Найти себя. Атомный барон

– Боится, что попорчу их, – гордо произнес Кропалик, – Вот и сплавила меня в подручные к Старому.

– А сам-то ты, где живешь? – удивился таким родственным отношениям Сомов, – Не у тетки разве?

– Нет. Я ж говорю, тетка за дочек трясется. А живу, где придется. В городе таких беспризорников как я хватает, да и мест полно, где можно перекантоваться. Бывает, что и в вертепе остаюсь, когда он пустует. Я у Старого вроде как при деле, но пока только на подхвате. Вот когда выросту обещает принять в братство. Стану полноправным членом банды и смогу получать равную долю при дележе добычи. Вот будет жизнь!

– Да уж, – не нашелся, что ответить на это Виктор.

Так беседуя, вскоре они оказались у ворот дома Нурши. Дом был огорожен высоким забором-частоколом из устрашающе заостренных сверху бревен. Кропалик нетерпеливо заколотил в ворота железным кольцом, приделанным вместо ручки и во дворе злобным лаем зашлась собака. Долго никто не открывал, а затем лай смолк, послышались шаги, и раздался недовольный женский голос:

– Кого там принесло посреди ночи?

– Тетя Нурша, это я, – отозвался Кропалик, – Постояльца привел.

Небольшая дверь в воротах отворилась и показалась сердитая заспанная хозяйка с растрепанными волосами. Она подняла руку с керосиновой лампой, чтобы лучше рассмотреть пришельцев. За ее спиной стоял такой же сонный невысокий мужичок с топором в руке. Телохранитель типа, усмехнулся про себя Сомов и сразу перешел к делу.

– Ночь добрая. Меня зовут Эцио. Ищу временное жилье. Орк рекомендовал обратиться к вам.

Нурша придирчиво его осмотрела, отметила дорогую одежду в порезах и пятнах крови, которую так и не смог до конца смыть дождь и скорее осталась недовольна тем, что увидела, чем наоборот. Секунду-другую она сомневалась, а затем проворчала:

– Ладно уж, проходите в дом, там переговорим.

Женщина пропустила гостей во двор, но прежде чем запереть ворота, выглянула на улицу и осмотрелась по сторонам – не наблюдает ли кто?

В доме хозяйка сразу провела Сомова по крутой скрипучей лестнице на мансарду и зажгла несколько свечей, чтобы лучше осветить помещение. Невысокий скошенный потолок из неотесанных досок поддерживаемый вертикальными балками, на торцевой стене маленькое мутное оконце и деревянные полы со щелями толщиной в палец. Одна часть мансарды у окна была аккуратно прибрана, и там стояли стол с табуретом и кровать. Другая часть была завалена старой мебелью, скамейками, ящиками и корзинами, набитыми каким-то тряпьем. Несмотря на то, что половина помещения была заставлена хламом, места в нем было более чем достаточно. С грустью Сомов вспомнил тесный цирковой фургончик. А затем и Мону. Сердце тихонько кольнуло.

– За постой серебряный в день, белье и питание за отдельную плату, удобства на заднем дворе, – затараторила хозяйка.

Виктор достал кошель и выудил одну золотую монету.

– Меня устраивает, – он протянул деньги женщине, – Скажешь, когда закончатся. Я добавлю.

Хозяйка жадно схватила монету и моментально подобрела.

– Если что надобно обращайтесь к работнику моему или к старшей дочке, когда меня нет. Еды принести, одежу постирать, заштопать али еще что. А пока отдыхайте, господин Эцио.

Она поклонилась и стала спускаться по лестнице, подталкивая перед собой Кропалика.

– Э-э, уважаемая, – остановил ее Сомов непререкаемым тоном, – пацан останется со мной.

Лицо Нурши стало растерянным.

– Поживет пока здесь. Под мою ответственность, – добавил Виктор и, не ожидая возражений, отвернулся спиной и снял плащ, открыв взору ножны с мечом, – Кропалик, чего ждешь? Помоги снять амуницию.

Радостный мальчишка ловко вывернулся из-под руки Нурши и засуетился вокруг Сомова, расстегивая пряжки ремней. Хозяйка чуть помедлила, но не осмелилась возражать и спустилась вниз, бормоча что-то себе под нос.

– Музыкант, а мне правда можно будет остаться с тобой?

– Правда, – ответил Виктор, снимая обувь, одежду и сразу же с блаженством падая на кровать.

– А, правда говорили, что ты Лютого положил и еще его двоих людей?

– Правда.

– А ты меня научишь драться на мечах?

– Лучше я тебя на гитаре научу играть.

– Честно?

– Честно, – ответил Виктор.

И почти проваливаясь в сон, пробормотал:

– Только ты это… Если к дочкам тетки полезешь, я тебе яйца оторву, – он протяжно зевнул и уже совсем неразборчиво закончил: – и жонглировать… заставлю…

– Да нужны они мне больно, – возмутился Кропалик, – Других, что ли нет и краше и сговорчивее.

Парень еще долго что-то объяснял, но Сомов его уже не слушал. Он крепко спал.

Виктор провалялся в постели почти до обеда и когда поднялся, обнаружил, что в комнате кроме него никого нет. В помещении появилась импровизированная кровать из составленных лавок и накрытая серым одеялом. К своему стыду Виктор осознал, что предложив вчера Кропалику кров, он позабыл обо всем остальном и позорно уснул. Хорошо, что мальчишка не растерялся и смог позаботиться о себе самостоятельно.

Сомов спустился вниз на звучащие голоса и обнаружил Нуршу и племянника беседующих на кухне.

Хозяйка при его появлении кинулась накрывать на стол и проявила чрезмерное уважение, которого вчера не было и в помине. Не иначе, как племянник ей наплел лишнего. Обращаясь к Сомову, она называла его то господин Эцио Аудиторе да Фиренце, то господин Музыкант. Стало ясно, что Кропалик выложил ей все, что знал про нового постояльца. Выждав минуту, кода он остался с мальчишкой наедине Виктор сделал страшное лицо и предупредил:

– Будешь много болтать – язык отрежу. Понял?

Пацан так испуганно закивал головой, не раскрывая рта, что Виктору даже стало неловко. Как-то он слишком быстро вжился в роль крутого плохого парня. «Оторву», «отрежу» эти слова вырывались у него сами собой. Вчера он убил двух человек, впервые в своей жизни, а никаких переживаний по этому поводу не испытывал. Что с ним происходит? Когда он успел очерстветь настолько, что даже убийство не вызвало в нем никаких мук совести и ничуть не помешало ему прекрасно выспаться. Неужели суровый мир Осаны так сильно деформировал его личность, что зло и жестокость воспринимается им уже как норма? Почему я веду себя, как грубый безжалостный бандит, задумался Сомов, может потому, что я и есть теперь самый настоящий бандит? Из раздумий его вывел голос Нурши:

– Господин Эцио, а кто же сейчас на центральном рынке заправлять будет, раз Лютого не стало? – она посмотрела на него хитрыми глазками и, не дождавшись ответа продолжила: – Место там уж больно хорошее, доходное. Я так мыслю, что этот рынок теперь Старый к своим рукам приберет с таким-то сильным воином.

Виктор грозно покосился на Кропалика. Тот опустил глаза и вжал голову в плечи.

– Вы бы замолвили за меня словечко перед Старым, чтобы людишек моих на рынке не трогали. Я в долгу не останусь.