Навстречу ветрам

Наши пошли домой, — грустно проговорил Яков.

Скучаешь? — засмеялся Нечмирев. — А ты не скучай, миллион чертей!

Река словно двигалась навстречу самолету. Не глядя на карту, летчики узнали, что это она. Вот синяя петля захлестнула небольшой городок, вот смятую зарослями камыша ленту разгладили, и она, широкая, ровная, ушла на запад. А чуть правее — черные точки машин, танков, тягачей, серо-зеленые перелески солдатских шинелей. Все это извивается, как тело большой змеи. Вокруг моста дымятся берега, дымятся развороченные бомбами воронки.

Приготовились! — коротко сказал Василий. — Заходим на цель.

Он стиснул зубы и отдал штурвал от себя. Клюнув носом, машина вошла в пикирование. Скорость нарастала с каждой секундой. Казалось, со всего белого света слетелись сюда все ветры и мчатся навстречу машине, стремясь удержать ее и воя в бессильной ярости. Вокруг белели шары разрывов. Все плотней охватывали они самолет, кольцо сужалось.

Прицельную! — крикнул Нечмирев.

Яков рванул рычаг, черная точка отделилась от машины, и через мгновение, левее моста в десяти-двенадцати метрах, вырос смерч.

Поправку!

Райтман не отрывал взгляда от моста, приготавливаясь сбросить весь бомбовый груз.

Хорошо, командир.

Стрелок предупредил:

Атакуют два «мессера»!

Зенитный снаряд взорвался рядом с левым крылом, машину бросило в сторону, но осколки остались позади. Стрелок припал к турели, ждал, злыми глазами глядя на приближающихся истребителей. Вот один из них на выдержал — с дальней дистанции открыл огонь. Трасса прошла вдоль фюзеляжа, рядом с кабиной стрелка. Второй истребитель молчал, и это было страшно. Стрелок чувствовал, что немецкий летчик ловит в прицел его кабину. Руки невольно вздрагивали на турели, и казалось, от этого вздрагивает турель.

Ну, гад, стреляй! — прошептал стрелок. И опять ждал.

Сквозь плексиглас фонаря он уже видел немецкого летчика. Плотно сжатые губы, прищуренные глаза, прядь волос, прилипшая ко лбу. «Хочет протаранить!» — мелькнуло в голове. И почти в упор стрелок выпустил по истребителю трассу. Словно взрывной волной «мессершмитт» отшвырнуло вверх; клуб огня и дыма ринулся вниз. Второй истребитель отвернул в сторону, и стрелок-радист облегченно вздохнул. Он понял, что атакующие «мессеры» возвращались с задания и у них, наверно, пустые пулеметные ленты. Стрелок крикнул:

Атака отбита!

И в ту же секунду увидел еще двух истребителей, мчавшихся к бомбардировщику справа. Он быстро развернул турель и сказал:

Еще две…

Нечмирев ничего не ответил. В шлемофоне послышался взволнованный голос Якова:

Плевать!

Мост, танки, машины мчались навстречу. Зенитные трассы скрещивались над мостом, пробить их не было возможности. И Василий крикнул:

Бомбы!

Из густого облака огня и дыма взлетели вверх железные балки, обломки машин. Словно перерезанный надвое, мост рухнул, вздыбился огромный танк и, ломая стальные перегородки, медленно сполз в воду. Серо-зеленые шинели рванулись назад, машины помчались за невысокий холм, в укрытие…

Выведя самолет из пикирования, Нечмирев встряхнул головой, сбивая с лица капли пота, и глухим, каким-то чужим голосом сказал:

Будем уходить на бреющем. Штурман, курс! Стрелок, как воздух?

