Найти свой остров

– Как Ника, что доктора говорят?

– Докторша сейчас у нее, а хирург уехал. – Матвеев рад, что неловкость преодолена. – Скула сильно рассечена – ударил он ее кастетом, удар сам по себе сильный был, а еще кастет…

Матвеев сжал кулаки и, переглянувшись с Булатовым, понял – с этим парнем они поладят. И смогут защитить женщину, которая за очень короткое время стала дорога им обоим, хотя каждому по-своему.

– Скула – ерунда. – Панфилов мнет в руках сигарету. – Марк, где у вас курят?

– А лоджию откройте, пепельницу видите? Обуйтесь только, и куртку накиньте, там не отапливается.

– Ага, спасибо. – Панфилов потянулся за курткой. – Скула, говорю я вам, други мои, – это мелочь, есть отличный пластический хирург, мой давний клиент и приятель, шрама не будет, и следа не останется. С головой тоже решится дело, я узнавал насчет этого Круглова – светило, талантище, он таких безнадежных вытаскивал, что ему это сотрясение мозга – раз плюнуть. Наймем сиделок, если понадобится, врач будет приходить – через месяц-полтора будет как новая. Тут другое надо решить: ее ли это собственные неприятности, в чем полбеды, или это связано с тем, что произошло вчера на мосту. И если связано – тогда дело плохо, потому что я даже представить не могу, кому понадобилось убивать Макса.

– Сейчас надо с клубом что-то решать, мама сильно беспокоится. – Марек задумчиво потер кончик носа. – Вот, Алексей Петрович обещает помочь…

– Да я хоть и не понимаю ничего в этом деле, но свадебным генералом на первых порах побуду. – Булатов вздохнул. – Мне от Красного Маяка ездить недалеко, в общем-то, ночевать могу здесь, если позволят, нет – сниму квартиру. Я так понимаю, по закону это заведение отнять никак нельзя, но есть обстоятельства, позволяющие думать, что кто-то постарается завладеть бизнесом?

– Есть. – Марк яростно тряхнул головой. – Женька, сестра матери. Тварь и гадина. Она маму всю жизнь презирала и ненавидела, а как дела у нас пошли на лад, принялась ныть, чтоб ее взяли в бизнес. Дед тоже… идиот старый. В общем, давили, как могли, и шлялась Женька сюда через день: придет и зудит – то у тебя не так, это не так, и вообще ты одеваешься как бомжиха и ведешь себя как маргиналка. А мать молчит – привыкла, что эта дрянь шпыняет ее всю жизнь, и дед с бабкой не отстают, так я Женьку на днях взашей вытолкал и сказал, чтоб ноги ее в нашем доме не было. А у мамы в телефоне занес ее в черный список. Но Женька сделает сейчас все, чтоб подмять под себя ее бизнес.

– Нужна доверенность. – Панфилов, покурив, обрел способность думать. – Паша, найди нотариуса, и пусть Ника подпишет на Алексея доверенность на управление бизнесом.

– Ника в таком состоянии, что ни один нотариус никакую доверенность с ее подписью не заверит. – Олешко пожал плечами. – Через пару дней – да, но не сейчас.

– А надо сейчас!

– По-быстрому если, то не нужна никакая доверенность, достаточно приказа. – Булатов уже все продумал. – Сейчас составим протокол и приказ, Ника его подпишет, за Валерию подпишет ее дочь – думаю, все дети умеют подделывать подпись родителей. Для серьезной проверки такая липа не годится, но до такой проверки дело и не дойдет, я думаю. Для этой дамочки будет достаточно, а настоящую доверенность, если будет необходимость, сделаем позже, когда Ника придет в себя.

– Ребят с тобой пошлем. – Олешко тоже прокручивает в голове варианты. – Кто напал на Валерию, неизвестно, а вот нападение на Нику, похоже, шито белыми нитками, и шитье это принадлежит сестрице нашей барышни, не иначе. Уж больно момент подходящий. Марек, давай к компу, сейчас наваяем документы – и айда в клуб ковать железо, пока горячо. Ир, там картошка еще есть? И селедочки бы…

Матвеев вдруг понял, что уже очень давно не чувствовал такого… единства, что ли? Когда, бросив все дела, спешишь на выручку другу и делаешь все от тебя зависящее, чтобы ему помочь. Нет, можно, конечно, поблагодарив хозяйку за помощь и хлеб-соль, отбыть в свою жизнь – но такое решение ни ему, ни Панфилову, ни Паше Олешко даже в голову не пришло.

