Лина.

Как назло, Косарев не спешил надевать рабочую футболку, держал ту в руках, демонстрируя идеальный торс. Лина невольно засмотрелась на его красивое тело, а Сергей, казалось, только этого и добивался, так как его улыбка стала ещё шире и самодовольней. Тихо хмыкнув, он нарочито медленно натянул футболку и, как ни в чём не бывало прошёл к дивану и присел. Достав напиток, он разлил его по пластиковым стаканам и кивком головы предложил Лине сесть рядом с ним.

Хмелёва тяжело вздохнула, бросила грустный взгляд на одиноко стоящий стул и заняла место рядом с парнем. Приняв из его рук стакан, она сразу же сделала большой глоток. Ей стало очень и очень волнительно находиться наедине с Сергеем в закрытом помещении. А вот сам виновник бешеного ритма её сердца преспокойненько приступил к поглощению первого куска пиццы.

— М-м-м, вкусно! — прожевав, вынес он свой вердикт. — А ты чего не ешь?

— Выбираю, какой кусок аппетитнее, — машинально проговорила Лина, в задумчивости хмуря брови.

— А, ну выбирай, выбирай…

Некоторое время они ели в молчании, только громкая музыка, которую, отвлёкшись от трапезы, включил Косарев, разряжала обстановку. Где-то на середине их маленького пиршества Лина завела дежурный разговор об учёбе, Косарев поддержал его, но без особого энтузиазма. Он предпочёл быстро завершить обед и приняться за работу.

Лина, доев очередной кусок пиццы, вытерла руки влажными салфетками и, удостоверившись, что парень не обращает на неё никакого внимания, с ногами забралась на диван и, удобно усевшись, достала из своего рюкзачка блокнот и простой карандаш. Прикусив его кончик, она задумалась. Хотя, по правде говоря, в голове у неё все мысли разбежались. Она и сама не заметила, что пристально следит за Сергеем, ловит каждое его движение, каждое выражение лица. Опомнилась она только, когда на листе уже был наполовину нанесён набросок: парень, стоящий возле иномарки и упирающийся руками в её капот.

Хмелёва редко рисовала. Хоть она и ходила в детстве в художественную школу, и преподаватели хвалили её, но это занятие ей мало интересовало. Она вспоминала о живописи лишь когда нужно было успокоить нервы, отгородиться от рутины внешнего мира и погрузиться в мир написания какой-нибудь несложной картины. В основном, ей нравилось изображать на холсте природу, а людей. Но в данный момент душа требовала запечатлеть на бумаге Косарева таким, каким она видела его в эти минуты…

— Что ты делаешь? — вырвал её из фантазий бархатный голос Сергея.

Лина встрепенулась, машинально прижала блокнот к груди, подняла взгляд на присевшего перед ней на корточки парня и посмотрела на него взором напуганного зайчонка.

— Ничего, — натянув на лицо беззаботную улыбку, как можно спокойнее солгала Хмелёва.

— Тогда почему прижимаешь блокнот к себе, как самую дорогую ценность во вселенной? — наклонив голову к правому плечу, спросил Сергей, внимательно глядя ей в глаза.

— Потому что безумно люблю этот блокнот! — авторитетно заявила Лина и упрямо задрала подбородок вверх.

Косарев криво усмехнулся, но и эта его улыбка показалась ей умопомрачительной. Как завороженная, она посмотрела сначала на его губы, а потом медленно, словно совсем не хотела отводить свой взгляд от них, посмотрела в лучащиеся светом и добротой глаза.

— И что в нём такого необычного? За что ты его так любишь?

— За то, что он мой! — помешкав несколько секунд, нашлась с ответом Лина.

— Ты всё так сильно любишь, что принадлежит тебе? — всё с тем же озорством в голосе поинтересовался Косарев.