Найди меня

Мама сделала испуганное лицо и, прикусив губу, вновь заплакала. Она наклонилась и поцеловала меня в лоб, затем прижалась к нему.

— Тебе, наверное, показалось, солнышко. Ты тогда сильно ударилась головой, и осколок стекла воткнулся в твой живот. Ты просто была напугана и в шоке. Может быть, твоя интуиция или твое сознание с тобой говорили, — прошептала мама, будто сама не веря своим словам. — Тебе сделали операцию на животе в этот же день, когда тебя привезли. — Она немного отдалилась. — Ты умирала… я не знала, выживешь ли ты, но моя надежда на это угасла, когда ты перестала дышать, и твое сердце не стало биться. Врачи сказали, что ты уже не вернешься к нам, но я не хотела в это верить. Я ворвалась в операционную и начала рыдать. Я просто… не могла поверить, что тебя больше нет. Но вдруг произошло совершенно то, чего никто не ожидал: ты очнулась. — Она издала всхлип и стала вытирать горячие слезы, которые уже размазали всю ее тушь.

Тут я вспомнила, что когда я была в той комнате, я, оказывается, слышала голоса врачей и моей мамы. Я умирала, и моя душа или мое сознание находилось где-то: в каком-то пространстве. Я прекрасно помню и тьму, которая с каждым разом сгущалась, заполняя все мраком, и свет. Свет, который спас меня. Тот голос. Мужской, бархатный и приятный, я его слышала, когда находилась в машине. Да, да, я его слышала! Это был он. Незнакомец из света спас меня не только из машины, но и вытащил меня из лап смерти. Кто он? Почему он мне помог? Он существует или нет? Хотя, я еще не подтверждаю, что меня и вправду спас какой-то парень: у меня еще есть доводы, что это было мое сознание и картинки, созданные им. Но все же, мне кажется, что тот незнакомец и правда есть. Я его знаю или знала? Почему он говорил со мной мысленно? Быть может, все те варианты, что я обдумываю, вовсе и не подходят, чтобы объяснить мое «чудесное» спасение, но как тогда объяснить все это? Я же не сошла с ума. Или да?

— Я видела свет, — прошептала я, вспоминая, как из него выделялась высокая и сильная фигура человека, которая протягивала мне руку.

Мама протерла платком мокрые щеки и взяла меня за руку.

— Я очень, очень тебя люблю! Ты мое чудо. Не бросай меня больше одну! Без тебя я не смогу, солнце.

Я обняла ее и опять почувствовала боль в животе. Рана.

— Я никогда больше тебя не брошу!

Она отпрянула от меня и протянула стакан воды, который взяла со столика. Я, сделав пару глотков из него, отдала обратно ей в руки.

— Журналисты. Их просто было уйма в больнице. Они узнали про то, что случилось с тобой, что ты очнулась, после того, как …практически умерла. — Ее глаза сверкнули от злости. — Я прогнала их и велела, чтобы они не приближались к тебе ни на шаг и чтобы ничего не писали в своей прессе. Я их предупредила, если что-нибудь услышу про тебя в новостях или увижу в газетах, то я убью их! Не знаю, подействует ли угроза с моей стороны на этих журналистов, но думаю, что — да. Просто, я не хотела, чтобы все тебя расспрашивали о том, как тебе удалось выжить, чтобы упоминали об автокатастрофе, которая сделала тебе больно. Детка, тебе, НАМ жить с этим всю жизнь и я не хочу, чтобы из-за этого ужасного происшествия она и дальше портилась. Я не хочу, чтобы ты винила себя в смерти Криса и чтобы вспоминала об автокатастрофе. — Она облизнула губы и посмотрела в мои голубые глаза. — Я хочу сделать твою жизнь такой, какой она была раньше — нормальной.

— Мам, спасибо тебе за это, но про автокатастрофу я никогда не забуду. Чувство вины, значительное или нет, будет присутствовать во мне всегда. Я не буду такой, какой была. Даже если захочу быть прошлой, то просто не смогу!

— Милая, я постараюсь сделать все…

— … не надо! — перебила я маму.

Она грустно посмотрела на меня и крепче сжала руку.

— Это не твоя вина. Крис, наверное, не справился с управлением. Он был за рулем, а не ты.

— Но как ты объяснишь это его родителям? — сдерживая слезы, спросила я. — Они будут винить меня, ведь я осталась жива. Ведь я была с их сыном в минуты его смерти. Я видела его смерть! Его родители все равно будут говорить, что я не спасла Криса, что не смогла это сделать! Они будут меня ненавидеть и думать, что я не смогла спасти их сына. Мама, не заставляй меня об этом забыть…

— Детка, — произнесла она, шмыгнув носом, — я просто хочу, чтобы ты не винила себя. Я тебя очень люблю и мне больно видеть, когда ты плачешь и страдаешь. Я хочу видеть на твоем лице улыбку, а не грусть.

— Я не знаю, мам. Мне очень сложно и невыносимо, — прошептала я, наблюдая за капельницей. — Сколько я тут уже?

Мама тяжело выдохнула. Она будто не хотела отвечать на мой вопрос.

— Где-то две недели.

— Что? — резко приподнявшись, я почувствовала невыносимую боль в ране и застонала. Мама уложила меня обратно. — Уже началась учеба. Как я буду догонять программу?

— Тебя выпишут, если тебе станет лучше и еще неизвестно, когда ты поедешь в школу. Я попрошу забрать тебя домой, когда твоя рана еще немного затянется, так что не переживай, на долго тебя я здесь не оставлю.

