Навья невеста

Когда наклонился сорвать алеющую, будто капля крови в изумрудной траве, земляничку, и сам не заметил, как из кармана зеркальце выскользнуло. Ухнуло в траву, и поминай как звали. Хватился только ближе к вечеру, когда уже солнышко к горизонту покатилось и толку от Демьянова подарочка уже не было никакого.

Не видел Павел и того, как оброненное зеркало подхватила девичья рука с тонкими пальчиками да выцветшей, некогда красной, лентой на узком запястье.

Хвать – и была такова.

***

Сумерки в этих местах опускались незаметно и скоро. Вот только солнце в розовых облаках куталось и на тебе – уже в холодную воду с недовольным шипением плюхнулось. Павел и сам не заметил, как оказался у берега реки. В сгущающейся темени она больше не казалась ему безопасной, того и гляди не туда ступишь, ухнешь в черный омут. Размеренный гул от перекатывания дубовых стволов, коего не слыхать днем, давил теперь на слух, напоминая стон умирающего больного. И такая вдруг тоска на Павла напала, что он, не отдавая себе отчета, скинул рубаху, затем и портки, оставшись в одном исподнем, помешкал немного и с молодецким криком ухнул в воду, которой еще мгновенье назад страшился.

Распаренное дневным зноем тело отозвалось благодарной волной мурашек, водица студеная ласково облапила его всего, даже в тех местах, о которых и думать срамно. Да только здесь он один, и никто за пошлые мысли не осудит.

Разве что… Перед внутренним взором встало угрюмое Демьяново лицо со сдвинутыми к переносице бровями, поджатыми губами.

– Вот ведь выдумал – мавку! – громко вслух сказал Павел, одновременно заныривая в глубину.

Вспомнилось, как в далеком уже детстве он с братьями под присмотром дядьев купался в заводи недалеко от родительского поместья. До посинения в воде сидели, пока зубы не начинали колотить так, что того и гляди раскрошатся. Забаву эту он подсмотрел у дворовых пацанят, загорелых, казалось, до самых костей. Вот они любили нырять, все говорили, что жемчуг ищут на дне. Только откуда в их заводи жемчуг? Да и как его рассмотреть в мутной-то воде? Павел тогда пробовал открыть глаза, чуть не ослеп, три дня доктор у его постели просидел, растворами да мазями выхаживал.

А теперь давний испуг позабылся, широкими гребками Павел будто раздвигал перед собой ледяную толщу. Глаза, правда, открыл не сразу, да и, открыв, расстроился – не видать ничего. Сплошная чернота. Он даже испугался на миг – вдруг ослеп? Не тогда, так теперь! Вынырнул, едва не убившись макушкой о ствол дубовый. Когда в воду лез, и не думал о том, что может такое приключиться. О мавке подумал, а вот о бревнах забыл! Не зря Демьян в его уме засомневался.

Конец ознакомительного фрагмента.