Назад в будущее. Истории о путешествиях во времени (сборник)

– Ах… так вы это называете юбкой? А я думал, ты имеешь в виду…

– Женскую юбку? Скажи мне, где ты бродил, что даже не слышал о мужских юбках? Ведь их носят и в Германии, и во Франции, и в других землях. Почтенный человек стыдился бы ходить без юбки, как ты, просто в штанах!

– Ну, для меня это поистине новость, что кто-то может стыдиться ходить в брюках. Но что делать! Если так суждено, так я надену на себя то, что называете юбкой; только скажу тебе откровенно, что и эта мужская юбка не очень-то пристала мужчине.

– Не буду с тобой спорить. Всяк кулик свое болото хвалит. Оставим же праздные речи. Я сейчас принесу тебе вещи. Не голоден ли ты? Не хочешь ли утолить жажду?

– Благодарствую, пока что нет. Хочется мне только спать.

Хозяин дома вышел, предоставив гостя невеселым размышлениям о том, как он будет на старости лет ходить, одетый как ряженый. Его одолевала сонливость, давали себя знать напряжение и беспокойства минувшей бессонной ночи, и его горестные мысли все время прерывала зевота. Голова шла кругом.

Вскоре вернулся Домшик с одеждой; кладя ее на сундук, он сказал:

– Думаю, это платье будет тебе под стать. Оно сшито немного по старой моде. Штаны тогда носили двуцветные: одна колоша зеленая, другая красная.

– Господи боже ты мой! – Пан Броучек даже всплеснул руками. – Покорно благодарю. Послушай, приятель, я думаю, будет лучше, если ты оставишь свое прекрасное платье себе, а я останусь при своем.

– Если ты непременно так хочешь, пожалуйста. Но говорю тебе: в своих портах ты будешь посмешищем в глазах всего города. Особливо же наши помощники из окрестных селений, хулители всех необычных нарядов, – ибо это суета сует – встретят тебя с враждою: ведь понадобился строгий приказ Жижки, дабы табориты на улицах Праги не обрезали встречным мужчинам бороды, а девицам косы, не срывали с женщин покрывала. Ну и, кроме того, как тебе уже ведомо, у нас берут под стражу всех подозрительных: если тебя увидят в этом мерзком наряде другие люди, ты вряд ли их убедишь, как меня, что ты не инородец какой из табора Зикмундова там, за рекой.

– Ну что ж, делайте со мной что хотите. – Пан Броучек со вздохом покорился своей участи.

– Еще я тебе окошко подниму, а то вроде бы душно здесь, – предложил услужливый хозяин: толкнул верхнюю часть залепленного бумагой окна вверх. Поскольку дверь оставалась открытой, гость, успевший снять с себя сюртук, оказался на пути мощного потока воздуха, который в этот рассветный час был, несмотря на летнюю пору, довольно свеж и даже резок.

Мы знаем, что пан Броучек последнее время очень бережет свое здоровье, и потому поймем то беспокойство, с которым он воскликнул:

– Бога ради, что ты делаешь, дружище? На этом сквозняке я как раз подцеплю насморк.

– На сквазнике? Что это такое?

– Господи, он не знает, что такое сквозняк! Разве ты не чувствуешь, как тянет?

– Что тянет?

– Пожалуйста, не делай из меня дурака. Что тянет? Воздух тянет. И дует сегодня так сильно, что вполне можно захворать.

– Вот оно что, ты боишься воздуха?! – изумился и захохотал Домшик. – Ей-ей, сколько лет живу, никогда не слышал, чтобы кто-нибудь боялся чистого божьего воздуха, тем более утреннего раннего ветерка, особливо летом приятного. Ну, не желаешь, так пусть будет по-твоему.

И, качая головой, опустил раму.

Пан Броучек между тем сокрушался про себя: «И куда тебя занесло, Матей! В этом непросвещенном столетии они даже не знают, что такое сквозняк! Если и в наши времена у меня сплошные столкновения из-за сквозняков, то что я буду делать здесь? Счастье еще, что вчера я не забыл заткнуть уши хлопчатой бумагой».

– Спи спокойно, Матей! – откланялся хозяин.

