Найти мужа Дарье Климовой (сборник)

– Иногда туда хочется, – произнесла Надя.

– Куда?

– На небо.

– Успеешь.

– Я не в том смысле… Тучи, небо, сначала солнце, потом дождь… Все как в нашей жизни.

– Кончай про небесное, давай про земное, – остановила ее подружка. – Правда, что ли, дворничихой пойдешь?

– Завтра с утра. Мама в домоуправлении договорилась, у них уволилась узбечка, согласны взять меня.

– Не комплексуешь?

– Ни грамма. Утром, пока люди спят, убрала. Вечером, когда все после работы по квартирам, тоже с совочком-лопаткой повозилась. А так куча свободного времени. Можно поспать, почитать, подумать.

– Или поработать, – намекнула Ксюша.

– С Мамкой?.. Не-е, даже не подумаю. Только разве если война.

– Ради победы над врагом?

– Или помощи военнопленным.

– Нашим?

– А то еще каким?!. Вперед и на Берлин!

– В первых рядах!

– А то!

Обе рассмеялись.

– А Мамка серьезно тобой интересовалась. Какой-то клиент приезжал, страдал на весь лес.

– Наверное, друг толстого?

– Наверное.

– Нет, Ксюша, с этим завязали, – твердо заявила Надежда. – Вот из магазина жалко было уходить.

– Может, я поговорю с Мариной Евгеньевной? Она отходчивая.

– Зато я упертая. Особенно не переношу унижения. А она меня унизила. Причем по полной.

– Спасибо, что меня выручила.

– Сказала, как было. Я правда в том лесочке, в ментуре никого не замечала. И тебя в том числе… Как во сне! Теперь очнулась, отряхнулась, очухалась. – Круглова поднялась, протянула подружке руку. – Начинаем новую жизнь.

Та тоже встала.

– Обращайся, если что.

– По большим праздникам.

Надя козырнула, развернулась и чуть ли не чеканным шагом зашагала по улице.

На работу они вышли вместе. Солнце только просыпалось, заливая дворы красным пожарным светом, народу почти не было видно, зато птицы галдели радостно и во все глотки.

Круглова была одета в полагающуюся униформу с соответствующими буквами на спине, в руках нервно теребила платочек, которым надлежало повязать волосы, чтоб не лезли в глаза.

Мать открыла каптерку рядом с подъездом на первом этаже, выдала дочке ведро, метлу, большой совок, широкую лопату, тележку на одном колесе, резиновые перчатки.

– Поверь, Надя, никогда в голове даже не было, что пойдешь по моей дорожке.

– В моей тоже не было.

– Мечтала, что станешь доктором или там… артисткой, не дай бог. – Мать рассмеялась.

– Мам, хватит! – психанула Надя. – С утра одно и то же! Надоело!

– Молчу, все, молчу. – Клавдия Петровна достала еще кое-что из каптерки, напомнила: – Твои дворы, доченька, через улицу.

– В курсе.

– Сначала оглядись, прикинь, где что не так навалено… народ за ночь гадит так, хоть перепрыгивай… и обязательно берись за крупногабаритное. Коробки, доски, засохшие цветы в горшках, старую какую-нибудь мебель…

– Какую мебель?

– Которую выбрасывают. Народ богатый стал, чуть что не по душе, просижено, продавлено, ночью на мусорку. Вот с этого и нужно начинать. А мелочь всякую оставь на потом. Подмести там, промыть шлангом, листочки убрать, на всякий случай заглянуть в закоулочки – это перед тем, как идти домой.

– Шланги забыла, к чему присоединять?

– Я ж тебе вчера показывала!.. Краники выходят вдоль каждой стены. Шланг к ним приторочь посильнее, подожди, когда пойдет напор, и тогда давай струю. Только никого не облей. Народ этого не любит и не понимают. Зло затаят, выживут с работы.

– Поняла, покедова. – Круглова загрузила весь инвентарь в тележку и покатила ее по улице.

– Кофий захочешь, в термосе!.. И бутерброды!

– Помню, дошло, усекла!

Мать, растроганно глядя ей вслед, незаметно перекрестила, прочитала короткую молитву.

Первый двор, в котором предстояло убираться Кругловой, был просторный, довольно зеленый, с несколькими детскими площадками, со столами для пенсионеров. За крайней пятиэтажкой находился второй двор, чуть поменьше, а третий выходил на улицу и был сплошь заставлен машинами.

Надя повязала платок, оставила тележку недалеко от детской площадки, увидела сваленные кучей картонные коробки, разбросанные здесь же бутылки из-под пива ночным гульбищем, но заниматься этой мелочью не стала, последовала совету матери.

Картонные коробки, то ли из-под спиртного, то ли из-под техники, были неудобными, негнущимися, корявыми. Круглова принялась было ломать их, но они вырывались, распрямлялись, опять становились громоздкими, царапающими.

Она стала аккуратно и со злостью складывать их пластинками, прижимая коленкой и перехватывая тонким режущим жгутом.

Получилась целая гора. Круглова подкатила тележку, загрузила картон, перехватила сверху тем же жгутом для верности и, натужась, потолкала все это богатство на спецплощадку для крупногабартиного мусора.

Пока сгружала привезенное, заметила кем-то выброшенный телевизор с большим разбитым экраном, выругалась, развернула тележку, двинулась в его сторону, по пути подбирая бутылки, банки, двухлитровые пузыри для кока-колы, сваливая все в объемный мешок.

Принялась затаскивать телевизор на тележку, но он был тяжелый и неудобный, приходилось крутиться с разных сторон, чтоб не разбить его, не порезаться, не оступиться и не растянуться коровой.

Неожиданно услышала за спиной:

– Позвольте вам помочь?

Оглянулась, увидела мужчину под пятьдесят, среднего роста, улыбающегося, с длинными до плеч волосами. В нем было что-то неожиданное, загадочное.

– Давайте вдвоем. – Он зашел с другой стороны, легко и просто подцепил телевизор, вместе выравняли на тележке. – Все в порядке.

– Спасибо, – кивнула Надя, поправляя выбившиеся из платка волосы и с любопытством глядя на мужчину. – Замучилась… Первый день сегодня. Не все получается.

– А по-моему, получается, – продолжал улыбаться мужчина. – Я за вами наблюдаю уже минут двадцать.

– Зачем?

– Интересно.

– Ничего интересного, – отмахнулась Круглова. – Меньше часа работаю, а уже жить не хочется.

– Вы очень пластично двигаетесь.

– Чего-о?

– Движения ваши мягкие, женственные. Своеобразный танец. Видимо, потому, что никогда не занимались этой работой.

– Знаете чего?

– Даже не догадываюсь.

– Идите своей дорогой, дядя… Танец он увидел. Потанцуйте с мое, копыта сразу откинете.