Навстречу счастью

– Это слишком далеко, – сказала она, – а я должна следить за своими гостями. Мой Бог, если мои гости узнают, что я уезжаю на несколько дней, то разнесут весь пансион. Я тщательно выбираю постояльцев, но мне известно, что люди во многом похожи на кошек. Стоит оставить их одних без присмотра, и они тут же натворят всяких бед. Как я могу покинуть их? Нет, детка, в Ле-Клос ты должна ехать одна.

Путешествие в Ле-Клос было долгим и утомительным: сначала в почтовой карете до Лиона, затем в двуколке до поместья. Джемайна с большим интересом разглядывала окрестности, когда двуколка двигалась вверх и вниз по холмам и через долины. Повсюду были разбросаны небольшие фермы, в основном с фруктовыми садами и виноградниками. Вдоль узкой дороги также росли прекрасные деревья. Весеннее цветение только началось. Все фермерские дома были построены из желтого камня, видно, очень распространенного здесь.

Деревушка Тейзе располагалась на возвышенности. Двуколка протиснулась между довольно высокими домами и остановилась в конце улочки перед большими воротами в желтой стене.

Кучер повернулся к Джемайне и проговорил на отвратительном английском языке:

– Это Ле-Клос, мадемуазель.

За воротами находился белый замок Ле-Клос, окруженный большим садом. Позади, на востоке, виднелась панорама, о которой упоминала мадам Блан, – захватывающий вид холмов, долин и виноградников. Вдалеке на фоне голубого неба возвышались Швейцарские Альпы.

Сторож пропустил Джемайну за ворота, сообщив, что нынешние владельцы в отъезде. Джемайна показала ему письмо, в котором мадам Блан объясняла, кто такая Джемайна, и просила разрешения показать ей замок. Сторож колебался, но в конце концов позволил девушке войти в помещение, после того как она обещала на ломаном французском, что ничего не повредит.

Джемайна вскоре поняла, что замок не сильно изменился со времен мадам Роланд. Она увидела большую темную кухню с каменным полом и огромной плитой. На высоких стенах висели блестящие медные кухонные принадлежности, которым, по словам сторожа, больше сотни лет.

В бильярдной стоял старинный стол, а пол был выложен из старого кирпича. На стенах висели ружья и униформа, соответствующие периодам военной службы каждого последующего поколения Роландов. Некоторые из предметов относились к эпохе, намного предшествующей Французской революции.

Единственной светлой комнатой в замке была гостиная, обитая желтым плюшем. На стенах висели портреты членов семьи Роландов. Здесь также находились пианино и множество книг.

Джемайна вспомнила о том, что ей необходимо найти в деревне комнату, где можно было бы ненадолго остановиться. Однако сторож, водивший ее из комнаты в комнату, проникся доверием к девушке и разрешил провести время в замке, предоставив комнату – такую пустую и холодную, что напоминала келью монахини, но тем не менее подобное жилье вполне удовлетворило Джемайну.

Она провела в замке три дня. Здесь было много книг, в том числе и полное собрание сочинений Вольтера. Так как все книги оказались на французском, девушка мало что почерпнула из них, однако, к своему великому восторгу, нашла записки и письма, написанные мадам Роланд и спрятанные между страниц различных книг. Джемайна скопировала их, рассчитывая, что по возвращении в Париж мадам Блан сделает перевод.

Остальное время Джемайна посвятила беседам с обитателями деревни и близлежащих ферм. К своему удивлению, она узнала, что здешние жители не были ревностными приверженцами революции. «Марсельезу», гимн революции, в Тейзе никогда не пели, а Четырнадцатое июля, сравнимое с Четвертым июля в Америке, никогда не праздновалось в этих местах.

Джемайна также узнала, что мадам Роланд в течение нескольких лет, проведенных в Ле-Клосе, вела самый обычный образ жизни. Она хлопотала по хозяйству, помогала больным, старалась решать проблемы крестьян, заботилась о своей семье. Джемайна не могла найти доказательств, что мадам Роланд пыталась навязать кому-то свои революционные идеи.

Девушку поразил тот факт, что мадам Роланд сама находилась в дальнем родстве с королевской семьей, хотя и не имела титула.

