Навсегда

— И это все, что он вам сказал? — спросила Стефани, зажигая лампу на тумбочке и щурясь от неожиданно яркого света.

— Дайте-ка мне вспомнить. Мы поговорили о беготне, которой нам обоим пришлось заниматься, о том, что дождь лил как из ведра, что округ Колумбия гибнет от наркотиков. Он принес мне чашку кофе… А, да. Я вспомнила, — продолжала Винетт задумчиво, — он упомянул, что его расследование и то, что они потеряли моего ребенка, может быть, каким-то образом связаны.

Стефани почувствовала, что пульс ее учащается.

— Он не сказал случайно, как эти вещи могут быть связаны?

— Нет, не сказал. Видите ли, мне и в голову не пришло спросить, потому что я тогда была такая расстроенная, из-за того что они потеряли моего ребенка.

Остатки сна мгновенно улетучились. Прежде всего Стефани была журналисткой. Ее профессия обязывала ее быть постоянно начеку. Она не могла сказать, что именно насторожило ее. Скорее всего, это была интуиция, инстинкт журналиста — но у нее появилось отчетливое ощущение, что за всем этим стоит нечто большее, чем могло показаться с первого взгляда. Это было то самое ощущение, которому она научилась доверять больше, чем доводам разума, и очень часто именно этому чутью она была обязана своими самыми крупными удачами.

Однако на этот раз ее привлекала не возможность очередной журналистской сенсации. Это было нечто значительно более важное: потребность узнать, что же на самом деле случилось с дедушкой.

Почему его расследование привело его в ПД? Он же не занимается — не занимался, поправила она себя, теперь ей приходилось думать о нем в прошедшем времени, — расследовательской журналистикой. Нет. Ее дед был биографом. В частности, он работал над жизнеописанием Лили Шнайдер.

И здесь возникал вопрос вопросов. Что общего может быть между давно умершей певицей и организацией типа «Поможем детям»?

Винетт нервно наматывала телефонный шнур на указательный палец.

— Я звоню, — объясняла она Стефани, — чтобы поблагодарить мистера Мерлина за предложенную мне помощь, хотя она мне сейчас и не нужна, хвала Господу. Сейчас ПД разыскивает Джованду с помощью компьютера. Вы представляете! — Затем она добавила: — Может быть, я звоню в неудобное для мистера Мерлина время?

— Уверяю вас, что нет, — в голосе Стефани отчетливо послышалась сухая ирония.

Винетт не поняла этого.

— О, я так рада, — проговорила она с явным облегчением. — Извините, что я спрашиваю, вы не миссис Мерлин?

— Нет, я его внучка. Стефани.

С теплотой в голосе Винетт заметила:

— С вами очень приятно беседовать, мисс Мер… — она оборвала фразу на полуслове, наклонив голову.

— Мисс Джонс? — спросила Стефани. Винетт оглянулась на дверь. Затем сказала:

— Извините, не могли бы вы подождать минутку? По-моему, кто-то стучит. Я пойду проверю, кто это.

Может быть, это что-то насчет моей девочки.

— Конечно, — согласилась Стефани.

Винетт положила трубку на столик, поправила платье и поспешила к двери. Стук повторился, на этот раз громче.

«Кто это может быть, — думала она. — Может, мистер Кляйнфелдер? Или… Боже! — Сердце бешено запрыгало. — Может быть, это ко мне привели мою дорогую Джованду! Мой ребенок у кого-то на руках ждет меня за дверью!»

Она быстро отперла дверь и распахнула ее.

Радость сменилась разочарованием. Это не был мистер Кляйнфелдер, и это не была Джованда. Прислуга в форме сотрудников отеля. Рядом стоял столик с откидными крыльями. На белой скатерти были расставлены приборы для ужина на одну персону.

— Д-да? — растерявшись, спросила Винетт.

— Ваш ужин, мадам.

— Это какая-то ошибка. Я не заказывала.

— Это подарок отеля, мадам.

— О! — Винетт, смешавшись, отступила в сторону. — Простите. Пожалуйста. Входите.

— Спасибо, мадам, — ответил Дух.

16 Нью-Йорк

Дух осторожно вкатил столик в апартаменты и незаметно запер дверь, чтобы у Винетт не возникло никаких подозрений.

— Мадам, я поставлю столик прямо здесь, у дивана. Вы не возражаете?

Вздрогнув, Винетт обернулась и втянула голову в плечи.

— Очень хорошо, — ответила она.

Она стояла в стороне. Ей было неловко видеть, как кто-то другой суетится и хлопочет, подавая ей ужин — ей казалось, что это она должна бы накрывать на стол!

Раскладывая стол, Дух заметил, как Винетт бросила взгляд на телефонную трубку, лежавшую на столике у дивана. Очевидно, на том конце провода кто-то ждал продолжения разговора.

Свидетели — Дух бежал от них как от чумы. Но поделиться радостью убийства с кем-то, кто не видел всего происходящего, — это придавало особую пикантность всей истории.

— Я закончу через минуту, мадам, — заверил Дух. Ему вовсе не нужно было, чтобы Винетт продолжала разговор. — Надеюсь, вы любите blanquette de veau? — Приподняв бровь, Дух вопросительно смотрел на нее, положив руку на куполообразную металлическую крышку одного из блюд.

— О да, конечно! — ответила Винетт.

— Пожалуйста, мадам. Вы взгляните, и тогда я уйду.

Винетт подошла к столу, и тогда с быстротой молнии Дух вытащил из-под крышки «магнум» сорок четвертого калибра с глушителем и приставил его к виску Винетт.

Винетт удивленно вскрикнула, как при виде фокусника, достающего кролика из-под цилиндра.

— Спокойно, милочка. Спа-а-акойненько… Удивление на лице Винетт сменилось ужасом.

— Надеюсь, ты не будешь делать глупостей, дорогуша. Я вовсе не собираюсь нажимать эту штучку, если ты меня, конечно, не вынудишь это сделать. Зачем нам лишний беспорядок. Видишь ли, эта штука способна разнести вдрызг мотор грузовика. Или твою башку — она разлетится как арбуз.

Улыбка на лице Духа стала еще шире, обнажив ряд безупречно ровных зубов.

Стефани ожидала у телефона. До нее доносились приглушенные обрывки разговора, но звук был слишком тихий, поэтому она не могла понять, о чем шла речь. Потом ей показалось, что она услышала…

Что это было? Вскрик? Всхлипывание?

Стефани нахмурилась.

— Мисс Джонс? — спросила она на всякий случай.

Ответа не было.

Сжимая трубку рукой, она повторила громче: