Назад в Эрдберрот

Наконец я увидела в быстро приближающемся молодом человеке в белой рубашке знакомые по фото черты. Вот мы и встретились. Но что сильно меня удивило, он был не один, а с младшим братом – скучным, унылым подростком с плеером в ушах и выражением лица, скорее всего, похожим на мое. И не только с братом, но и с фотоаппаратом. Огромным профессиональным фотоаппаратом со сменными объективами, сумку с которыми таскал неприветливый брат. Так я потом для себя его и пометила, «с братом и фотоаппаратом».

Итак, мы втроем отправились гулять. Разговор не клеился. Мне уже ничего не хотелось, и все мысли были о том, как же мне теперь долго придется добираться до дома. Но я все-таки не теряла надежды, что завяжется беседа, что мы неплохо пообщаемся, и вообще все окажется не зря, хотя как мужчина он уже мне совершенно не нравился. Ну, все-таки это не было обычное свидание, скорее дружеская прогулка, раз он притащил с собой братишку. Но мы так почти и не разговаривали за все время нашего променада. Дело в том, что товарищ был очень увлечен фотосъемкой. Он ежеминутно останавливался, наводил объектив на интересующие его виды и предметы, и делал каждый раз несколько кадров. Иногда он теребил брата, и тот вытаскивал ему из сумки другой объектив, происходила замена и снова съемка. Куда еще дальше можно было испортить мое настроение, я уже не представляла, поэтому когда он, исщелкав вдоль и поперек клумбу с тюльпанами, наконец предложил сфотографировать на фоне цветов и меня, я отказалась. Хотя сейчас даже самой любопытно, какая злобная мегера могла бы получиться из меня на снимке.

В общем, цепляясь нога за ногу и не оставляя безо внимания фотохудожника ни единого кустика, мы еле-еле продвигались куда-то в неизвестном мне направлении вдоль зеленых насаждений. Изредка мы с моим новым знакомым перекидывались ничего не значащими фразами, брат угрюмо слушал свою музыку и тупо подавал то один, то другой объектив. Наконец мы добрели до какой-то дороги, и я увидела автобусную остановку. Быстро и радостно возвестив, что я уже очень устала, я попросила не провожать и не нарушать интересной прогулки из-за моего недомогания и, пока он не успел возразить, сиганула поскорее в подошедший троллейбус. Только внутри я уже выяснила, куда он направляется, уселась на свободное место и с облегчением вздохнула. Настроение даже несколько улучшилось. Я была в полной уверенности, что ему не понравилась, потому что вела себя, как амеба, мы почти не общались, и привлечь во мне ничего не могло. Это очень облегчало дело, теперь не требовалось никаких объяснений, отказов и прочих неприятных церемоний.

Не тут то было. Когда продравшийся через многочисленные праздничные пробки троллейбус привез меня к метро, и я направилась к входу, раздался звонок на мобильный. Товарищ «с братом и фотоаппаратом» трогательно интересовался, нормально ли я доехала до метро. Что-то еще он скороговоркой стал мне рассказывать, но я объявила, что уже спускаюсь к поезду и не слышу из-за шума, и распрощалась. Потом он еще несколько раз за ближайшую неделю звонил мне не совсем понятно зачем, что-то с такой же быстротой рассказывал. Я, правда, из-за помех ничего почти не понимала. Потом он писал мне, тоже неоднократно и тоже ни о чем, но все-таки вел себя не настырно и через некоторое время затих.

* * *

Вышеописанная встреча отбила у меня желание знакомиться через интернет месяца на четыре. Потом я снова решила попробовать. Ну, может быть, он такой один из двадцати миллионов? Просто мне не повезло?

Я обновила анкету, снова потратилась на смс-сообщение для ее выделения, и принялась отфильтровывать поток пристойных и непристойных предложений. Через несколько дней занятий этой ерундой, я познакомилась с долгожданным представителем сильного пола, который был симпатичен мне на фото. На одной фотографии он был в движении, и меня подкупили его красивые рабочие руки. На второй пленил взгляд исподлобья синих глаз. Там он был похож на одного американского киноактера, и я подивилась, почему же он такой интересный и один. Впрочем, я тоже интересная и одна, – успокоила тут же себя я, и мы стали переписываться.

Волнующей меня «вышкой» он, правда, не обладал, в графе «образование» было указано «незаконченное высшее». Сразу рефлексивно подскочили в памяти два незаконченных высших Алекса, но я постаралась об этом не думать. На закономерный вопрос, почему же не закончил, он кое-как объяснил, что на то, чтобы закончить, у него не хватило денег, и он отчислился аж из МГУ в аккурат перед государственными экзаменами и защитой диплома. Обучался на платном отделении, совпало с дефолтом девяносто восьмого года, в общем, не сложилось. А образование было не какое-нибудь, а философско-психологическое. Конечно, меня то, что он так неоправданно спасовал уже практически в самом конце пути, насторожило. Можно было взять академический отпуск. И вообще, всегда есть выход. Для пущего эффекту он объяснил, что на тот момент у него была семья – жена и ребенок, и, конечно же, он предпочел поддерживать их, а не доучиваться. «Ну, и где же теперь твоя семья?» – подумала я. Ведь по его рассказам, они развелись вскоре после этого. Но в конце концов, почему бы не встретиться? Это же ни к чему не обязывает.