Вернувшись в Париж, Джемайна обнаружила, что в город пришла настоящая весна. На деревьях почти полностью распустились листья, повсюду цвели цветы. Воздух был теплым и душистым, люди радовались, что зима позади.

Сидя за столиком уличного кафе недалеко от пансиона, Джемайна достала лист бумаги и карандаш. Она позавтракала хлебом с джемом и шоколадом. И теперь, с чашкой горячего шоколада в руке, сосредоточила внимание на чистом листе бумаги, лежавшем перед ней. Она еще никак не могла упорядочить свои записи, однако решила зафиксировать некоторые мысли и впечатления, пока они не забылись.

Удовлетворенно напевая себе под нос, девушка написала:

Каждый из нас гораздо сложнее, чем может показаться на первый, взгляд, особенно женщины.

По мнению вашего корреспондента, дорогие читатели, мадам Жанна Роланд являлась более сложной натурой, чем кто-либо другой. Она занималась домашним хозяйством, и от нее требовалось умение управлять огромным поместьем. В то же самое время эта женщина была пламенной революционеркой, способной передать свою страсть другим.

Однако существует некий парадокс в той роли, какую сыграла мадам Роланд во Французской революции. Она жаждала свергнуть короля и королеву и уничтожить всю королевскую семью, хотела, чтобы Франция стала республикой, первой страной, где конституция была бы введена революционным путем. Ее обезглавили собственные же последователи, не желавшие свержения короля и королевы. Как только мадам Роланд и ее сторонники возвестили о наведении порядка в стране и ликвидации хаоса, вызванного революцией, ее отправили на гильотину…

На лист бумаги упала тень, и чей-то голос произнес:

– Мадам Блан сказала, что я могу найти тебя здесь.

Джемайна подняла голову и заморгала от яркого солнца, затем радостно воскликнула:

– Уоррен! Не ожидала увидеть тебя здесь! Уоррен неуверенно улыбнулся:

– Я хотел сделать сюрприз, Джемайна.

Глава 15

Путаница на приисках усугубляется необычными наименованиями мест, – писал Оуэн. – Существует четыре города с библейским названием Осрир. Четыре палаточных лагеря названы Отмель Бедности, еще четыре – Отмель Миссури и три – Длинная Отмель. Есть здесь Лагерь Ангела, Милашка Фостер, Прииски Койота, Старые Сухие Прииски, Отмель Пьяницы, Отмель Мертвеца, Выбитый Глаз, Ущелье Похлебки, Отмель Убийцы, Отмель Гремучей Змеи, Виски-таун.

Список подобных названий забавен и бесконечен и часто вводит людей в заблуждение. Например, местечко Янки Джим названо так по имени золотоискателя родом из Австралии. В Вулкане нет никаких вулканов, а в Сухой Отмели насчитывается около двадцати салунов…

Сидя за шатким столом с карандашом и бумагой, Оуэн услышал громкие сердитые голоса и поднял голову. Он расположился в одном из многочисленных палаточных салунов в Коломе, около его локтя стоял нетронутый стакан виски. Был теплый апрельский день, и стенки палатки колыхались от легкого ветерка. К сожалению, рядом находилась сточная канава с вонючими отбросами. Санитарные условия в лагерях золотоискателей оставляли желать лучшего, и, как следствие, здесь были распространены различные болезни.

Обстановка салуна представляла собой несколько наспех сколоченных столов и стульев. Бар был не чем иным, как длинной доской, положенной на пустые пивные бочки. Подаваемое виски являлось гнусным пойлом, которое, по мнению Оуэна, самолично изготавливал толстый вспотевший бармен.

Было еще далеко до вечерней сутолоки, и в салуне находилось всего полдюжины человек в разной стадии опьянения. К сожалению, одним из пьяных был Джон Райли, и это его голос громко звучал в споре. Откровение Райли в день первой встречи молодых людей по поводу того, что он любит выпить, недостаточно точно отражало истинное положение вещей. Он напивался при каждом удобном случае, если только хватало денег, и при этом еще ввязывался в споры, ничуть не обращая внимания на габариты и силу оппонентов.