Глава 5

Прошла неделя или больше. Меня, наконец, выписали, и мама с папой смогли меня отвезти домой только поздним вечером, потому что возле входа в больницу нас поджидала толпа журналистов, чтобы расспросить меня обо всем: не только об автокатастрофе. Боже. Зачем им все это? Зачем? Мама говорила им, чтобы они не лезли, но это бесполезно. Я уверенна, что в одной из газет скоро появится моя фотография и статья о том, что девушку, которая очнулась после смерти — выписали из больницы.

Папа загнал машину в белый гараж и ушел проверять почту. Мама стояла рядом со мной в саду и что-то искала в своей маленькой сумочке, в которой, казалось, терялось все, что она туда кладет.

Вечер был тихим. Деревья стояли неподвижно, словно статуи; ветер, к счастью, не проносился мимо нас, но все равно чувствовался легкий холодок, который заставлял содрогнуться. В воздухе витал запах дождя, свежих листьев и рыхлой земли. В темном небе светилась полная луна, освещающая весь наш сад, а звезды, таившиеся подле нее, мигали через определенные промежутки. Мне, обычно, нравилась такая погода: таинственная, тихая и порой суровая, но сейчас перестала, потому что с ее появлением я вспоминала о смерти Криса, об автокатастрофе и обо всем, что случилось в «Эс». Я до сих пор не могла понять, причастен ли к происшествию тот мужчина, который говорил нам с Крисом, что мы умрем; был ли этот незнакомец тем человеком на дороге, из-за которого и случилась эта ужасная автокатастрофа? Я не знаю. Я еще сама не дала себе ответы, на все эти вопросы. Да я даже никому и не говорила, что случилось в баре; никому не рассказывала, что видела человека на дороге и слышала голос какого-то парня, который твердил мне, чтобы я выбиралась из машины. Хоть я маме и призналась, что заметила кого-то на проезжей части, но она не поверила и сказала, что мне это показалось или тот человек был всего лишь тенью от дерева. А я знаю, что видела человека. Я знаю, что мы с Крисом его видели. Я не мыслю, что со мною происходит, но у меня такое чувство, что все подробности автокатастрофы и то, что было до нее, лучше никому не рассказывать. Я хочу с эти сама разобраться. Даже если меня будут расспрашивать детективы или родители Криса, то придется им немного солгать.

— Наконец-то! — Мама выудила из сумочки ключи и, отперев дверь, зашла, зовя меня за собой.

Наш дом не отличался особой красотой или дизайном. Снаружи он выглядел немного потертым, из-за того, что белая краска уже давно облупилась, а лестница, ведущая к входу, была сильно поцарапана и каждый раз шаталась и скрипела, когда на нее кто-нибудь вставал. Это еще ничего, рассматривая тот факт, что дверь нашего гаража держалась слабо, да и часто заедала, и папа боялся, что она в один прекрасный день упадет прямо на его машину. Конечно, мама часто ругалась с папой, что он ничего не чинит и не покупает новые материалы для перестройки дома, но она также понимала, что денег на все это у нас не хватало. Почти вся зарплата моих родителей уходила на то, чтобы платить за мою учебу в пансионе. Я много раз говорила им, что готова пойти в обычную школу, лишь бы нам хватало финансов, но они настаивали на своем и твердили, что эта школа-пансион даст мне огромные возможности и проложит путь в «прекрасное» будущее. Ну разве может будущее быть прекрасным, если знаешь, что у твоих родителей не все так «сладко» и они отдают свои последние деньги для того, чтобы ты продолжал учебу?

Я вошла в дом и поднялась по лестнице в свою комнату, а мама принялась разогревать на кухне макароны. Отперев дверь, я вошла в спальню и включила свет. Так как большинство моих вещей оставались в пансионе, потому что их никто не забирал, я принялась рассматривать свои шмотки, вытаскивая пару приглянувшихся из огромного шкафа. Конечно, моя спальня выглядела ни как все девчачье, а имела некую примитивность и простоту. В ней имелся просторный кожаный диван, который стоял напротив деревянной кровати, возле которой маячилась тумбочка с книгами и блокнотами. Шкаф находился в углу неподалеку от косметического столика; рядом с ним также был письменный стол с мягким красным сидением. Моя комната была обделана светло-коричневыми обоями с цветочным рисунком. На стенах висели плакаты с разными музыкальными группами и знаменитыми актерами. Я раньше рисовала и клеила свои рисунки на стены, но сейчас, когда страсть к художественному искусству пропала, я сняла все свои работы и сложила в шкаф, дабы для того, чтобы не грустить о том, что я когда-то увлекалась рисованием, а сейчас забросила.

Выбрав легкую сорочку и халат, которые были в шкафу, я быстро приняла душ и переоделась. Шагая по комнате и распутывая волосы, я заметила маму, которая вошла с подносом и стала на меня смотреть с какой-то радостью и одновременно жалостью.

— Детка, я принесла тебе ужин, — сказала она, кладя поднос с макаронами и соком на письменный стол.

— Да, спасибо. Проходи, если хочешь.

Она улыбнулась и, прошествовав, села на кровать, подобрав под себя ноги, затем указала на свободное место, рядом собой, для того, чтобы я села. Плюхнувшись на постель, я почувствовала, что мама начала распутывать мои локоны пальцами, а затем забрала у меня расческу и нежно провела ею по волосам, боясь причинить мне боль.