Навсегда твоя

Но Слава молчит. Молчит долго. До тех пор, пока я не поднимаюсь из-за стола, чтобы взять полотенчико для Мити.

– Смотрю, он и второго ребёнка не балует вниманием?

– Твой отец всегда был скуп на эмоции, – пожимаю я плечами, возвращаясь к сыну.

– Если это не злость, – хмыкает Слава, а затем вдруг шипит еле слышно: – Ясь, какая же ты тварь… Кто угодно! – срывается он на крик. – Кто угодно мог со мной так поступить, но не ты! Я просто не могу поверить!

– Не кричи, пожалуйста, – сохраняя спокойствие, прошу я. – Ты пугаешь ребёнка.

– Ребёнка? – рычит он, поднимаясь из-за стола. – Полтора года! Я умею считать, Ясь! Сразу! Ты…

– Тварь, я слышала, – с дрожью в голосе перебиваю я его. – Или ты припас другое для меня оскорбление?

Слава со злостью пинает стул, тот проезжает по плитке метр и валится набок. Митя на это весело взвизгивает и начинает хлопать в ладоши. Я непроизвольно улыбаюсь, посмотрев на сына, а затем слышу шумный выдох бывшего друга. Он смотрит на малыша смешанным взглядом, и тень с его лица постепенно уходит. У меня больно сжимается сердце, но, кажется, буря нас миновала.

– Зачем тебе это? – звучит всё ещё грубо из уст Славы.

– Что – это?

– Брак с моим отцом, ребёнок от него? – перечисляет он, начиная обходить стол в моём направлении.

Моё сердце запинается, потому что его взгляд… О, он не предвещает ничего хорошего. Я защищаюсь непроизвольно:

– Не думаю, что тебя должны волновать эти вопросы.

– Как не думаешь, что я всё вижу? – усмехается он. – Ты его не любишь. Тогда что? Деньги? Ради них ты скатилась на такое дно?

– Думай, как хочешь, Слав, – тоже поднимаюсь я из-за стола, потому что он не прекращает своего наступления, а противника нужно встречать лицом к лицу. Именно так учил меня папа. – Только не делай вид, что тебе есть дело до моих решений.

– Но на что ты рассчитывала, Ясь? – криво улыбается он, останавливаясь в полуметре от меня. – На мою ревность? Ты же не глупая. Наверняка, догадывалась, что я просто начну тебя призирать.

– Догадывалась, – не отрицаю я.

– Тогда что? О чём ты думала, когда ложилась под моего отца? Мстила? Хотела привлечь моё внимание? Или решила вдруг, что он сможет сойти за достойную замену меня?

– Ничего не меняется, верно? – усмехаюсь я, начиная злиться. – Ты по-прежнему думаешь лишь о себе.

– Так дай мне повод не думать, – равнодушно дергает он плечом. – Пока я не могу придумать причин, побудивших тебя выйти замуж за моего отца, не связанных со мной.

– И мы вновь приходим к тому, что ты эгоист, – выплёвываю я.

Слава поджимает губы и резко подаётся ко мне, обхватывая пальцами мой затылок. Склоняется к уху и шипит:

– Жалеешь, да, что так поступила? Несчастливый брак, ребёнок от нелюбимого человека. Отомстила, как следует, да? Себе.

– Я никому не мстила, – тоже шиплю я.

– Да брось, – смотрит он мне в глаза. – Наверное, ты просто не предполагала, что всё так затянется. Что отец смолчит о том, кто его новая жёнушка. Что я сам не буду появляться здесь так долго. Что мне будет плевать на то, что ты вышла замуж после того, как клялась в вечной любви.

– Громко сказано, конечно, но, что тебе будет плевать я знала наверняка. Ты это хорошо дал мне понять, помнишь?

– Что и требовалось доказать, – усмехается он. – Ты мстила мне, Ромашка.

Я вспыхиваю от злости на своё детское прозвище. Именно для того, чтобы позлить Слава раньше меня так называл. Что это, провокация? Ладно, я тоже умею быть стервозной:

– Тебе напомнить, что я больше не Ромашова? Напомнить, что я жена твоего отца, чтобы ты не стоял так близко?

Его пальцы на моём затылке сжимаются сильней, взгляд вспыхивает от ярости, и он склоняется к моему лицу ещё ближе. Когда он говорит, я чувствую на своей коже, губах, его горячее дыхание и моё собственное учащается:

– Идея фикс, да, Ясь? Похрен под кого лечь, лишь бы он носил фамилию Серов?

Больно оттого, что он так думает. Больно оттого, что он так близко и далеко одновременно…

– Отпусти меня сейчас же, – уперев ладони ему в грудь, выдыхаю я.

– О, нет, – недобро улыбается он. – Ты не хочешь, чтобы я тебя отпускал. Я же самый главный Серов в твоей жизни, Ясь.

Именно так. Но ты никогда этого не ценил, так что… Я пихаю его в грудь и ору:

– Отпусти! Отпусти, чёртов эгоист! Пошёл ты знаешь куда? Туда, где пропадал все эти годы! Туда, где тебе было плевать на меня! Я тебя больше не люблю! Никогда не любила! Ты противен мне! Ты чёртов трус! Тебя ничего не волнует, кроме ненависти к отцу! Ты моральный инвалид! Ты…

Я уже давно пытаюсь его ударить, но он каждый раз проворно ловит мои руки, и вот сейчас окончательно меня обездвиживает, прижав меня к своей груди и сцепив мои кисти у меня за спиной. Мы оба тяжело дышим, оба с яростью смотрим друг на друга, и одновременно опускаем взгляд на губы напротив.

– Не продолжай, – выдыхает Слава и впивается в мой рот.

По телу прокатывается горячая волна, подкашивая ноги, и, если бы не Слава, прижавший меня ещё теснее к себе, я бы свалилась на пол… Его поцелуй жадный и яростный. Голодный, словно он зверь, дорвавшийся до добычи. И в тоже время этот поцелуй жестокий. Ненависть, обернувшаяся в действие. Но какая разница, верно? Если я невыносимо долго ждала эти самые губы на своих?.. И вот, когда я уже хочу отдаться во власть этой больной страсти, ответить на поцелуй со всем своим внутренним рвением, в моё затуманенное сознание врывается плачь ребёнка. Моего ребёнка! Моего малыша!

Я с силой отпихиваю от себя Славу – у меня получается только, потому что он расслабляется, и на дрожащих ногах спешу к сыну. Беру его на руки, прижимаю к груди и шепчу, что всё хорошо. В голове полный хаос, в душе тоже… Господи, я напрочь забыла о своём малыше! Что я за мать?!

– Хочешь гостить в этом доме – пожалуйста! – холодно говорю я Славе, который склонил голову, запустив пятерню в волосы. – Но больше никогда не смей ко мне прикасаться, ясно? Никогда!

Не дожидаясь его ответа, я покидаю кухню.

Глава 4

Декабрь, 2017 год…

– Ты пришёл! – кидаюсь я на шею Славы, крепко его обнимая.

– Без меня эта вечеринка была бы тухлой, – ухмыляется друг.

– Не льсти себе, – фыркаю я и, взяв его за руку, тащу к своим. – Здесь собрался почти весь мой курс, плюс, ещё много народу со старших курсов.

– Ну… Размеры дома позволяют, – хмыкает Слава. – Почти, как наши с тобой.

Я болезненно морщусь, но решаю, что в канун Нового года лучше не думать о плохом.