Стрелок не ответил. Он видел, как наперерез двум «мессерам» пикировала сверху тройка «яков», преграждая им путь к бомбардировщику. Слева, на высоте полутора-двух тысяч метров, шел бой между двумя парами немецких и наших истребителей. Трассы чертили воздух, тонкие белые полосы, словно струи горячего пара, петлями и зигзагами рисовали небо. Но не это привлекло внимание стрелка-радиста. Он увидел маленькие силуэты самолетов, приближающихся с запада. Силуэты росли, их было много, очень много. Вот четверка «мессеров» отвернула влево и полетела вперед, отсекая дорогу на восток. Вторая четверка охватывала бомбардировщик справа, а остальные восемь или десять шли прямо сюда.

Командир, — спокойно сказал стрелок, — нас перехватывают.

Сколько? — спросил Нечмирев.

Много, командир, — ответил стрелок. — Со всех сторон.

Курс — сто пять! — проговорил Яков.

Курса не будет! — ответил Нечмирев. — Уходим маневром.

Подходит первая пара крестов! — Стрелок припал к турели и послал очередь.

Маневр, командир!

Нечмирев успел резко свернуть влево, и истребитель с крестом на фюзеляже промчался мимо бомбардировщика. И опять стрелок близко увидел лицо немецкого летчика. Оно не было ни напряженным, ни злым: немец смеялся. Смеялся так, как смеется человек, увидев в расставленных им сетях пойманного зверька. Он долго охотился за ним, и вот наконец жертва схвачена. Беззащитная, еще не совсем понимающая, что она погибла, но уже безвредная…

Стрелок скрипнув зубами, коротко выругался:

Гад!

Поймав в прицел хвост второго «мессера», он с ожесточением нажал на гашетку. Немец не успел даже подобрать высоту: врезавшись в землю, самолет в тот же миг взорвался. Райтман крикнул:

Молодец, Димка!

А сверху уже пикировала вторая пара «мессеров».

Вдруг задымил правый мотор. Стрелок пополз к кабине штурмана, и Нечмирев увидел, как Яков сорвал с себя шлем и рывком открыл фонарь. Он что-то кричал, но Василий ничего не мог разобрать. Потом Яков привстал и рукой показал влево — в двух-трех километрах от самолета зеленела длинная ровная площадка и рядом — не то небольшой лес, не то роща. Нечмирев кивнул головой и повел машину туда. Из-под капота правого мотора вырвалось пламя, и сразу же остановился винт.

Кресты справа! — закричал стрелок.

Нечмирев ответил:

Вижу!

Он почувствовал, как от ливня пуль вздрогнула машина, хотел круто развернуть ее в сторону, но педали не поддавались. Тогда он резко выключил второй мотор и крикнул:

Сажусь!

…Машина горела. Пригибаясь к земле, падая, вскакивая и бросаясь в стороны, Нечмирев, Райтман и стрелок-радист Дима Уваров бежали к лесу. «Мессеры» носились над самой травой, вспахивая землю трассами пуль и снарядов. Их было восемь. Восемь смертей против троих измученных, усталых, выбившихся из сил людей.

Дима Уваров приподнялся. Хотел сделать рывок — и медленно, будто для отдыха, сел на траву. Все ниже и ниже опускалась на грудь голова, и только что блестевшие от возбуждения боя карие глаза быстро тускнели уже не видя ни зеленых деревьев, ни синего неба. Яков оглянулся и бросился к другу.

Дима! — закричал он. — Вставай, Дима!

Это была небольшая роща, южной стороной упершаяся в широкую трактовую дорогу, северней примыкавшая к какой-то деревушке, а восточной и западной граничившая с открытыми, заросшими травой полями. Райтман достал из планшета карту-километровку и разложил ее на коленях.

Вот, — показал он на мерную точку рядом с зеленым квадратиком, — Мелентьевка.

Нечмирев присвистнул:

Сто миллионов дьяволов! Километров пятьдесят от линии фронта! У нас девяносто пять шансов из ста последний раз сыграть в ящик…

Яков промолчал. Он внимательно просмотрел карту и, достав из кармана спички, поджег ее.

Твоя где? — спросил он.

Там! — Вася кивнул головой на поднимающийся к небу черный столб дыма. — Смотри вон на то дерево. Видишь?