– Благодарю, Янек! – отрезал гость, делая особый упор на этом простецком «Янек».

– Каков привет, таков ответ, – заворчал он себе под нос, когда Домшик удалился. – Ну и манеры! «Матей!» «Янек!» Чудное обращение к домовладельцу! «Янек!» У нас так даже к лошади не обращаются, не то что к владельцу четырехэтажного дома. Это мне в наказание за то, что я хвалил старые времена. Что может быть лучше нашего просвещенного девятнадцатого века?

Он еще более утвердился в своем мнении, когда ему пришлось снимать штиблеты, сковыривая их друг об дружку.

– Даже «разувайки» для обуви нет, – ворчал он, – а еще называют это комнатой для гостей!

Разуваясь, пан Броучек заметил, что один ботинок очень пострадал: каблук и часть подметки были наполовину оторваны от верха. Без сомнения, результат столкновения с камнями в подземном коридоре и бега по распрекрасным гуситским мостовым. Придется отдать штиблету в ремонт, а самому ходить бог знает в каких древнечешских бахилах.

Он взглянул еще на часы: они показывали полвторого. Еще бы им показывать верно часы и минуты, когда само Время рехнулось и отстало на пять столетий. Поскольку солнце в июле встает около четырех, пан Броучек рассудил, что сейчас должно быть примерно половина пятого.

Полураздетый, он лег на постель и скоро уснул. Последняя мысль, пробившаяся сквозь бурный рой недавних впечатлений, была страстной мольбой о том, чтобы пробудиться на своей удобной постели в своей уютной спальне и обнаружить, что все путешествие в средние века было лишь дурным сном!

VI

Почти четырехчасовой сон чудесно освежил пана Броучека.

Он живо вскочил с постели и посмотрел вокруг. Увидев вместо приветливых стен своей спальни с изображениями одалиски и Неаполитанского залива унылые стены средневековой комнаты, он нахмурился, но тут же бодро вошел в свою новую роль, чувствуя себя теперь более готовым к борьбе.

«Вернулся же я с Луны, – закончил он цепочку рассуждений, которыми пытался себя приободрить, – выберусь и отсюда. Как-нибудь пробьюсь через эту гуситскую заваруху. В конце концов, что тут со мной может случиться? Ведь я-то знаю, что через несколько столетий я жил – то есть буду жить через несколько столетий – или, собственно, что я… Ох, да что я себе голову морочу!»

В это время взгляд его упал на пеструю кучу одежды, лежащую на сундуке.

– А вот и наш святочный наряд! – горько пошутил он. – Однако что делать – надо влезать. Янек прав. По одежке протягивай ножки. Ну-ка поглядим, что нам бог послал?

Запустив руку в пеструю смесь, он извлек из нее штаны.

– И правда, ей-ей! – воскликнул он с кислым смехом. – В самом деле, одна «колоша» как кровь, а другая – как барвинок. Ай-яй-яй! Вот красота, чтоб им пусто было! А потом будут говорить, что в старину чехи были мудрые и рассудительные. Вот нам и рассудительность! Половина красная, половина зеленая! И это должен напяливать на себя серьезный человек и пражский мещанин. И это…

Он яростно швырнул штаны на пол.

Потом из пестрой кучи на сундуке был извлечен желтый кафтанчик, а за ним что-то большое, лиловое, и он никак не мог сообразить, что с этим делать. Повертев загадочный предмет в руках и так и эдак, и все безрезультатно, пан Броучек в сердцах бросил его на сундук и снова взялся за штаны.

С отчаянной решимостью начал он их на себя натягивать. Дело шло туго в полном смысле слова, и он не раз послал к черту их неудобный покрой, ибо книзу штанины превращались в сущие дудочки. Наконец его труды увенчались успехом; только штаны оказались ему до того в обтяжку – как трико, – что при каждом движении он опасался, как бы они не лопнули. Но, по-видимому, они были изготовлены из ткани весьма прочной и, несмотря на почтенный возраст, отлично сохранившейся. Пан Броучек с судорожным смехом оглядел свой красно-зеленый постамент и зло сплюнул.