В преддверии нашей встречи, которая должна была состояться через пару дней, мой новый знакомый истерил, что не может так долго ждать, и мечтал. В своих письменных излияниях он уже жил со мной вместе, и у нас были дети. Я предостерегала его, чтобы он не предвосхищал события. Как он мог мне не понравиться, так и я ему. Я очень хорошо помнила свою первую влюбленность в питерского мальчика. Он «пугался», говорил, что это невозможно и что я обязательно ему понравлюсь. Мол, он уже все понял про меня и не верит судьбе, что ему так повезло. Канючил, что я продолжаю заглядывать на тот сайт знакомств. Слал сообщения на телефон с завидной частотой. Ублажал комплиментами.

Мне не нравился его настрой, я бываю иногда мечтательницей, но чаще реалисткой. И к моменту нашей встречи я настроена была уже довольно скептически. Я шла к условленному месту, не питая никаких особых надежд. Вы представляете, и ведь я не ошиблась!

Я чуть было не прошла мимо, потому что свои синие глаза он спрятал за черными очками, а кроме них с фотографией в нем не было ничего общего. Он ждал меня на тротуаре в небрежной позе, и если бы про неподвижную позу можно было бы сказать «стоял вразвалочку», то я бы охарактеризовала ее именно так. Он постоянно жевал жвачку, даже при разговоре, что усиливало и без того имевшуюся у него шепелявость. Этот дефект, наверное, вызывала слишком сильно выдвинутая вперед нижняя челюсть, а может быть, отсутствие на ней более половины зубов. В анкете ему не было еще сорока, но на вид уже хорошо за сорок. Вполне возможно, что это «от нелегкой жизни», какая бывает у пьющих людей. На лице его был явный отпечаток нездорового образа жизни, который с определенных пор я определяю с полпинка. Вероятно, он одно время сильно пил, а может быть, это происходило и сейчас. Манера общения его заставила меня сильно сомневаться, что там были хоть какие-то зачатки высшего образования. Я ничего не имею против рабочих профессий, я наоборот очень даже за, если у человека золотые руки, и ему грех их не задействовать, отсиживая пятую точку в офисе. Но я очень не люблю фантазеров. К тому же, ни о каком физическом труде на его нынешней работе речи не шло.

Конечно, все эти выводы я сделала не в первый момент, а в процессе общения. В тот момент, когда я его только увидела, я бы рада была уже развернуться и уйти, но он вручил мне красивый букет роз, и сбежать стало неудобно. К тому же мы еще во время переписки договорились не сбегать ни при каких обстоятельствах, а дать друг другу шанс. Прогулочным шагом мы направились вдоль улицы. Наш путь лежал в бильярдную. Я шла, несла злополучный и обязывающий к вежливости веник и угрюмо укоряла себя, что зря все затеяла. Он почти всю дорогу трепался с кем-то по мобильному, радостно намекая, что он сейчас не один и что желал бы, чтобы его оставили в покое. Собеседник его не понимал или не хотел понимать, и пытался договориться с ним о чем-то на завтрашнее утро. Так мы добрели до бильярдной, выбрали себе столик и принялись гонять шары. Солнечные очки в помещении он снял, но как я ни силилась, так и не смогла разглядеть в нем те симпатичные черты, что приглянулись мне на фотографии.

Но на время настроение мое поднялось, бильярд я люблю, в процессе игры мы перекидывались шутками-прибаутками, и мне было весело. Вначале, правда, он пытался учить меня играть, тыкал пальчиком в шарик и кричал «Бей сюда, бей сюда!» Слегка осадив его, я начала выигрывать, после чего снисходительный тон с его стороны исчез и советы прекратились. Мы сыграли шесть раз с прекрасным дружественным счетом три-три. Я наигралась вдоволь, устала и так как мой новый знакомый мне совершенно не нравился, сразу захотела домой. У него, правда, были другие планы, и мы переместились в кафе в том же помещении, где он заказал кофе, а я так ничего и не смогла выбрать. Мы расположились за низким столиком, и я сидела, вытянувшись в струнку и непроизвольно отодвинувшись от своего спутника на самый краешек широкого диванчика. Краем глаза я видела, как он со своего места пытался скособочиться в мою сторону и даже положил руку на спинку дивана у меня за спиной. Но после того, как он допил кофе, я потащила его наружу.

Мне почему-то настолько он был уже неприятен, что я даже не стала брать предложенную им ветровку, хотя к вечеру резко упала температура и меня почти трясло от холода. По пути он поинтересовался, куда мы с ним идем завтра. Я ответила, что никуда.

– Тебе надо подумать? – сам предложил он вариант объяснения. Я согласно кивнула. Мы спустились в подземный переход и в нем разошлись: он налево, я направо. Я попросила не провожать. А на следующий день в аське сказала, что ничего не получится. Он обещал не обижаться. Мы еще в самом начале договорились: если что – никаких обид. Вернувшись домой, я удалила свою анкету с сайта знакомств.