– А в лавке кто? – Матвеев вспомнил их с Панфиловым давнюю шутку, когда еще фирма «Радиус» не занимала пять этажей офисного здания в центре Питера.

– Юрку Савостина за старшего оставил. – Панфилов ухмыльнулся. – Решил Ростику на яйца наступить.

Они хохотнули над этой только им двоим понятной шуткой. Ростислав Бережков, шустрый малый, был у них кем-то вроде мальчика для битья и ходячего анекдота, хотя сам он об этом не знал. Держали они его только потому, что папаша его, Бережков-старший, был большущей кучей дерьма в городской Думе, заведовал землеотводами и мог при случае нагадить очень серьезно. Но ходили слухи, что под старшим Бережковым очень сильно шатается кресло, и Панфилов, приложивший к этому руку, с придыханием ждал своего часа, когда он сможет дать пинка под зад наглому амбициозному щенку, умеющему только одно – путаться у всех под ногами.

– А он думал, ты его министром-администратором оставишь?

– Прикинь, он был уверен, что лучшей кандидатуры на фирме нет, ведь он, цитирую дословно, в курсе работы всех без исключения отделов и подразделений.

Панфилов заржал, вспоминая вытянувшееся лицо Ростика, когда было объявлено, что в отсутствие обоих королей править будет Юрий Львович Савостин – личность, по мнению Ростика, абсолютно никчемная, потому что носит ботинки российского производства и джинсы, купленные на рынке.

Панфилов и Матвеев наотрез отказались перенимать западный опыт с дресс-кодом и офисной субкультурой, небезосновательно считая, что это все глупости, или, по емкому выражению прямолинейного Панфилова, «дикий вздрочь».

– Юрка – да, справится. – Матвеев вздохнул. – А вот ребята из «Ариадны»…

– Я им сбросил расчеты, которые ты мне из гостиницы прислал. Они их изучают сейчас, визжа от ужаса и восторга, а встречу вашу сами перенесли, через десять дней готовы будут общаться. А больше ничего срочного нет, так что будем решать наши проблемы здесь, иначе, я думаю, покоя не видать. Слушай, Макс, а ведь кто-то хотел тебя убить.

– Колесо могло лопнуть само.

– Могло, да. Машину сегодня должны достать.

– Да как же ее оттуда достанешь, Саш?

– Пашка позвонил Рубану в областную экспертизу, тот говорит – есть умельцы. Достанут в лучшем виде, там и поглядим, какое колесо отчего лопнуло.

– Я слышал хлопок.

– Петя тоже слышал. – Панфилов снова потянулся к пачке сигарет. – Бросать надо… Виктора мы не спрашивали, понятное дело, а Петя молоток, не унывает, вот он отлично запомнил хлопок.

– Ну а я о чем.

– Могла, конечно, и шина лопнуть…

Панфилов вздохнул. Надо говорить, ничего не поделаешь.

– Саш, что?

– Да понимаешь, дело какое… – Панфилов бросил пачку на стол, засунул руки в карманы и принялся ходить по комнате. – Пару месяцев назад приходили двое типов. Они предлагали мне расширить фирму за счет вливания средств инвесторов, называли очень серьезную сумму, но… Мне они не понравились, понимаешь?

– Чего тут непонятного.

Чутье у Панфилова было звериное. Он умел оценить человека сразу, в долю секунды, просто взглянув на кого-то, он уже знал, что это за тип, как он живет, что у него за душой – а иногда, Панфилов боялся себе в этом признаться и никогда никому не говорил, – взглянув на фотографию, он даже знал, как этот человек пахнет. И всегда внутренне ужасался, когда его догадка оказывалась верной – а это было всегда.